Запись из дневника Садовника:
"Раньше-то оно как было? Приедет, скажем, в Лагерь бронированный автобус, привезет людей новых, оборудование кой-какое, и к ним все обязательно человек специальный приставлен - следить, значит, чтобы никто и никуда и ни за что. А то Зона ж вот она, руку протяни! И лезет она, родимая, через стены в Лагерь, и наплевать ей, что нельзя, что запретная то территория. То семян каких подбросит через барьеры, то бабочку запустит. Вояки потом за той "бабочкой" на вертолетах гоняются, из пулеметов палят, чтобы не утащила кого-нить ненароком. А про паучьё и вовсе молчу, поначалу они табунами тут бегали, мешали стройке.
Ну так вот. Про специального человека. Раньше было строже, а сейчас - сейчас то ли попривыкли к Зоне, то ли со страху вовсе последний страх потеряли, не пойму. Только порядку прежнего нет, вот к чему веду.
Я при НИИ работаю, потому как опыт имеется, я ж тут до основания Лагеря еще ходил, травки разные собирал, больно интересные они стали после "этого".
Садовник, короче говоря.
И вот привезли к нам недавно лаборанточку одну. Как такая молодая попала в штат, я не знаю, то не мои дела. Мое дело деревья вовремя окучивать да поливать кого надо и чем надо.
В прошлую среду вышла эта лаборанточка в сад, подышать. Нанюхалась, видать, в лабораториях-то своих всякого, бедняжка. Худющая, ноги-спички, под глазами круги. Я тогда еще подумал, что надо бы настоечки ей из кровохлебки приготовить, чтобы кровь очистилась у девки.
Ходит, значит, по саду, а я за нею - одно название, что ученая, все одно, ведет себя, как дурочка. Думает, раз Лагерь стеной обнесли, то все, что внутри - безопасно. И пальцами своими прозрачными лезет все потрогать, интересно ей, как это роза цветет зеленым, да почему псевдо-вьюнок мух ловит, а комарами брезгует. Я ей, само собой, рассказываю, и то и дело остерегаю, мол, да не трогай ты ничего, бога ради!
Тут, как нарочно, Степан Лексеич меня позвал, надо было принять новый образец, да место ему определить в саду, да ограждение придумать, чтобы с другими "поселенцами" раньше времени не контактировал, журнал на него отдельный завести. В общем, рутина обычная. Пока возился, про лаборанточку-то и забыл, пень старый.
А ночью ее крики всю охрану на уши поставили. Стучали в ее комнатку, что в жилом отсеке, он как раз окнами в сад выходит, а она там воет и на стук не отвечает. Пришлось двери выломать. Ну и картина маслом.
Сидит на кушетке полуголая, вся в кровище, лицо от слез распухло. Трясется вся. А на плече у нее Никитка торчит. Ну... Это куст, одни наши биологи его псевдо-ромашкой зовут, другие - лже-чертополох, а я, стало быть, Никиткой величаю. Язык не поворачивается этот кустик растением обозвать. Он вроде и в почве живет, как и положено травке, но, когда ему сильно надо, запросто корни вытаскивает и переходит, куда ему нравится. Где повкуснее, значит.
А цветочки у него интересные - посередке шарик желто-жемчужный, по краям лепестки серебряные, тоненькие да мелкие. На ощупь, как картон. Стебель ветвистый, а листья на колючки больше смахивают, темно-зеленые с бурыми прожилками.
Так эта мадам что удумала - увидела, что я по делам убежал, да и сорвала Никитку, больно ей его цветочки приглянулись, а он сообразительный, сопротивляться не стал, мигом свои корешки из земли выпростал, да и поехал в ее руках на новое место жительства. Она его в своей комнатке и поставила в банку с водой. Как эту. Икебану, вот.
А ночью Никитке в той банке стало плохо - вода она и есть вода, а ему кальций нужен, магний, железо, соли там разные. Ну, в общем, полная таблица Менделеева. Вот он дождался, пока его хозяйка угомонится и уснет, и выполз из банки. Пыльцой на спящую еще попрыскал, чтобы крепче уснула, и корешки свои ей в плечо и запустил, туда, где к артерии поближе.
Наелся и уснул. А лаборанточка проснулась. Ясное дело, от боли. С испугу стала рвать из плеча Никитку, а он уперся, не захотел из такого вкусного места уходить, а стебли у него все равно, что шнур из паракорда.
Я его уговорил, само собой, то есть принес ящик с землей удобренной и рядом поставил. Он к тому времени уже
успокоился - лаборанточку усыпили, еще и чего-то мудреного в кровь впрыснули, чтобы Никитке противно стало. Он и переполз добровольно в ящик.
Я его собратьев-то в Зоне не раз видал. Оленя там или кабаняку раненого найдут, да и залезут всем табором. Пируют...
Да. Так к чему это я? А вот к чему - был бы, как раньше, специальный человек к каждому новичку приставлен, то такого безобразия бы не было."