Генералы всегда готовятся к прошлым войнам и никогда не угадывают, каким окажется реальный крупный военный конфликт. Происходящее сегодня на Украине остается прекрасным подтверждением этого нехитрого правила.
Вторая мировая и ее афтершоки, довершившие послевоенный передел мира, сформировали всеобъемлющий учебник военного дела, до сих пор штудируемый в военных училищах и академиях всех стран мира. На протяжении десятилетий ветераны прошлых войн закладывали в головы курсантов знания, полученные на полях под Курском и в джунглях Вьетнама, сдобренные эмпирическими представлениями о боевом использовании ядерного оружия.
В соответствии с приведенным постулатом большинство мелких и средних конфликтов по сей день исправно велись методами и способами Второй мировой. И в таком же строгом соответствии все эти методы оказались неэффективными и устаревшими с началом крупнейшего конфликта современности - российско-украинского.
Трансформация боевых действий
К каким же выводам приводит российско-украинский конфликт в военно-техническом плане?
Начавшийся по классическим канонам Второй, а кое-где и Первой мировой, он достаточно быстро принял черты некого гибрида войны прошлого и воображаемого будущего.
Тактика использования крупных соединений при поддержке большого количества бронетехники, ставшая основой победы во Второй мировой, довольно быстро показала свою несостоятельность. Причин тому много, и прежде всего это современные носимые средства поражения бронетехники и, конечно же, ударные и разведывательные дроны. Беспилотники обеспечивают воюющим сторонам полную картину поля боя в реальном времени, о чем командиры времен Второй мировой могли только мечтать.
По отраслевым оценкам, к 2030 году мировой рынок дронов достигнет 260 миллиардов долларов, увеличившись почти в десять раз по сравнению со временем до начала российско-украинского конфликта.
Легкие ударные БПЛА за два года конфликта совершили революцию в военном деле благодаря тому, что оказались максимально эффективным и при этом крайне недорогим оружием. Они практически неуязвимы, могут работать в любую погоду в самых труднодоступных местах и поражать цели со снайперской точностью. Стоимость такого аппарата в большинстве случаев значительно ниже стоимости современного артиллерийского выстрела калибра 152 или 155 миллиметров.
Многие эксперты утверждают, что дроны, прежде всего управляемые от первого лица (FPV, first-person view), положили конец танкам и тяжелым бронемашинам как самостоятельному средству решения тактических и стратегических задач.
Ранее считалось, что "убийцами танков" станут вертолеты, однако боевые действия на Украине показали их высокую уязвимость при куда большей эффективности ударных БПЛА.
Единственным способом эффективно противостоять массированному применению дронов остается использование средств радиоэлектронной борьбы (РЭБ).
Однако конструкторская мысль создателей БПЛА тоже не стоит на месте. Конструкторы активно работают в направлении наделения беспилотников искусственным интеллектом. Это позволит избавиться от необходимости поддержания радиоконтакта с дроном, что сделает его недосягаемым для РЭБ.
Конечно, создатели средств радиоэлектронной борьбы тоже не дремлют, а значит, вековая борьба "снаряда и брони" возобновится с новой силой, и соревноваться в ней будут уже БПЛА и РЭБ.
Что касается танков и другой крупной бронетехники, то говорить об их окончательном уходе в прошлое пока рано, что можно считать еще одним из парадоксов российско-украинского конфликта. Танки, а тем более САУ по-прежнему крайне востребованы обеими сторонами, хотя концепция использования таких тяжелых и дорогостоящих машин будет наверняка пересмотрена.
Еще одним парадоксом украинской кампании является то, что повсеместное использование беспилотников стало одним из главных факторов, препятствующих проведению крупных войсковых операций. Опасаясь атак дронов или наведения огня противника с их помощью, военачальники не рискуют формировать крупные соединения и концентрировать значительные силы. Это лишает современную войну динамизма и препятствует нанесению массированных ударов. Результатом стало то, что конфликт все больше принимает позиционный характер, изрядно напоминая Первую мировую.
Удары в большинстве случаев наносятся небольшими мобильными группами с минимальным использованием тяжелой техники (излюбленные мишени для БПЛА).
Невозможность проведения крупных операций компенсируется широким использованием артиллерии и РСЗО, что также отсылает к практикам Первой мировой. Как и тогда, дальность поражения целей ствольной и реактивной артиллерией становится одним из решающих факторов на поле боя.
Наличие довольно эффективных переносных, самоходных и стационарных средств ПВО у сторон значительно сузило возможность использования фронтовой и вообще любой авиации. Самолеты стараются не заходить в зоны действия ПВО противника, предпочитая использовать ракеты и планирующие боеприпасы.
Вот такой винегрет из элементов войн прошлого и предполагаемого будущего формирует новый тип войны XXI века.
Биполярочка
В глобальном политическом плане конфликт на Украине привел к формированию отчетливо выраженного биполярного мира. Это одновременно разочаровывает сторонников как однополярного, так и многополярного мироустройства. Сигналом к переходу к биполярности стало спешное движение Швеции и Финляндии в объятия НАТО.
Это решение стало символом того, что мир, который три десятилетия назад приветствовал конец истории, снова скатывается к старому разделению между Западом и условным Востоком. Последний, впрочем, сегодня пытается называть себя Глобальным Югом.
Его формирование во многом является следствием слабости Запада, демонстрируемой им на протяжении двух последних десятилетий, от бегства из Афганистана до демонстрации беспомощности перед ХАМАС и хуситами.
Примечательно, что консолидации Запада не произошло и с началом российско-украинского конфликта, третий год полыхающего у восточных границ объединенной Европы.
Походя масла в огонь добавил и Дональд Трамп, то ли в шутку, то ли всерьез пообещавший оставить без натовского зонтика европейские страны, вносящие недостаточную лепту в копилку Североатлантического альянса.
Истерика, разразившаяся после этого в Европе, свидетельствует сразу о нескольких важных моментах. Первый из них заключается в том, что объединенная Европа не уверена в своих способностях противостоять внешнему воздействию. ВПК большинства европейских стран недееспособен (на что указывает история с миллионом снарядов для Украины), а население не готово становиться под ружье.
С другой стороны, США осознают, что их военных возможностей также может не хватить в случае необходимости участия в сразу нескольких конфликтах. Между тем контуры этих уже идущих и потенциальных столкновений очерчены уже сегодня - Украина, Тайвань и Израиль (с возможностью распространения на весь Ближневосточный регион).
Еще более опасной частью планеты в плане конфликтов становится Арктика, где по мере климатических изменений и исчерпания ресурсов может произойти грандиозное столкновение интересов Запада и Глобального Юга.
От неготовности до ядерного удара
Украинский конфликт не только выявил возможные направления будущих столкновений и их основных участников, но и показал явную неготовность большинства из них к этим столкновениям.
Надо отметить, что неготовность характеризует не только западные страны. Несмотря на все большую агрессивность, проявляемую Пекином, нет никакой ясности относительно боеспособности НОАК и ВМФ Китая.
Неготовность большинства современных стран к эффективному ведению конвенциональной войны указывает на растущий риск использования ядерного оружия в будущем. По мере расширения нынешней мировой "биполярности" этот риск будет только увеличиваться.