Почему феминистки вечно тратят время на ерунду? Этот вопрос вновь возник на устах у многих мужчин. На этот раз — из-за паркрана. [Это еженедельные пробежки в парках, которые проводятся в нескольких странах. Паркран не считают соревнованием, но результаты забегов фиксируются: отдельно женские, отдельно мужские. — Лена К.]
Недавно организаторы паркрана удалили со своего сайта рекорды всех бегунов и бегуний. Это решение многие посчитали ответом спортсменкам Маре Ямаучи и Шаррон Дэвис, которые высказались против того, что бегунам-мужчинам разрешили соревноваться в женской категории. [В итоге эти мужчины вполне ожидаемо появились в женской таблице рекордов. — Лена К.] Дамочки! Вам что, заняться нечем? Паркран — это просто весёлая пробежка! (За исключением случаев, когда люди мужского пола хотят выбрать «женский» из выпадающего списка. Вот тогда это вопрос жизни и смерти.)
Удаление записей о рекордах расстроило и некоторых мужчин. Вот это по-настоящему плохо: ведь для мужчин спорт действительно важен. А первоначальный женский протест был глупым. Дамочки, разве у вас нет причин для беспокойства, которые важнее бега? Почему вы не боретесь с калечащими операциями на женских половых органах? Почему не искоренили глобальный фемицид? И почему не приготовили нам сэндвичи?
[Британский адвокат] Джолион Моэм подытожил в Твиттере этот взгляд на ситуацию с паркраном:
«Каждая пятая женщина подвергалась сексуализированному насилию. Половина матерей-одиночек живёт в бедности. Психическое здоровье молодых девушек находится в критическом состоянии. Медосмотры новорождённых — в упадке. Если вас по-настоящему заботят женщины, вы найдёте чем заняться: есть уйма по-настоящему важных вещей».
Это камень в наш огород, я полагаю. Женщин и феминисток. Ещё один пример, который я добавлю в бесконечную копилку под названием «Мужчины велят женщинам заткнуться». И почему мы никак не можем правильно расставить приоритеты?
Как и большинство феминисток, я привыкла слышать от мужчин поучения, что мы занимаемся «неправильными» вещами. Я выросла не в самой феминистской семье в 1980-е годы. Мне часто напоминали, что британские мужчины относятся к «своим» женщинам не так плохо, как мужчины из других стран. Так на что же мы жаловались? Смысл этого послания (как вы могли заметить, послания с привкусом ксенофобии) состоял в том, что британские женщины избаловались. Домогательства, равная оплата труда или изнасилование в браке беспокоили нас по одной-единственной причине: потому что у нас не было «настоящих проблем». А у других женщин они были: ведь другие мужчины, настоящие сексисты, угнетали женщин по-настоящему.
Сегодняшний прогрессивный мизогин вряд ли изберёт эту линию атаки. Он хорошо знаком с тем, как правые притворяются, будто заботятся о бедственном положении женщин в других культурах, только чтобы преследовать собственные расистские и антифеминистские цели.
Его версия избалованной, эгоистичной феминистки, которая не хочет сосредотачиваться на «настоящих» проблемах, является (по его мнению) интерсекциональной. Прогрессивный мизогин рассматривает феминистку через призму проверки привилегий и социальной справедливости. Любая женщина, у которой достаточно свободного времени, чтобы заботиться о женской спортивной категории, просто не видит картину в целом. Алло, Карен! Женщины во всём мире погибают, а тебя волнует твой рейтинг в паркране?
Справедливо раздражённая феминистка могла бы ответить ему, что женщин может волновать несколько вещей сразу. Но этот аргумент никогда не казался мне достаточным. У женщин и правда может быть больше одного приоритета; верно и то, что время и силы ограничены. Любое время, которое вы тратите на одно, вы не потратите на другое. Прогрессивный мизогин может возразить: так почему бы тебе не посвятить всё внимание Действительно Важным Вещам? Например, бороться с калечащими операциями на женских половых органах и искоренять женскую нищету? Разве ты можешь позволить себе роскошь волноваться о мелочах?
