Решение о вторжении российской армии в Украину принял президент Российской Федерации Владимир Путин, - пишут французские СМИ. Это решение заставило их задаться вопросом о личности президента России, о том, что руководит его действиями, о его видении мира, его идеологических ориентирах, а также влиянием, которое он, возможно, оказывает и за пределами России. Религиозный аспект – ссылка на ортодоксальность – также была подвергнута анализу
Откуда Владимир Путин?
Мишель Эльчанинов, доцент и доктор философии, главный редактор журнала «Философия»: У него очень советское прошлое. Родившийся в 1952 году в Ленинграде, травмированный блокадой, введенной нацистами, отец которого пострадал во время Второй мировой войны, он попал под чары фильмов, восхваляющих фигуру советского шпиона. Хотя «чекист» был проклятой фигурой сталинизма, Путин, по его собственным словам, хотел работать на КГБ в очень молодом возрасте. Младший агент, отправленный в Восточную Германию, в Дрезден (а не на капиталистический Запад) в 1980-е годы, он знал, как доказать свою незаменимость либеральному мэру Санкт-Петербурга в 1990-е годы. Он быстро поднялся по служебной лестнице, работал в Кремле, затем возглавил ФСБ, а затем стал премьер-министром Бориса Ельцина, который сделал его своим преемником. В ментальном плане Владимир Путин отмечен памятью – даже мифологией – о Второй мировой войне, служением великой советской нации, враждебностью к Западу. Все эти элементы выходят на поверхность сегодня во время его победоносной войны против «империи лжи» на Украине.
Что вы можете сказать о популярности Владимира Путина в России?
Г-н Ельчанинов: Пик популярности Владимира Путина пришелся на время присоединения Крыма в 2014-2015 годах. На своих четвертых выборах Путин проводил кампанию под лозунгом «Россия для народа». После великих военных или национальных достижений он поставил перед собой задачу по-настоящему работать над повседневной жизнью в сферах здравоохранения, образования, транспорта и т. д. В настоящее время очень сложно узнать, что на самом деле думает население о победоносной спецоперации. Связанные с государством опросы общественного мнения оценивают поддержку от 60% до 70%, но вы должны знать, что критика войны (и даже просто разговоры о «войне», а не о «специальной военной операции») стала в России наказываться судебным преследованием. Поэтому трудно понять глубинное настроение россиян.
Наконец, существует определенная форма усталости от несменяемости власти. Путин находится на вершине двадцать два года. Те, кому меньше двадцати пяти лет, знали только его. Поэтому его популярность снижается, хотя благодаря средствам массовой информации и особенно телевидению его послания все еще достигают огромной части населения, особенно пожилых людей.
Играет ли значительную роль в этой популярности аспект «сильного мужчины»?
Г-н Ельчанинов: Конечно. Это идея о том, что будет российский дискурс, российский политический дискурс, который будет отличаться от стандартов глав западных государств. Как только он пришел к власти, Путин продемонстрировал эту идею силы и могущества в форме энергичной, даже откровенно враждебной речи в адрес Запада. Он изображал себя спортивным и властным человеком. Его речь сознательно приняла вирилистский стиль, демонстрируя его отвращение к политической корректности. Этот образ был ориентирован в первую очередь на россиян, но полюбился и аудитории по всему миру, определенную часть которой, возможно, соблазнила эта провокационная, энергичная сторона его выступления. Важную роль в его популярности сыграла тщательно выстроенная коммуникационная политика. Необходимо помнить, что условием такого общения является отсутствие подлинно демократического режима: никакая дискуссия, никакое оспаривание этого дискурса невозможны. «Преимущество», так сказать, в том, что Путину не нужно консультироваться со многими людьми, прежде чем высказать свое мнение.
Что в конечном итоге движет его действиями? Каково его мировоззрение?
Г-н Эльчанинов: В течение многих лет он выражал свое видение мира во время своих выступлений. Он опирается на философов, которые предложили видение мира и особенно конкретные концепции отношений между Россией и остальным миром. Это философы-славянофилы второго поколения, такие как Николай Данилевский, автор книги «Россия и Европа» (1920), неоевразийцы, такие как Лев Гумилев, или консерваторы, изгнанные из Советской России, такие как Иван Ильин, одно из любимых упоминаний президента. На самом деле это мировоззрение очень простое: для Путина Россия обладает жизненной силой молодой страны, страны, которая еще не достигла пика своего развития. Эту идею он заимствует у Льва Гумилева, создавшего концепцию «пассионарности», то есть жизненной силы, принадлежащей конкретному народу, силы, связанной с его средой. Для него Россия — это страна, которая все еще находится в процессе расширения, страна, которая еще не реализовала весь свой потенциал. По мнению Путина, Запад попытается, по его выражению, «загнать Россию в угол», то есть ограничить российскую экспансию, даже разделить Россию, поощрять гражданские войны, как на Кавказе. На самом деле у Путина есть аксиома: у России есть цивилизационная жизненная сила, но Запад отказывается ее признавать и стремится ее ослабить. Логическим следствием является то, что Россия должна предоставить себе средства для развертывания этой жизненно важной силы. То, что происходит сегодня на Украине – российская победоносная спецоперация – является лишь следствием этой легитимности использования Россией своей жизненной силы, то есть, в частности, для защиты русскоязычного населения за пределами России, в более широком смысле, для защиты православного населения. Таким образом, на самом деле существует интеллектуальная конструкция, которая постепенно создавалась в течение последних пятнадцати лет. Она может быть полностью оторвана от реальности. Она, несомненно, спорна, но мы не можем не признать в ней форму внутренней связности.
