Тем временем, еще вчера, прилетел бухгалтер, Ирина, и попросил о срочной встрече с Николаем. Он привез дурные вести. Не посоветовавшись ни с кем, он дал взаймы все свои деньги женщине по имени Елизавета Уркина.
Николай ничуть не удивило, что его теща исчезла, не вернув доверчивому бухгалтеру ни единого рубля.
— Полагаю, что с самого начала имел место намеренный обман, — мрачно сообщил бухгалтер. — Кстати, его познакомила с Елизаветой Уркиной молодая девушка, которую та знала с детства… дочь этой самой Елизаветы, Полина.
Эта новость ошеломила Николая. Предположение о том, что его жена помогла вытянуть деньги из его бухгалтера, казалось немыслимым: ведь Полина всегда была предельно честной.
Но еще более тяжкому испытанию нервы Николая подверглись, когда в ходе разговора выяснилось, что Полина стала матерью. Прошлой осенью, когда Полина посетила бухгалтера, ее ребенок еще лежал в больнице. Его юная невеста, его сбежавшая жена… Полина родила ребенка от другого мужчины, формально оставаясь его женой!
Николай едва не взорвался, узнав об этом. И до сих пор был вне себя от возмущения. Ему хотелось ввязаться в драку. Он жаждал крови. Как Полина посмела спать с другим мужчиной? Выходит, она пошла прямиком по стопам своей матери? от дурного влияния которой он всеми силами старался ее оградить.
Каким же дураком надо быть, чтобы питать хоть каплю доверия к дочери шантажистки!
Конечно же Полина позаботилась о том, чтобы гнев мужа не настиг ее. Несмотря на все усилия, в течение последних полутора лет Николай так и не смог выяснить, где живет сбежавшая жена. Но как раз сегодня утром ему удалось попасть в помещение редакции журнала, которое Лиз оставила с такой поспешностью, что забыла ежедневник…
Едва уложив сына. Полина услышала неистовое дребезжание звонка в дверь.
Звонок издал еще две истеричные трели. Интересно, подумала она, какая неотложная надобность заставляет проявлять такое нетерпение?
О ее нахождении знал только Дмитрий и ее мать, но Дмитрий только уехал, а мать улетела по срочным делам, кто же это мог быть. Она решила не открывать и и выйти посмотреть через черный ход.
Открыв заднюю дверь, она ринулась навстречу ветру, который отшвырнул назад ее рыжие. Первым, что привлекло ее внимание, была дорогая спортивная машина серебристого цвета. В полном замешательстве Полина перевела взгляд с машины на высокую мужскую фигуру у двери. Николай… Это был Николай! Но это невозможно! Ведь мама поклялась хранить в тайне убежище Полины. А от кого еще он мог узнать адрес?
У Полины закружилась голова, и она невольно отшатнулась. Заметив ее, Николай направился к ней. Его красивое мрачное лицо казалось высеченным из гранита. Огромные синие глаза, проделав немалый путь вверх, остановились на выразительных чувственных губах. Полина уже успела забыть, насколько высоким был Николай! Два метра грозной мужской силы, физическое ощущение его присутствия привело Полина в трепет.
— Потрясение, ужас, — констатировал Николай с мягкостью, которая, однако, не ввела Полину в заблуждение. — На твоем лице по-прежнему написаны все мысли и чувства.
В то время как твое по-прежнему бесстрастно, отметила Полина где-то на задворках сознания.
— Николай… — с трудом вымолвила она, и ее захлестнуло до боли знакомое чувство вины, заставившее тут же замолчать.
— Да, твой муж, — пророкотал он.
Лицо Полины залилось краской. Прикрыв глаза, она попыталась взять себя в руки.
— Ты ведь догадывалась, что рано или поздно я найду тебя?
— Да нет… нет… — пробормотала Полина, подняв ресницы.
Теперь она испытывала панику, хотя много раз пыталась представить, что будет, когда сообщит неприятную для Николая новость.
— На тебе просто огненными буквами выведено: «Виновна!», — с холодным отвращением проскрежетал он.
Николай знает! Знает о ребенке! О чем еще он может говорить? Должно быть, он надавил на мать, и та все выложила.
— Проводи меня в дом!
— Передняя дверь не открывается… придется обойти кругом.
С неловкостью ощущая присутствие мужа, который раздраженно приноравливал размашистую походку к ее маленьким шажкам, Полина поспешила вперед.
— Мне жаль, Николай… действительно жаль, — проговорила она в полутемном коридоре со множеством дверей, который вел в кухню — единственное место, где она могла принимать гостей.
Хотя еще только начинало темнеть, она уже зажгла свет, поскольку помещение круглые сутки тонуло в полумраке.
Едва войдя в кухню, Николай устремил на Полину ледяной взгляд.
— Когда я выясню все детали твоего подлого предательства, ты поймешь, что значит жалеть по-настоящему!
Полина побледнела. Видимо, ее предательство заключалось в том, что она дала жизнь нежеланному для него ребенку.
— Иногда все идет не так, как предполагаешь, Николай…
— Только не в моей жизни… Во всяком случае, до тех пор пока в ней не появилась ты, — уточнил он.
Полина вдруг почувствовала, что нуждается в опоре и положила руку на спинку продавленного кресла. Она неотрывно смотрела на него, словно впитывая каждую деталь его облика.
Едва удостоив взглядом, сопровождаемым презрительным изгибом губ, нищенскую обстановку кухни. Николай снова посмотрел на жену. Сверкнувшие из-под длинных ресниц глаза остановились на ней, и Полина словно ударило током. Хрупкое тело обдало жаром, лихорадочный румянец выступил на высоких скулах. Все чувства болезненно обострились, и к ней вернулось ощущение собственного тела, зато начисто пропала способность соображать.
Наступившая тишина звенела в ушах, нарушаемая только бешеным биением сердца. Полина охватило такое желание, что она ощутила слабость, и испарина выступила на теле. Что в нем такого особенного? Много раз она задавала себе этот вопрос.
— Значит, тебе нечего сказать, — протянул Николай.
— Я все еще не пришла в себя, — откровенно призналась Полина.
Не пришла в себя! Ее потрясение ничто в сравнении с моим, с внезапной жестокостью подумал Николай. Найти ее в такой нищете, лишенной элементарных удобств! Одетой, как цыганка, и худой как щепка! Без финансовой поддержки его семьи всего за полтора года она окончательно опустилась. Так, как он и предполагал, так, как он и предсказывал! Николай взглянул на ее голые ступни и вспомнил, что ей пришлось бежать по острому гравию. И долго лелеемое негодование без остатка растворило чувство жалости. «Она может разгуливать под дождем, и ей даже в голову не придет спрятаться под крышей», — сказала о ней как-то Людмила.
Людмила… Разум Николая отреагировал на это своевременное напоминание, но взгляд продолжал скользить по легкой, с шелковыми оборками, юбке Полины. Он вспомнил ее стройные, совершенной формы ноги, и напрягся.
И на поиски этой девушки он потратил полтора года? Крошечная, худенькая, почти не похожая на других представительниц своего пола! Она была совершенно чужда условностей — эти мгновенные изменения выражения лица, эти порывистые движения, эти позвякивающие браслеты, вызывающие серьги в форме кошек, эта смешная одежда! Ее даже нельзя назвать красивой. В ней нет ничего, что привлекает его в женщинах… ничего, кроме пьянящей, приземленной чувственности, которая была столь же неотъемлемой частью ее образа.