Здесь есть зачатки веского аргумента. Одни вещи важнее другие. Одни женщины страдают гораздо больше других. В своей книге «Ведьмы: демонизация женщин среднего возраста» я написала, что в мире всё ещё остались места, где пожилых женщин сжигают за ведьмовство, — но моя книга не о них. В основном она о женщинах Великобритании и США. Одна глава посвящена смертельному насилию, а в другой рассматривается использование оскорбительного слова «Карен». Очевидно, что сгореть на костре гораздо хуже, чем услышать «Карен» в своей адрес. Зачем вообще упоминать о таких «мелочах»?
На это есть несколько ответов. Первый. Одни и те же предубеждения о женщинах среднего возраста (старухи, мрачные, страшные, злые, занимают чужое место...) становятся причиной и смертельного насилия, и ненасильственных культурных трендов. Второй. Писать о мизогинии, которая не приводит к смерти женщин, — это не то же самое, что одобрять мизогинию, которая приводит к смерти женщин. Третий. Мужчинам не следует превращать насилие других мужчин в оружие, чтобы с его помощью заставлять женщин умолкнуть.
Как отметила поэтесса Дженни Линдсей, от мужчины не ожидают подобных моральных терзаний. Недавно она написала твит о том, какие слова женщины никогда не скажут писателю-мужчине. Например:
«Мужчины гибнут на войне — а вы написали книгу о мужской бедности / мужском здоровье / мужском одиночестве / борьбе за права отцов НА МИРНОМ ЗАПАДЕ?? Какая узколобость. Разве вы не знаете, что у мужчин всего мира есть НАСТОЯЩИЕ проблемы?»
Мужчины могут сосредоточиться на любой мужской проблеме, которая им нравится, и получить за это похвалу. Потому что дело не в приоритетах. Дело в женщинах, которые «забыли, где их место». Мужчины поступают с нами чудовищно — и предполагается, что из-за этого мы не можем заботиться о других «мелочах».
Я сама пережила сексуализированное насилие. И я смотрю на твит Джолиона Моэма и поражаюсь его подтексту. Значит, пока мужчины продолжают насиловать нас — женщинам нечего и беспокоиться о чём-то другом. Кем мы вообще себя возомнили?
Моэм утверждает: «Если вас по-настоящему заботят женщины, вы найдёте чем заняться: есть уйма по-настоящему важных вещей». А я хочу спросить: почему их уйма? Кто в этом виноват? Кто виноват в том, что «каждая пятая женщина подвергалась сексуализированному насилию»? Почему феминизм — женская работа? Я знаю ответ: потому что мужчины вряд ли выполнят её за нас. Но ответственность за весь этот бардак лежит на мужчинах, которые насилуют женщин, бьют женщин, издеваются над женщинами; и да — ещё и на мужчинах, которые пытаются украсть слово «женщина», занять женские пространства и влезть в женские спортивные категории, при этом говоря: «Да какое вам дело до этого? Послушайте, почему вас не беспокоят Действительно Важные Вещи?»
В 1983 году Андреа Дворкин произнесла речь и призвала к 24-часовому перемирию, во время которого мужчины не совершат ни одного изнасилования. Сорок лет спустя этого всё ещё не произошло. И это вряд ли произойдёт в ближайшее время. Так что, возможно, мужчины могли бы поставить перед собой другую, более достижимую цель. Например, как насчёт такой: 24 часа вы не указываете нам, каким словом себя называть? Или 24 часа держитесь подальше от наших туалетов и раздевалок? Или 24 часа не смотрите порно?
Или, если вы на это не способны: 24 часа не поучаете нас, какие проблемы мы обязаны решать в первую очередь?
***
Текст: Виктория Смит. Перевод и пересказ: Лена Климова