На другой день, в назначенное время, я отправился на встречу с высоким начальством. По истёртым сотнями подошв щербатой, каменой лестнице здания районной администрации, поднялся на второй этаж...
В просторной приёмной сидели несколько человек. Все - с серьёзными лицами, при галстуках, с папками и деловыми бумагами в руках... Здесь было тихо и напряжённо, как в операционной. Напротив входной двери, меж двух окон, располагалось рабочее место секретарши - с непременным компьютером, факсом, селекторной связью и несколькими телефонными аппаратами.
За заставленным всей этой оргтехникой, Г-образным столом, сидела миловидная женщина, лет тридцати. Она что-то бойко печатала, уставившись в экран монитора.
Слева от секретарши находилась пухлая кожаная дверь в кабинет главы районной администрации. Зеркальная табличка с фамилией поблёскивала золотыми буквами... Справа - подобным же образом, была оформлена дверь и в кабинет первого заместителя главы. Женщина работала на два фронта, контролируя потоки посетителей сразу к обоим руководителям.
При моём появлении, миловидная секретарша оторвалась от экрана монитора и подняла накрашенные глазки на новое лицо в приёмной:
- Вы к кому, молодой человек?
- К Юрию Сослановичу, - доложился я.
И, предваряя следующий вопрос, добавил:
- Мне назначено... Я - Векшин Захар.
- Минуточку... - сказала секретарша, и нажала указательным пальчиком на кнопку селекторной связи. - Юрий Сосланович! К вам тут молодой человек, по фамилии Векшин, просится...
- Пропусти! - послышался из динамика хрипловатый голос.
Женщина указала мне взглядом на правую кожаную дверь:
- Проходите!
***
…В кабинете первого зама, за заваленном бумагами столом, сидел сурового вида мужчина в возрасте, в расслабленном галстуке и белой рубашке. Представить этого солидного чиновника, с коротко стриженными чёрными волосами, тронутыми благородной сединой, ковыряющим в носу школьником, теперь было очень трудно... Юрий Сосланович оторвался от своих важных бумаг, и с неподдельным любопытством взглянул на меня:
- Так вот ты, значит, какой... Ну, давай, присаживайся поближе! Поговорим... Документы принёс?
Я скромно сел на предложенный стул. И положил на край стола паспорт, трудовую книжку, диплом об окончании строительного колледжа, справку о заочном обучении в виртуальном политехе... Юрий Сосланович полистал внимательно мои документы.
- Двадцать три года... Регистрация по месту жительства имеется, - произнёс он задумчиво. - Помощником мастера на нашем кирпичном заводе успел поработать? Это хорошо... А с компьютером умеешь обращаться?
- Операционную систему переустановить самостоятельно смогу, - сказал я, не понимая пока, куда клонит чиновник.
- Молод ты ещё, конечно... С дикцией, вроде, всё в порядке, - продолжал размышлять вслух Юрий Сосланович. - В армии служил?
Я кивнул головой:
- Да.
- В каких войсках проходил срочную?
- В связи.
- Очень хорошо, - почему-то обрадовался Юрий Сосланович. - А, что, пожалуй, можно и рискнуть... С испытательным сроком, естественно. Хотя это тебе не кирпичи лепить... Но ты ведь меня не подведёшь, парень?
Я молчал, не зная, как реагировать. Правильная дикция, умение обращаться с компьютером, армейская служба... Куда это он меня, интересно, вербует?
Наконец, хозяин кабинета отодвинул мои документы в сторону... Похоже, он принял решение. Голос его стал торжественным и многозначительным:
- Значит так, Захар... Хочу предложить тебе ответственную работу. На идеологическом фронте, так сказать... У нас через месяц уезжает из города Илья Моисеевич, организатор районного радиовещания. По семейным обстоятельствам… И, видимо, - уже навсегда. Вот такая открылась неожиданная вакансия...
Если у тебя получится заменить Блюмберга на этом посту - будет просто отлично! Районная власть, в моём лице, готова предоставить шанс проявить себя достойному молодому кадру... Свою гражданскую ответственность ты уже доказал. А фамилия "Векшины" в нашем городе - весьма уважаемая... И дедушка твой покойный, и бабушка, дай бог ей здоровья, много сделали для моздокчан, в своё время! Уверен, что и ты фамилию не посрамишь...