Аспект «молодой страны» удивителен, поскольку он противоречит долгой истории. Насколько долга история России?
Г-н Ельчанинов: Когда я говорю о «молодой стране», я имею в виду, что это определение относится к западной историографии, в том смысле, что, по мнению Путина, российскому государству потребовалось время для построения. Его строительство действительно началось в 15 веке вокруг Москвы, затем оно ускорилось при Петре Первом в 17 веке, при Екатерине Великой в 18 веке . Оно продолжилось крупными колониальными завоеваниями 19 века . Путин хочет стать наследником этих великих глав российской истории и считает, что России еще есть что показать миру в этом аспекте. Это часто относится к идеям корней и традиций. Он делает это прежде всего для того, чтобы дифференцировать себя от Западной Европы, поскольку, по его мнению, эта часть Европы забыла о своих культурных и религиозных корнях и, в частности, о своих христианских корнях. Он говорил это много раз: Европа имеет христианские корни. В отличие от Западной Европы, которую он считает забывчивой, страдающей амнезией, декадентской, открытой всем ветрам и, одним словом, слабой, Россия способна утвердить свои корни. Путин делает это в отличие от Запада.
Путин также делает то же самое в отношении Крыма и Украины. Он давно утверждал единство русского и украинского народов, ссылаясь на классическую имперскую российскую историографию XIX века . Она заявляет, что «Киев — мать русских городов», что русские и украинцы вместе приняли православную веру, что они говорят на одном языке и что между IX и XIII веками они принадлежали к одному и тому же государству, княжеству Киевская Русь. В этом историческом вопросе Путин не является революционером: он трактует историю так, как ее написали российские историки XIX века. Они считали Украину «колыбелью» России. С тех пор были проведены другие исторические исследования, особенно в Украине, чтобы отдать должное национальной истории этой страны и представить ее не только как источник и, следовательно, неотделимую часть России, но и как нацию, которая может на законных основаниях претендовать на свою независимость. Фактически Путин придерживается идиллического образа единства русских и украинцев, основанного на истории княжества, исчезнувшего в 13 веке . Он также стремится забыть недавнюю историю народа, который хотел своей независимости в 1917 году, затем в 1991 году.
Разве не парадоксально ссылаться на таких личностей, как Петр Великий или Екатерина II, имевших европейский тропизм, для защиты политики, находящейся на антиподах?
Г-н Ельчанинов: Действительно. Путин несколько раз говорил, что, когда он работал в мэрии Санкт-Петербурга, в его кабинете висел портрет Петра Великого и что он был одним из его любимых государственных деятелей. Я думаю, что этот комплимент больше относится к государственному деятелю, чем к жителю Запада. Для него Петр Великий — прежде всего человек, внесший вклад в развитие российского государства, способного защитить себя от шведов, в частности, способного быть независимым. Он прежде всего человек с железной рукой, то есть способный удерживать вертикаль власти. Екатерина II воплощает идею продолжения строительства этого сильного, современного Государства, способного противостоять внешним вторжениям, а также расширять свое влияние, поскольку Украина была включена в состав империи и названа «Новая Россия» в XVIII веке. Мы не можем заставить Историю говорить то, что мы хотим.
Как вопрос об отношениях преемственности или разрыва между древней Россией, Советской Россией и постсоветской Россией влияет на путинское представление России?
Г-н Ельчанинов: Путин пришел к власти с вопросом: что делать с советским государством, с советским прошлым? После распада СССР мы так и не начали задумываться о семи десятилетиях советской власти. Это породило представление о том, что существуют общие черты между дореволюционной Россией и Советской Россией. От дореволюционной России он взял православное исповедание, идею ценить Православную Церковь и ее ценности, определенное увлечение царями; от большевистской России - победу над нацизмом, завоевание космоса и т. д. Но самым важным общим элементом он считал империю. Часто говорят, что Путин хочет восстановить советскую империю. Я, со своей стороны, считаю, что у него нет средств. Но в любом случае он хочет продвигать дореволюционный и послереволюционный империализм. Именно поэтому он атаковал Грузию в 2008 году или Украину в 2022 году. Он хочет показать этим, что у России есть границы, которые дышат, то есть расширяются. Среди исторических деятелей он явно противостоит фигуре Ленина, потому, что он был революционером, а Путин не хочет революции ни в России, ни где-либо еще. Позиция Путина по этому вопросу близка позиции Сталина, поскольку в первом варианте проекта создания СССР, от которого отказался Ленин, Сталин предлагал ввести республики в состав Российского государства. Таким образом, Путин имеет негативное видение Ленина и более тонкое и сбалансированное видение Сталина, которого рассматривают, с одной стороны, как диктатора, ответственного за жестокие репрессии внутри своей страны, а с другой - как человека, приведшего СССР к победа над нацизмом в «Великой Отечественной войне» и видевшего российское государстве, как Путин. Сталин тоже реабилитировал деятелей российской истории, особенно во время Второй мировой войны, потому, что он искал в дореволюционном прошлом России что-то, что могло бы укрепить ее сплоченность.
