Рейс первый
Часть вторая
(жизнь судового механика)
Глава вторая
Проснулся Леонид только среди ночи, с удивлением обнаружив, что калачиком свернулся на диване в обнимку с полотенцем.
Размяв затекшую руку, он перебрался на кровать и продолжил прежнюю манипуляцию в виде сна до самого утра.
А утром его вновь разбудил мелодичный голос:
— Четвёртый механик, пора на завтрак! Доброе утро! — заглянула Зинка за шторку кровати.
Убедившись, что он начал просыпаться, она прикрыла шторку и вышла из каюты.
Пришлось вставать, размяться и собираться на завтрак.
Наученный горьким опытом, Леонид не стал надевать свои полосатые штаны, а оделся, как и прежде, в скромные серые брюки и однотонную рубашку.
В кают-компании завтракали не только капитан со стармехом, но и все помощники с механиками.
Сегодня последний день стоянки. Механики и штурмана со вчерашнего дня перешли на морские вахты, поэтому на завтрак за столами сидел весь комсостав.
Все с любопытством осмотрели Леонида, а он, как под микроскопом, пробрался на своё место.
Но, это оказалась только секундная заминка. Ритм разговора за столом возобновился и все продолжали завтракать.
Стармех, допив чай, грозно осмотрел подопечных и негромко рыкнул:
— После завтрака всем механикам зайти ко мне в каюту, — и исподлобья осмотрел своих подопечных, чтобы убедиться, что его приказ понят.
Механики только закивали головами:
— Да, да. Понятно, понятно.
После выхода стармеха из кают-компании, Леонид хотел ринуться к деду в каюту, но второй механик задержал его:
— Стоять! Мы туда зайдем через пять минут. Он сейчас устроится, разложит бумаги, а тогда уже и мы пойдем.
Поэтому, руководствуясь указанием старших товарищей, Леонид закончил пить чай и через пять минут двинулся в сторону каюты стармеха.
Вначале туда вошёл второй механик, за ним — третий, а следом пристроился и Леонид.
Владимир Петрович уже сидел на диване около банкетного столика, расставив ноги и разложив на них свой объёмный живот. Он важно курил болгарскую сигарету и о чём-то важно разговаривал со стармехом.
Когда механики зашли в каюту, то им никто не предложил сесть и они остались стоять возле двери.
Дед внимательно осмотрел механиков с ног до головы и наоборот, а потом изрек:
— Господа-товарищи механики… — тут последовала небольшая пауза, — сегодня будет отход, и я думаю, что никто из вас не повторит предыдущих ошибок, которые с кем-то и когда-то однажды случались, — и пристальным взглядом, как удав, выбирающий жертву из предоставленных ему кроликов, осмотрел стоящих у дверей механиков. — Нам надо сегодня выйти и через четверо суток прийти во Владивосток. Всем всё ясно?
— Конечно, ясно, — понимающе закивал послушные механики. — Всё понятно.
Только второй механик добавил:
— Ясно, Сергей Николаевич. Всё будет нормально, вы не переживайте.
— Я знаю, о чём я переживаю, — недовольно пробурчал дед и посмотрел на Леонида уничтожающим взглядом.
На что второй механик ответил, посмотрев на Леонида:
— С ним всё нормально. Он вчера целый день изучал машину. Я думаю, что он освоился.
— Ну и как, четвёртый? Освоился? — грозно вопросил дед, испепеляюще глядя точно в глаза Леонида.
От такого взгляда у него по спине поползли мурашки, но он нашёл в себе силы для ответа:
— Да-да, Сергей Николаевич, освоился. Но надо ещё раз сегодня всё обойти и закрепить в памяти. Если что будет не ясно, то я спрошу у второго или у третьего механика, — Леонид с надеждой посмотрел на каждого из них, — или у мотористов… — уже тише добавив.
— Некогда уже сегодня спрашивать, — недовольно перебил его дед. — Отход у нас в десять часов! — и перевёл взгляд на второго механика. — И чтобы машина была готова к этому времени. Ясно?
— Понял, понял Сергей Николаевич. Всё будет сделано, — тут же заверил его второй механик.
Леониду невольно подумалось:
«Как же эту машину готовить?»
