Однажды в моей жизни произошло возмутительное происшествие: я бросила в незнакомую девочку булкой с маслом.
Меня оправдывает тот факт, что этот позорный случай произошел со мной очень давно.
Хотя я, честно признаться, до сих пор не чувствую своей вины.
Это позорное пятно на моей биографии появилось, когда мы с матушкой отдыхали в пансионате "Зелёный бор" под Лугой.
Поскольку мы были там всего один раз, по фотографиям могу с точностью установить дату этой поездки. Мне тогда было не много и не мало — четыре с половиной года.
И в свои четыре с половиной года я была страшной неумёхой. Так называла меня матушка. Я не умела самостоятельно есть ложкой, не умела одеваться, не умела заводить дружбу с другими детьми. Я была тихой, самодостаточной и ужасно стеснительной. Я очень стеснялась того, что я неумёха. Но справиться со всем этим сложным и многообразным миром не могла.
Я до сих пор помню, как я училась натягивать колготки и как у меня это никак не получилось. Колготины вились, как змеи, переворачивались, собирались в гармошку, а когда я, наконец, с большим трудом натягивала их на ноги, обнаруживала, что спереди оказалось две полоски, а значит, я надела их задом наперед.
Суп выливался у меня из ложки, образуя дорогу между моим ртом и тарелкой. Младенческие слюнявчики мне надевали перед едой лет до пяти. Ложка тыкалась мне в нос и подбородок, суп лился по шее. В общем, я была неумёхой, я же говорю.
Тот день не задался с самого утра.
Сперва я так долго воевала со своими колготками, что мы чуть не опоздали к завтраку. Матушка, не в силах смотреть на мои мучения, не выдержала, подошла и одним движением натянула мне колготки до самых подмышек.
Когда мы вышли, я поняла, что хочу писать и в спешке забыла об этом сказать: нам пришлось возвращаться в наш номер.
А в-третьих, на завтрак в столовой оказалась какая-то жидкая каша и ломтик булки с кусочком сливочного масла.
Я была высокая девочка и выглядела старше своих лет, так что кормить меня с ложечки в пансионате матушка стеснялась, и я, под ее пристальным контролем, с грехом пополам ела сама.
С густой едой я обычно ещё как-то справлялась, а от супа просто отказывалась, утверждая, что он невкусный, так что выезжала на втором, которое елось ложкой легче.
Но в тот день была каша. И она была жидкая. И ее было много.
В пансионате завтракали в две смены. Мы были в первой. Кроме того, значительно опоздали.
С кашей я сидела так долго, успев умыться и ею, и слезами, что на наше место пришла вторая смена и нетерпеливо встала за нашей спиной.
Матушка, закипая, быстро сунула мне в рот последние несколько ложек с остывшей кашей, дала в руку булку с маслом и, схватив за другую руку, потащила меня из столовой.
По тому, как она крепко держала меня за руку, я знала, что ничем хорошим это не кончится. И была права. Когда мы, миновав толпу, дошли по бетонной дорожке до ближайшего питьевого фонтанчика, чтобы умыть мне испачканную и зареванную физию, ее прорвало и она высказала мне все, что думает обо мне и моей вечной борьбе с колготками и кашами.
У фонтанчика, рядом с нами, стояла девочка: мне сложно вспомнить, сколько ей было лет, но она была точно старше меня. Вероятно, ей было лет семь.
Про себя я делила детей на хороших, хорошеньких и противненьких. Эта была противненькая.
У нее были пухлые щеки и две косички. Она с нескрываемым интересом и удовольствием слушала, как ругает меня моя матушка и почему-то этому радовалась.
А я стояла столбом, терпеливо ожидая, когда меня умоют и мы пойдем: неприятная девочка очень смущала меня. Мне было стыдно, что она знает, что я не умею надевать колготки, есть кашу ложкой и проситься в туалет.
И в какой-то момент, когда я не выдержала и стала горько плакать, девочка с особым вниманием и интересом посмотрела на меня. А потом, кривляясь, передразнила меня вот так:
-Бе-бе-бе-бе...
И снова коварно засмеялась.
И вот тогда я бросила намазанную маслом булку прямо девочке в лицо. И попала: видимо, я все же не во всем была неумёхой.
Матушка, не ожидавшая такого поворота, сперва даже сама растерялась, а потом разразилась на меня громом и молнией.
Но мне почему-то было уже спокойно: тогда, конечно, я не знала, что такое месть, но это была именно она. И я готова была принять за нее заслуженное наказание.
Девочка, испачканная маслом, тотчас скривилась и убежала прочь по дорожке и за много лет почти забылась, превратившись в какой-то смутный образ девочки-кривляки с пухлыми щеками и косичками.
За эти много лет произошло многое.
Я научилась есть ложкой суп и кашу.
Научилась посещать туалет перед выходом из дома.
Научилась заводить дружбу.
А вот колготки и тех, кто издевается над слабыми, я до сих пор не выношу.