Океан спокоен, а лёгкий, ровный ветерок не в силах разогнать большую волну. Фрегат идёт в пол ветра и все на борту счастливы и расслаблены. Даже матросы, которым нет нужды лазить по вантам при таком ровном ветре. Но к вечеру с борта парусника заметили полосу тумана, наползавшего на них от горизонта.
В сгущающихся сумерках из полосы тумана выплыл силуэт парусника. Впечатление он производил устрашающее. Грязные, рваные паруса и такелаж слабо светились в надвигающейся темноте, на вантах разместились два скелета в рваных светящихся плащах, а за штурвалом стоял скелет в тёмном плаще и с косой за плечами.
- Боже милостивый, Летучий Голландец, - крестились суеверные матросы.
Вся команда застыла в ужасе от увиденного, а парусник шёл навстречу фрегату, тоже курсом галфвинд. Встреча с ним не сулила ничего хорошего и считалась дурным предзнаменованием. Корабль-призрак так бы и прошёл мимо, хотя и рядом с их парусником, но, в последний момент, рулевой довернул штурвал и парусники едва не соприкоснулись бортами.
В ту же минуту на палубе Летучего Голландца неожиданно появились призраки в тёмных плащах и о светящимися лицами. На борт полетели абордажные крючья и признаки полезли на палубу фрегата. Он неожиданности и ужаса особого сопротивления не получилось, и парусник быстро оказался захвачен.
Кого не убили, тех оглушили ударами вымбовок по голове, а когда команда пришла в себя, никакого Летучего Голландца рядом не оказалось. Вместе с этим исчезла и судовая касса, да и всё ценное из трюма. Туман ещё не рассеялся, хотя ветерок и гнал его прочь, но пока небо очистилось и стало видно всё вокруг в свете полной луны, команда осознала, что их ограбили.
- Всякое видел я в море, - заметил седой Мэтью, - но, чтобы призраки грабили корабли, даже не слышал.
Делать нечего, пришлось продолжить путь, хотя, как объяснить тот факт, что их судно подверглось нападению призраков. А в это время на борту Летучего Голландца кипела работа.
- Пошевеливайтесь, сонные рыбы, чтоб вас акулы сожрали! – кричал капитан, уже избавившийся от своего маскарада. – Маски в этот сундук, плащи вот в этот, осторожнее со скелетами, парни нам ещё могут пригодиться. Кто переоделся, меняйте паруса, пока нас никто не увидел!
Команда суетилась, фосфор не особо полезен для здоровья и люди с радостью избавлялись от своего «камуфляжа». Вообще, взять такое судно совсем непросто, эта хитрость позволила им получить хорошую добычу, не потеряв ни одного члена экипажа. Утром уже никто не узнал бы в аккуратном бриге ужас всех моряков. Парочка матросов смывала с фальшборта остатки фосфора, пока остальные драили палубу. Лёгкий дождь пришёлся весьма кстати, и парусник засиял свежестью и новыми парусами.
- Как будем делить добычу? – спросил помощник у капитана.
- Честно, как иначе, - ответил тот, - старине Бартоломью предлагаю две доли, так точно рассчитать расстояние, это дорогого стоит.
Бартоломью раньше был капитаном на этом судне, но в одном из сражений получил такие раны, что в море почти не выходил. Он ошивался на берегу, собирая полезную информацию и порой подкидывая очень интересные идеи. В этот раз он пошёл со всеми, узнав, какая добыча на борту того фрегата, который они ограбили. Под всеми парусами, поставив даже лисели и рискуя попасть в район образования волн-убийц, они обогнали фрегат и рассчитывая взять добычу у небольшого островка, но полоса тумана, которую гнал слабый ветерок, изменила все планы.
- А кто он? – помощник пришёл позже на судно и не знал его истории.
- Величайший из всех пиратов! – капитан даже палец поднял, - умный, лихой и бесстрашный. Это сейчас он с трудом ходит, но своей единственной рукой может прикончить любого в рукопашной схватке.
Делили добычу в тихой гавани, развернув юнгу, чтобы он назвал того, кому полагается та, или иная доля. Бартоломью даже из каюты не вышел, он лежал на койке и смотрел в потолок. Ныли старые раны, и больше всего хотелось напиться и умереть.
- Будет шторм, - сказал он сам себе, - через три дня.
Охая и кряхтя, он поднялся и пополз из каюты на палубу. Там как раз закончили делить добычу и каждый получил солидную часть.
- Послушай, друг, - обратился он к капитану, - добыча, это хорошо, но её можно увеличить. Близится шторм, он будет через три дня, и в этой бухте укроется купец. Надо бы его взять, но сперва нагнать на них страху.
- Откуда ты всё это знаешь? – капитан привык к странным прогнозам, но этот совсем уж необычный.
- А куда им ещё деваться? – Бартоломью криво усмехнулся и рассмеялся.
Смех его походил на карканье ворон, но капитан привык.