Леонид помнил, что такие же двигатели MAN стояли на пассажирских судах. Но этот MAN совсем другой. Он модернизированный и более мощный и на нём стояли совсем другие турбины.
Вчера Леонид ходил вокруг главного двигателя, осматривая его со всех сторон. Но, так как о главном двигателе он вообще ничего не знал, то опасался прикоснуться к нему и пальцем, надеясь, что в дальнейшем ему об этом расскажут сами механики.
***
Леонид не считал себя специалистом в больших дизелях, но один из случаев, произошедший с ним на пассажирском судне «Приамурье», показал всем, что он очень большой «знаток» всех таких дизелей.
Второй механик с утра дал ему задание пойти в корму машинного отделения, где стояли большие воздушные баллоны и мыть их сверху до низу, потому что там за многие годы скопилось очень много пыли и грязи.
С ведром воды Лёнька взобрался на эти баллоны и, болтая ногами, и манипулируя, чтобы не свалиться с них, елозил по ним пузом. Чего больше он делал, мыл их водой или стирал с них грязь животом, он не знал. Во всяком случае, он пытался навести там порядок.
Неожиданно он услышал, как главный двигатель неожиданно начал издавать какие-то странные звуки. Типа:
— Жах! Бах — ба-ба-бах! – звуки шли со стороны главных двигателей.
Это так могла загавкать только турбина!
— Вот, — непроизвольно подумалось ему, — помпаж начался! — «умный» же был этот Лёнька.
На лекциях по турбинам и дизелям он всегда сидел в первых рядах, стараясь не пропустить ни единого слова преподавателей. Его конспектами, всегда обстоятельно написанными и прекрасно оформленными, частенько пользовались однокурсники перед экзаменами.
— Наверное, это механики что-то с топливом напутали, — стал строить догадки «умный Лёнька». — Или резко увеличили подачу топлива. Или волной корму подкинуло и винт оголился.
А так как Лёньку болтало на этих злосчастных баллонах, то он не понимал, идёт ли судно в шторме или нет. Но болтало его там изрядно. Он чуть ли не падал с этих баллонов, стараясь держаться на них и не свалиться на плиты. Поэтому непроизвольно хватался то за какие-то провода, то за трубы. Ведь на круглой поверхности баллонов приходилось удерживать равновесие, держа перед собой ведро с водой, а свободной рукой смывать грязь с окружающих загрязненных поверхностей.
Но тут к Лёньке подбежал второй механик и со всей силы заорал на него со всевозможными матюгами, которые он, наверное, не произносил всю свою предыдущую жизнь:
— Ты что там делаешь!!!? Мать твою перемать!!!
— Что я тут делаю? Да мою я тут! — показал Лёнька второму механику на отмытые поверхности.
— А ну, живо вниз! Мать твою перемать!!!
Лёнька в недоумении спустился вниз, наблюдая за тем, как второй механик нырнул под баллоны и принялся крутить какие-то клапана.
Оказывается, за баллонами располагались быстрозапорные клапана, установленные на расходной топливной цистерне для главных двигателей.
И получилось, что Лёнька болтал ногами, стараясь не свалиться с баллонов, и задел за один из тросиков, ведущих к этим клапанам и один из клапанов закрылся.
Естественно, топливо перестало подаваться на главные двигатели и они начали останавливаться.
А когда при полном ходовом режиме на двигатель резко прекращается подача топлива, то его турбины начинают «гавкать», то есть, помпажировать.
От второго механика Лёнька получил достаточную выволочку, а мотористы ещё долго в столовой команды или на перекурах потешались над ним — специалистом по моментальной остановке главных двигателей.
Наученный горьким опытом, вчера Леонид осторожно обошёл главный двигатель, нашёл тросики быстрозапорных клапанов и убедился, что просто так ногами их не достать.
***
Выйдя от стармеха, механики разошлись по каютам, чтобы переодеться в робу.
Через пять минут все собрались в ЦПУ, перекурили и второй механик провёл Леонида вокруг главного двигателя.
Он показал ему валоповоротное устройство, индикаторные клапаны. Объяснил, как проворачивается главный двигатель и когда закрываются индикаторные и как прокачиваются лубрикаторы.
