Сестры Бронте - культовые фигуры в мире литературы. По уровню культовости с ними могут поспорить только книги двоих из них, которые уже сто раз обсудили и сто раз сняли по ним экранизации. Речь пойдет сегодня о “Грозовом перевале” Эмили Бронте и “Джейн Эйр” Шарлотты Бронте. Почему же именно о них?
Полную историю можно прочитать здесь, но я перескажу ее вкратце. Как-то раз я услышала о том, что людей условно можно разделить на тех, кто предпочитает “Грозовой перевал” и тех, кому больше нравится “Джейн Эйр”. Эта концепция удивила и заинтересовала меня, так как я сама не чувствую того восхищения к первой книге, которое предусматривает культура. И вот сейчас я решила, что самое время разобраться со своим предубеждением к “Грозовому перевалу”. Попутно я изучила еще жизни и личности сестер Бронте, то, что влияло на их творчество и эпизоды в их книгах, где это влияние выражалось.
Надеюсь, что моя статья поможет кому-то разобраться со своими симпатиями и антипатиями к романам Эмили и Шарлотты Бронте (а может, и к ним самим), как мне помогло написание самой статьи.
А пока мы не начали, расскажу о том, что теперь у меня есть телеграм-канал, где я рассказываю о том, что и как читаю, и делюсь читательскими буднями!
Девочки, семья и общество
Шарлотта была третьим ребенком в семье бедного священника Патрика Бронте, Эмили - пятым. Мать девочек умерла, когда первой было пять лет, а второй - три года. Мария и Элизабет - старшие сестры - были отправлены в школу для дочерей духовенства в Кован-Бридже. Шарлотта последовала за ними, а позже присоединилась и Эмили.
Думаю, многие знают о том, что с Кован-Бриджской школы списан Ловудский пансион в романе Шарлотты Бронте “Джейн Эйр”. Это место произвело небывалое впечатление на сестер и наложило на них серьезный отпечаток. Две старшие сестры заболели там туберкулезом и вскоре скончались. Оставшихся сестер забрали домой, но воспоминания о холоде, жестокостях и ужасных условиях остались у них еще надолго.
У юных Бронте было слабое здоровье, но зато они обладали впечатлительностью и развитой фантазией. Эти черты обозначились еще в детстве, когда оставшиеся дети (Шарлотта, Эмили, Энн и Бренуэлл) развлекали себя сочинительством сказочных историй. Думаю, не ошибусь, если скажу, что литература стала для них способом выплескивать накопившиеся эмоции и чувства, местом, где можно реализовать фантазии и сокровенные желания.
Бронте росли в Хоэрте - маленьком провинциальном городке. Они были далеки от общества, поэтому в будущем вписываться в него девушкам было достаточно сложно. Однако такое положение дел (скорее даже положение географическое) сделало их прозу искренней, полной чувства и самобытной, так как сами писательницы росли в неограниченной свободе вересковых пустошей и никакие правила и установки не мешали им открыто выражать чувства и мысли, формировать собственное мировоззрение.
Звучит очень красиво и поэтично, правда? Свободные, образованные девушки, выработавшие свой язык, имевшие смелость высказываться открыто и ясно, отличающиеся от общества, скованного пуританскими по строгости правилами. Но викторианское общество все же по ним функционировало и было трудно с этим не считаться.
Вот небольшая история о Шарлотте Бронте. В 1836 году Шарлотта, уже начавшая писать, сделала попытку влиться в литературный мир. Писательница отправила письмо и собственные стихи известному поэту Роберту Саути. В ответном письме он процитировал некоторые места из, по-видимому, крайне экзальтированного письма Бронте и указал на то, что ей стоило бы поумерить свой пыл, чтобы увлеченность поэзией не помешала ее счастью и здоровью.
Думаю, это интересная и яркая иллюстрация, точный штрих к характеру Шарлотты Бронте. Что же было дальше? Благоразумная Шарлотта вняла доброму совету Роберта Саути и следующее ее письмо, в котором она выражала благодарность, было уже сдержаннее и вызвало одобрение поэта.
Эта история кажется мне очень интересной, так как хорошо подводит нас к продолжению рассказа о жизни и личностях сестер.
А пока готовится вторая часть, предлагаю вам почитать о роковой женщине в балладах романтиков здесь или посмотреть, что думал Тургенев о Гамлете и Дон-Кихоте здесь.