Что же касается уровня профессионального мастерства и специфических знаний, так это всё наживное. Научишься по ходу дела, пооботрешься... Какие твои годы! Было бы желание и воля. Наш Илья Моисеевич, тоже ведь, не сразу мэтром радиожурналистики стал... Ну, как тебе такое моё предложение?
Честно говоря, я был ошарашен. Молчал, лихорадочно соображая, что бы ответить. Я, конечно, рассчитывал на, какую-нибудь, непыльную работёнку "по блату", от бывшего бабушкиного ученика, с более-менее приличной зарплатой... Но слова Юрия Сослановича прозвучали полной неожиданностью. Слишком уж далека была предложенная сфера деятельности, от всех моих планов! Кто такой организатор районного радиовещания? Чем он вообще занимается? Это я представлял себе весьма смутно...
Видя моё столь явное замешательство, хозяин кабинета сказал, постукивая дорогой авторучкой по бумагам:
- Могу дать тебе время подумать... Сутки. Посоветуйся с близкими, взвесь хорошенько свои возможности.
Но я уже взял себя в руки. После свидания с дедом во сне, моё отношение к реальной действительности сильно изменилось. Я всё чаще стал задумываться над каждым своим шагом, над каждым, даже незначительным, поступком... Теперь мне повсюду мерещились невидимые судьбоносные перекрёстки, постоянно определяющие течение всей моей дальнейшей жизни.
Я ловил себя на мысли, что не просто так живу, а, оказывается, бесконечно выбираю. Какой улицей пройти сегодня, с кем пообщаться, как поступить в той, или иной ситуации... И выстраиваю, тем самым, день за днём, свою судьбу.
Постоянно сознавать ответственность за каждый шаг - жить с таким грузом нелегко. Иногда, это просто уже начинало походить на какую-то паранойю... Но сейчас, похоже, был именно такой, важный момент, круто меняющий всю мою (да и не только мою, наверное!) дальнейшую жизнь. И я, глубоко вздохнув, решительно сделал выбор...
- Неожиданно, - произнёс, стараясь не выдать голосом собственного волнения. - Но раздумывать тут нечего. Если доверяете - я согласен попробовать. Постараюсь не подвести!
Юрий Сосланович одобрительно кивнул. Мой твёрдый и незамедлительный ответ ему явно понравился.. Он сделал авторучкой какую-то пометку на настольном календаре, и сказал:
- Только учти - окончательное решение о твоём трудоустройстве будет принято через три месяца... Начиная с сегодняшнего дня. Это тебе - испытательный срок. Иди, принимай дела!
И я отправился оправдывать оказанное мне высокое доверие...
***
Районный узел радиовещания размещался на третьем, самом верхнем этаже Моздокского Дома связи - белокаменного строения, расположенного всего в нескольких кварталах от здания администрации. Вот сюда-то я и зашагал прямиком, сразу после разговора с Юрием Сослановичем, обуреваемый в душе самыми противоречивыми чувствами... А не много ли я на себя взял? Не поторопился ли со столь важным решением в своей жизни?
А с другой стороны - чего было тянуть? Коль уж выбор сделан... Трёхмесячный испытательный срок начался. Пора было посмотреть поближе, во что это я так вляпался? Решительно и безоглядно...
Что я знал о местном радиовещании на тот момент? Да почти ничего... Давным-давно, кажется в классе шестом, мы в школе готовили выступление к очередной годовщине Дня Победы. Нарядные мальчишки и девчонки из разных классов, выстроившись в две шеренги, и передавая друг другу поэтическую эстафету, читали стихи о Великой Отечественной войне.
Готовились к празднику долго, целый месяц... Я тоже участвовал в репетициях после уроков, и проникновенно произносил в самом конце поэтического монтажа, из второй шеренги, строчки стихотворения Маргариты Алигер:
- У каждого была своя война,
Свой путь вперёд, свои участки боя...
И каждый был во всём самим собою.
И только цель у всех была одна...
И тут мы все выдыхали в общем порыве, на разные голоса: "Победа!" Из детских, неокрепших уст, это звучало трогательно и сильно... А когда мы вышли в праздничный день на сцену городского Дворца культуры, уже как победители районного конкурса школьных чтецов, зрителей в зале наше выступление тоже зацепило за живое. Аплодисменты не стихали минут десять… И это не осталось не замеченным.