Всё это он делал спокойно, обстоятельно и доступно, рассказывая о многих мелочах, которые могут понадобиться при запуске главного двигателя, его остановке или обслуживании на ходу.
Почти час второй механик водил Леонида по машине, а потом они вернулись в ЦПУ, где второй уютно устроился в кресле перед пультом управления, закурил и вопросительно посмотрел на Леонида:
— Ну что? Понял?
— Понял, — Леонид был очень доволен тем, что второй механик так легко и доступно всё ему рассказал.
Через полчаса в ЦПУ пришёл старший механик, одетый в кремовые отглаженные брюки. Они были выглаженных так, что если бы муха села на стрелку этих брюк, то могла бы обрезать себе брюшко!
Начищенные до блеска чёрные туфли, белая рубашка, слегка расстегнутая на вороте. Манжеты на запонках и в бежевом пуловере.
Когда дед вошёл в ЦПУ, присутствующие разом подскочили, ожидая очередных приказаний.
Стармех, не глядя на подскочивший народ, прошёлся вдоль поста управления, осмотрел приборы на нём и на ГРЩ.
Потом вопросительно остановил взгляд на втором механике:
— Так… — протянул он. — Вы тут готовите машину или только разговорами занимаетесь?
— Сейчас, Сергей Николаевич, начинаем. Двигатель полностью прогрет, смазан, пока крутим его валоповороткой.
Удовлетворившись таким положением вещей, стармех грозно приказал:
— Свяжитесь с мостиком и скажите им, что я в ЦПУ и продолжайте готовить машину.
Дед важно ходил вдоль главного распределительного щита (ГРЩ), наблюдая за суетой механиков.
Второй механик сразу сорвался со своего кресла и ломанулся вниз, в машину. За ним в таком же темпе побежали мотористы, а завершил кавалькаду Леонид.
В машине мотористы, под наблюдением второго механика, закончили подготовительные манипуляции и все поднялись в ЦПУ.
Второй механик подошёл к пульту управления главным двигателем и вопросительно посмотрел на стармеха.
Тот важно взял спикер, нажал на его тангетку и зычным голосом произнёс:
— Мостик — ЦПУ.
В ответ прозвучал голос капитана:
— ЦПУ — Мостик.
Стармех, не меняя тона, также важно продолжил:
— Машина готова к проворачиванию на воздухе!
— Проворачивайте. Под кормой — чисто, - послышалось в ответ.
Стармех не спеша повернул голову на второго механика, стоящего у штурвала запуска с немым вопросом:
«Чего застыл? Чего ждёшь?»
Получив, такого вида разрешение, второй механик сдвинул штурвал в сектор запуска и сразу же вернул его на место.
Леонид стоял рядом со вторым механиком, поясняющим ему каждое своё действие:
— Вот это пуск. Для этого надо чуть-чуть повернуть колесо, вот до этой отметки, — показал он красную метку на нимбе колеса. — Как услышишь шипение воздуха и двигатель начнёт проворачиваться, то сразу ставь на «Стоп». Для проворачивания достаточно сделать пару оборотов. Из баллонов воздуха стравится не так много и его останется достаточно для последующих запусков. При успешном проворачивании мы убеждаемся, что в цилиндрах отсутствует вода. Понял?
— Понял, — послушно кивал Леонид.
Продули двигатель и моторист побежал закрывать индикаторные краны.
Старший механик, видя бездвижимость Леонида, рыкнул:
— Четвёртый! Чего стоишь? Бегом вниз, закрывать клапана!
Второго рыка не понадобилось. Леонид помчался вслед за мотористом.
После того, как они закрыли индикаторные краны, Леонид поднял голову, чтобы посмотреть в окно ЦПУ. Оттуда за ним наблюдали грозные глаза старшего механика.
Леонид жестами показал:
— Всё! Двигатель готов! Клапаны закрыты.
Послышалось шипение и воздух пошёл по цилиндрам. Леонид с мотористом присели на корточки, чтобы, если не дай бог, из-под крышек вырвется какая-нибудь железяка, то она не влетела бы им в голову.
Двигатель сделал несколько оборотов на топливе и остановился.
Затем из ЦПУ произвели реверс. Леонид тем временем проверил тяги топливных насосов, а моторист пульсирование топлива в трубках к форсункам.