- А теперь слушай, пушки надо поставить вон туда и туда, чтобы закрыть выход в море. Они окажутся в мешке и, либо сдохнут, либо сдадутся. Не убирай далеко наши игрушки, они пригодятся.
Ветер крепчал и пришлось рифить паруса, а потом и вовсе убирать брамсели, взяв рифы даже не грота фоке. Шторм разыгрался не на шутку и тут штурман вспомнил, что рядом есть островок с удобной бухтой. Парусник взял курс на этот остров, наконец, его увидели в сгущающейся темноте. И тут наперерез им выплыло судно, тускло светившееся мертвецким светом. Рваные паруса, такелаж, всё светилось, внушая ужас в сердца моряков.
Летучий Голландец приблизился, и команда с ужасом увидела скелеты на вантах и висельника на рее, который погрозил им кулаком на единственной руке и расхохотался каркающим смехом.
- Храни нас небо! - крестились моряки, с ужасом провожая взглядом корабль-призрак
Но вот, они вошли в бухту и шторм уже не был страшен паруснику. Паруса убрали вовсе, собравшись переждать шторм в тихой гавани.
- Они внутри, поворачивай! – Бартоломью, изображавший висельника, прохрипел капитану. – укроемся за скалами.
При таком ветре за этими скалами всегда тихо, а там пираты сошли на берег и пробрались к орудиям. Ещё не рассвело по-настоящему, как пушки ударили по паруснику, стоящему в бухте. На борту началась паника, палубу залило кровью, а попытки ответить пресеклись картечным огнём, выкосившим всю оружейную прислугу. Через час такого обстрела сопротивление было сломлено окончательно, и пираты получили парусник в своё полное распоряжение.
- Неплохая добыча, - обследование судна показало, что товаров на борту достаточно, чтобы обеспечить всех до конца жизни.
- Эстебан, друг мой, - Бартоломью отлёживался на койке в каюте, - это последний мой выход в море. Слишком тяжело стало жить на свете. Позволь сойти на берег где-нибудь в тихом порту. Маленький домик и заботливая сиделка, это всё, что нужно мне, чтобы спокойно уйти в мир иной.
- Старый друг, грустно расставаться с тобой, - капитан смотрит на старого пирата, как на отца.
- Всему приходит конец, а висеть на рее мне уже совсем не хочется, да и чем я могу помочь? – говори он тихо и с перерывами, видно, что последнее приключение далось ему дорогой ценой.
- Хорошо, заберём самое дорогое и отвезём тебя в Америку, там и продадим товар, а потом вернёмся за остальным.
Им придётся делать два-три рейса, чтобы перевезти всё с этого купца. Их судно уже вошло в гавань и стало рядом для погрузки.
- Купец не тонет? – так же тихо спросил Бартоломью.
- Нет, корпус почти не пострадал, хотя на палубе разгром.
- Отгони и его потом, денег хватит на многое. Тебе пора менять судно, у всего свой срок.
- Может и мне осесть на берегу, тут помощник не прочь стать капитаном?
- Решай сам, я прожил жизнь, полную риска и сражений, но, по большому счёту, вспомнить нечего.
- Ну что ты, про твои лихие проделки будут ещё долго рассказывать во всех портах.
- Рассказать всегда есть о чём, тут важнее, что можно вспомнить под конец. Пойми, Эстебан, деньги и слава, это всё подобно песку, утекающему сквозь пальцы. Наш промысел увлекает, но, с высоты прожитых лет, не греет душу.
И тем не менее, Эстебан выполнил свой долг сполна, перевёз старого друга в Перу, купил ему небольшой, но достойный дом, купил пару негритянок для ухода и оставил денег, которых тому хватило до конца жизни. Потом, по совету старого друга, и купеческое судно отремонтировал, как мог и продал в Северную Америку.
Новенькая бригантина из мексиканского красного дерева вошла в порт и стала к причальной стенке. На берег сошли матросы и рассосались по портовым кабакам. Они не узнали в хромом инвалиде того, о чьих подвигах до сих пор ходят легенды. А тот стоял на пирсе и смотрел в море, как будто высматривая там свою молодость. Негритянки оказались знатоками народной медицины и подняли на ноги своего хозяина, даже подарили ему красавицу дочку и маленького черноволосого сыночка мулата.
- Папа, а дядя Эстебан ещё не пришёл? – мальчишка держится за единственную руку отца.
- Он остался в море, провожая души погибших моряков в иной мир.
Мальчик ещё мал, чтобы терзать детскую душу рассказами о смерти. Пусть детская память сохранит красивую легенду. Сколько ему ещё жить? Седьмой десяток подходит к концу, но его негритянки заботятся о нём очень хорошо. Бартоломью повернулся и пошёл домой, ведя сына за руку и позвякивая железной ногой о мостовую. Эх, Эстебан, один раз ты ослушался старика, и вот результат. Но каждый сам решает свою судьбу, тут у всех есть выбор, главное, вовремя его сделать.