Кто-то из высокого начальства, присутствовавшего на праздничном концерте, тут же дал указание, срочно записать нас на местном радио... Чтобы понравившееся публике выступление школьников прозвучало ещё раз. Теперь уже - на весь Моздокский район.
…Шумной компанией, во главе с учительницей, мы заявились в студию радиовещания, на третий этаж Дома связи. И повторили, в который уже раз, свой звёздный номер перед единственным слушателем - строгим, пожилым человеком с кустистыми бровями, большим носом и сверкающей, словно отполированной, лысиной. Это и был Илья Моисеевич Блюмберг, редактор моздокского радио.
Пустая, погружённая в полумрак, студия, поразила меня тогда глухими стенами, полом и даже потолком, оббитыми толстой, тёмно-зелёной тканью. Мы словно попали внутрь огромной шкатулки... Но всё это было десять лет назад. Интересно - многое ли с тех пор изменилось?
...Я поднялся на третий этаж Дома связи. Прошёл по длинному, безлюдному коридору, со множеством служебных помещений. Я с любопытством крутил головой по сторонам, читая таблички на дверях - бухгалтерия, главный инженер, абонентский отдел... За ними, судя по приглушённым голосам, кипела работа.
Наконец, я добрался до самого конца коридора, и остановился перед последней, железной дверью, со скромной табличкой - "Редакция районного радиовещания. Блюмберг И. М". Это и было то, что мне надо... Я выдохнул и решительно взялся за холодную дверную ручку.
***
...В маленьком помещении, загромождённом различной аппаратурой, за столом, лицом ко мне, и спиной к единственному, зарешечённому окну, со встроенным, древним кондиционером, сидел, сгорбившись, Илья Моисеевич. Он что-то сосредоточенно писал…
Илья Моисеевич почти не изменился за прошедшие годы. Всё та же сияющая лысина, морщины на большом лбу, мохнатые брови, и огромный нос с горбинкой... Странно, но в шестом классе он показался мне глубоким стариком. А сейчас за столом сидел пожилой, но вполне ещё крепкий мужчина, лет под шестьдесят. Или это я стал постарше и снисходительнее к чужим годам?
Илья Моисеевич поднял голову и посмотрел на меня вопросительно, поверх массивных, старомодных очков в роговой оправе.
- Здравствуйте, - сказал я, и скромно представился, - Захар Векшин.
- Очень приятно, - вежливо откликнулся хозяин кабинета, откидываясь на спинку кресла, морща лоб и недоумённо разглядывая посетителя. Это имя ничего ему не говорило. Так и есть… Хоть и обещал Юрий Сосланович, сразу же после нашего разговора, позвонить на радио, предупредить Илью Моисеевича о моём появлении, да, видно, не успел ещё этого сделать. А может быть, просто не ожидал подобной прыти от молодого кадра? Я ведь не сказал своему новому начальству, что из администрации отправлюсь прямиком сюда... Но тут Илья Моисеевич вдруг что-то вспомнил, и взгляд у него неожиданно потеплел.
- Захар.. Захар Векшин, - не совсем уверенно произнёс он. - А не тот ли вы молодой человек, который помог недавно нашим органам задержать преступника-рецидивиста? У меня в передаче об этом, кажется, говорил, неделю назад, начальник пресс-службы полиции.
Я удивился… Вот это память! Цепкая, профессиональная... Мало ли фамилий на радио звучит, что бы каждую из них держать в голове! Нет, рано, рано ещё его в старики записывать... А мой геройский поступок, оказывается, уже не только в газете, но и по местному радио прогремел! Жаль, не слышал... Вот бы бабушка порадовалась!
У нас с ней в прихожей тоже висел маленький радиоприёмник. И мы даже, каждый месяц, вносили какую-то смешную сумму за эту услугу, включённую в квартплату. Да только пользовались говорящей коробочкой на стене редко... Компьютер и телевизор были вполне достаточными источниками свежей информации. Но бабушка, по давней привычке, иногда ещё продолжала слушать спозаранку последние местные новости из радиоприёмника, гремя своими кастрюлями на кухне.
Конец 71 части...