Двигатель вновь сделал несколько оборотов в противоположном вращении и встал.
В окне ЦПУ показалась голова второго механика, который жестами позволил Леониду с мотористом подняться.
***
В училище на четвёртом курсе читали курс автоматики, который Леонид с удовольствием посещал.
Во время практических занятий он копался во всех механизмах и регуляторах, которые в разобранном виде предоставлялись для самостоятельного изучения.
Преподаватель их показывал и объяснял принципы работы.
После этого Леонид ходил в библиотеку, чтобы прочесть информацию об этих регуляторах. Его интересовало всё.
А когда вчера второй механик, показывал ему машину, то Леонид возьми, да ляпни:
— А регулятор, тут какой? Интегральный или дифференциальный?
Второй механик посмотрел на Леонида, как на идиота, а потом кивнул вниз:
— Иди и посмотри, а там сам и увидишь, какой он.
***
После того, как Леонид с мотористом вернулись в ЦПУ, он спросил разрешение у старшего механика:
— Сергей Николаевич! Можно я пойду в машинное отделение и буду там находиться, когда двигатель будет запускаться?
Дед с интересом посмотрел на него, сделал паузу и уже добрее озвучил своим басом:
— Только около крышек главного двигателя не стоять, а быть ниже их, — и махнул разрешающим жестом, — Можно!
Леонид, чуть ли, не отдав честь, развернулся через левое плечо и удрал из ЦПУ, потому что под таким тяжелым взглядом находиться там было очень сложно.
В десять тридцать дали ход. Двигатель медленно начал набирать обороты, судно стало разгоняться, а Леонид вернулся в ЦПУ.
Второй механик стоял у пульта управления, хотя машина была полностью переведена в автоматический режим, а он только наблюдал за приборами.
Через сорок — сорок пять минут с мостика сбросили обороты.
Леонид стоял рядом со вторым механиком и слушал, что он ему объяснял.
Но тут второй прервал всеобуч:
— Это мы проходим «Трёх братьев», — негромко сообщил он Леониду. — Тут проходят только малым ходом.
— А что такое «Три брата»? – удивился Леонид.
Второй посмотрел на Леонида взглядом, которым всегда награждают салаг:
— На входе в Авачинскую губу стоят три скалы, их и называют «Три брата». Когда выходишь, они слева.
- А-а, точно! – вспомнил Леонид. – Когда мы на Питер ходили на «Орджоникидзе», я их видел, - и тут же загорелся идеей: — А можно мне на них посмотреть?
Второй механик от такого предложения хмыкнул и, понизив голос, посоветовал:
— Ты лучше сиди тут и не рыпайся! Не дай бог, дед увидит, что ты куда-то удрал, то тогда тебе вообще жизни не будет.
Леониду только и осталось стоять рядом со вторым, наблюдая с какой серьезностью дед прохаживался вдоль ГРЩ:
— Понял, — недовольно пробормотал Леонид, но при этом подумал, несмотря на всю серьезность ситуации:
«Время у меня ещё будет. В следующий раз я обязательно посмотрю на этих «Трех братьев»».
После прохода «Трех братьев» двигатель вновь начал набирать обороты и второй механик пошёл показывать Леониду, какие регуляторы вступили в работу, какие клапаны были открыты, что и где надо смотреть и какую температуру и где записывать, чтобы занести её в машинный журнал.
До полной нагрузки разгонял главный двигатель старший механик. Он понемногу, одной известной ему программой доводил главный двигатель до режима полного хода.
Второй механик вообще в этом случае не касался ничего.
Когда двигатель оказался введенным в режим полного хода, старший механик зычным голосом, взяв в руки спикер, доложил на мостик:
— Машина в режиме полного хода. Мы идем в автоматическом режиме! Будьте внимательны!
— Большое спасибо за информацию, — прозвучал в ответ вежливый голос третьего помощника.
Послышалось, как капитан сразу взял у него спикер и продолжил:
— Хорошо, Сергей Николаевич! Вы можете покинуть машинное отделение, механики пусть остаются на местах.
Стармех окинул второго и Леонида тяжёлым продолжительным взглядом:
— Всем оставаться на местах и нести вахту, согласно расписанию, — после этого, плавно развернувшись, покинул ЦПУ.