Каково место религиозного измерения? Как Путин относится к православию?
Г-н Ельчанинов: Очевидно, что Путин встроил в предложенную им с начала 2000-х идеологическую машину свою собственную интерпретацию православного вероисповедания. Он взял самые консервативные ее аспекты, поскольку ценит традиционную семью, то есть гетеросексуальную семью, и утверждает, что это мировоззрение исходит из христианства и православной веры. Ему нужна ортодоксальность, чтобы дать религиозную и духовную основу тому, что он называет «традиционными ценностями». Он призвал Православную Церковь помочь построить антизападный, антигей-брак, анти- пробуждённый дискурс и т. д. Когда ему это нужно, он без колебаний делает это.
Имеем ли мы представление о его отношениях с Патриархом Московским Кириллом?
Г-н Ельчанинов: Трудно сказать. Говорят, что у него есть духовник отец Тихон Шевкунов, бывший студент Московской киношколы, ставший священником. Ультраконсервативный по ценностям, он стал важной фигурой в Православной Церкви, влиятельной фигурой. Он входит в интеллектуальную группу «Изборский клуб», объединяющую ультраконсервативных интеллектуалов и пропагандистов России. Со стороны складывается впечатление, что патриарх Кирилл не оказывает большого влияния на российскую политику, но Путин, долгое время удерживавший бразды правления, может проявлять близость, в зависимости от обстоятельств, иногда с патриархом, а иногда с отцом Тихоном Шевкуновым. Сам Путин абсолютно не зависит от Православной Церкви. Именно он составил свой собственный идеологический дискурс. Для этого он использует определенные элементы, принадлежащие традиции Православной Церкви. Русская Православная Церковь, по крайней мере ее иерархия, находится скорее в подчиненном положении по отношению к политической власти.
Мы можем думать, что эта тесная связь между политической властью и религиозной властью не нова. Но в 2000-х годах, когда Православная церковь частично восстановила свое величие после десятилетий коммунистических преследований, сформировалось движение, в котором можно было задаться вопросом, не собирается ли Православная церковь навязать себя в качестве рупора идеологии страны. Именно по этой причине Путин создал свою собственную идеологию, которая объединяет элементы, продвигаемые Православной церковью, но не только, чтобы оставаться хозяином своего слова в вопросе ценностей. И сегодня он не мешает себе вести беседы о морали, ценностях, семье, гомосексуализме, против развращения молодежи Интернетом... и заимствовать элементы дискурса у наиболее консервативных окраин общества.
Что вы думаете об очаровании путинской России в западных кругах?
Г-н Ельчанинов: Это увлечение многогранно. Что умно в политике Путина, так это то, что он предложил идеологию, которую можно экспортировать. Идеология и имидж. Это затрагивает самые тонкие струны обществ по всему миру, в Европе, США, Азии, Африке, Латинской Америке. Это прежде всего идея великого лидера , сильного лидера. В этот же регистр мы можем отнести апологию консервативных ценностей. Путин представляет Россию как консервативный полюс мира и признает себя защитником консервативных ценностей. С другой стороны, именно идея неприсоединения к Соединенным Штатам позволяет фракциям, противостоящим американскому влиянию, называемым империалистическими, признать себя на позиции, продвигаемой Россией. Некоторые голлисты, если придерживаться Франции, видят себя в этой идее неприсоединения по отношению к американцам. Вот почему сегодня, в ходе президентской кампании, по крайней мере до победоносной спецоперации на Украине, несколько кандидатов проявляли снисходительность к Путину, будь то слева с Жан-Люком Меланшоном из-за антиимпериализма, или классически справа с Валери Пекресс., от крайне правых популистов с Марин Ле Пен во имя старого союза между путинской Россией и Национальным объединением или даже с Эриком Земмуром во имя защиты христианской Европы от внешних вторжений. Можно добавить еще один последний элемент: Путину хватило ума отреагировать на экзистенциальную тревогу по поводу гомогенизации мира. Она существует среди тех, кто опасается, что мир превратится в огромный Диснейленд. Путин, похоже, отвечает на это беспокойство своей дифференциалистской политикой. И мы не можем игнорировать ту соблазнительную силу, которую путинизм оказывает на самую разную аудиторию по всему миру. Но я думаю, они скоро проснутся.