Второй механик засобирался на обед, ведь в двенадцать часов ему надо заступать на ходовую вахту и он обратился к третьему механику:
— Серёга, ты тут посиди с четвертаком, покажи ему, как журнал заполнять, а я пока пойду пообедаю.
Третий механик молча кивнул и сел в кресло перед пультом с мнемосхемами.
Развернув журнал, он вопросительно взглянул на Леонида:
— Ты хоть раз заполнял его? — он кивнул на журнал.
— Нет, ни разу не заполнял, — честно сознался Леонид.
— Ну, что ж, — заключил третий, — Пошли по машине, — он взял пластиковую пластинку, на которой кто-то выцарапаны какие-то цифры, и, приглашая Леонида жестом следовать за ним, вышел из ЦПУ.
Пройдя всю машину, он показал все температуры, которые следовало записать с местных термометров, а когда они вернулись в ЦПУ, показал параметры, которые надо заносить в машинный журнал.
Наверное, он и сам недавно прошёл эту процедуру с ознакомлением этих правил, поэтому так тщательно их рассказывал.
Тут Леонид начал понимать, что и куда надо записывать.
Когда он заполнил журнал и расписался в нём, они стали ждать второго механика.
Придя в ЦПУ, тот проверил записи в журнале и удовлетворительно хмыкнул:
— Ну, ладно. Идите. Обедайте. Но ты, четвертак, после обеда приходи сюда, мы ещё часик-полтора с тобой тут походим-побродим.
Хотя и хотелось отдохнуть, а Леонид чувствовал зверский голод, но пришлось подчиниться:
— Понял, — только и оставалось, что сказать ему.
В училище его вымуштровали так, что начальству перечить нельзя.
Поднявшись в каюту, он переоделся и спустился в кают-компанию.
Зинка уже заждалась:
— Лёня, ну я же не могу столько работать! Ты только последний остался. Третий поел в столовой. Ты бы хоть предупредил, что опоздаешь! — но потом смягчилась. — Борщ уже остыл, а второе я тебе сейчас подогрею.
— Зина, ты меня извини, но это же всё-таки первые дни. Я же первый раз двигатель заводил в режим, — начал оправдываться Леонид.
Вообще-то он хотел рассказать ей, как это всё интересно, но, посмотрев в её такие «понятливые» глазки (в виде двух блюдец) понял, что туда его мысли не пролезут.
У них просвечивалась только одна мысль, чтобы он побыстрее всё доел, а она удрала из кают-компании.
Зинка села напротив Леонида, подперла рукой голову и внимательно наблюдала, как он поглощает борщ.
Как только последняя ложка была перенаправлена в сторону рта Леонида, она выхватила тарелку и тут же принесла второе блюдо, поставив его передо ним:
— На, ешь, — предложение прозвучало столь категорично, что Леонид не смог от него отказаться.
Как только он опустошил тарелку со вторым блюдом, перед ним появился стакан с компотом:
— Вот тебе компот, допивай, а я пошла, — Зинка сняла передник в буфетной и независимо отбыла в неизвестном направлении. Тарелки она оставила в мойке немытые.
Леонид поел, облачился в телогрейку, которую нашёл в каюте, надел шапку и вышел на палубу.
Судно шло вдоль Камчатки. С правого борта, на фоне голубого неба, четко просматривались заснеженные пики Камчатских гор. Кое-где, если приглядеться, то можно было увидеть вулканы.
С берега дул небольшой ветерок, который через некоторое время стал пробирать Леонида до костей, несмотря на то что он прятался за углы надстройки.
Всё-таки уже не май месяц, а конец ноября.
Леонид походил по палубе и вернулся в каюту. Переоделся в робу и вернулся в машинное отделение.
В ЦПУ со вторым механиком перекинулись парой слов о красотах Камчатки и второй предложил:
— Так …, хватит тут рассиживаться, пошли. Я тебе покажу, как тебе надо будет запускать испаритель, — Леонид с благодарностью посмотрел на второго. Ведь, если честно сознаться самому себе, он опасался подходить к этому агрегату.
Спустились к котлу, около которого стоял этот самый испаритель.
Леонид достал блокнот, ручку и принялся записывать то, о чём ему говорил второй механик и тот прокричал ему на ухо:
— Это я сейчас тебе все показываю, а моторист крутит клапана, потом ты это будешь делать только сам.
Второй принялся показывать, какие клапаны надо открывать, а какие закрывать.
Этих клапанов оказалось столько, что Леонид растерялся, а потом вообще всё перепутал, хотя инструкция на железной черно-белой бирке висела на передней панели испарителя и на ней всё доходчиво описывалось для грамотных механиков, но не для «доцентов», типа Леонида.
После всех объяснений второй крикнул Леониду на ухо:
— Что? Не понял? Да вот тут всё написано, — показал он на железную инструкцию, — Будешь читать её. И всё у тебя получится. Понял?
Что оставалось делать? Леонид только кивал, что понял, но в голове стоял кавардак похлеще, чем в бурлящей кастрюле с кашей.
Испаритель находился рядом с носовой турбиной, а ты выла с силой, как потом оказалось, в сто двадцать децибел, поэтому приходилось только орать друг другу на ухо, так как в десяти сантиметрах от себя Леонид только различал звук, исходящий из уст второго механика и больше ничего.
А моторист, следую жестам второго механика, то открывал, то закрывал, пока ещё неведомые Леониду, клапана.
Испаритель начал работать. Сняли показания счетчиков. Оказалось, что выдавал он в сутки тонн двенадцать дистиллята, хотя по инструкции его производительность составляла только десять. Вот, что значит новая техника!
Вспомогательный котёл вывели из действия раньше, когда Леонид находился ещё на вахте. Это как-то незаметно сделал Максимов, он же ввел в работу утиль-котел, который работал от тепла выхлопных газов главного двигателя. Для Максимова это была обычная процедура и он поэтому никого не поставил в известность.
А сейчас, после возвращения в ЦПУ, второй механик вновь закинул ноги на пульт, закурил и продолжил обучение Леонида:
— Мы сейчас в режиме полного хода, теперь ты знаешь, как и что надо делать, но когда будем выводить главный из режима, то ты меня обязательно позови и мы с тобой вместе всё сделаем.
Леонид понимал всю правоту его слов, где звучала только правда, ведь самостоятельно Леонид ещё опасался предпринимать какие-либо действия.
— Хорошо. Понял. Позову, — только и бубнил он. — А если будет ночь?
— И ночью позови. Ничего со мной не случиться. А деда я уже сам извещу.
— А если это будет днём?
— И днём позови, — второму, по всей видимости, надоело отвечать на глупые вопросы и, встав с кресла, он начал дефилировать по ЦПУ.
— Ладно, хорошо и тогда позову, — чтобы успокоить его подыграл ему Леонид. Хотя не думал, что может что-нибудь такое случиться, чтобы он его позвал.
Они ещё поговорили, Леонид пару раз сбегал к испарителю, чтобы проверить его показания, поднялся к утиль-котлу, а потом, уже успокоенный, что механизмы его заведования работают в нормальном режиме, вернулся в ЦПУ.
Второй механик, довольный его озабоченностью, только похлопал Леонида по плечу.
— Иди отдыхать, — в его голосе просквозила, чуть ли не отеческая забота. — Я за всем сам погляжу, — махнул он рукой в неведомую сторону. — А третий… Тот уже точно знает, как всё это делается. Он год назад пришёл сюда после Одесской вышки. Это он сейчас такой важный, а тогда бегал здесь почище тебя, — хохотнул он.
Несмотря на свои двадцать два года, Леонид чувствовал себя уставшим. Это для него казалось странным, но это оказалось именно так.
Такое состояние напоминало ему то, когда он пробегал за сорок минут десять километров. Или проводил два часа тренировки в активном темпе.
Ни ноги, ни руки не слушались. Леониду хотелось только одного. Ему хотелось спать и избавиться от всех забот, которые мешали ему жить, думать, мыслить. Ему элементарно хотелось только спать. Чтобы завтра, через час, через пять минут, которые даст ему сон, он смог бы вновь вернуться к своему Я, а для этого он должен прилечь и заснуть.
Конец второй главы
Рассказ «Рейс первый» опубликован в книге «Ромас»: https://ridero.ru/books/romas/