Февраль 1980. Кадровыми органами соединения получен приказ командировать двух офицеров 10 авиадивизии в Сирийскую арабскую республику в качестве военных специалистов. Кандидатуры моя как офицера боевого управления и командира звена 27 гвардейского истребительного авиационного полка Кравцова Дмитрия утверждены в 10 главном управлении Генерального Штаба СССР. Через трое суток мы должны быть в Москве форма одежды гражданская. Через двое суток мы навсегда покидаем ставший нам родным Учарал. Утром следующего дня из Алма-Аты мы улетали в Москву. Вечером накануне отлёта в ресторане ВДНХ я впервые услышал что в Советском Союзе есть люди занимающиеся нелегальным бизнесом и владеющие многомиллионными состояниями. За ужином в ресторане, советские офицеры в отличии от российских могли себе это позволить, к нашему столику вежливо попросив разрешения подсел невысокий смуглый парень похожий на кавказца. Мы уже сделали заказ: триста граммов водки, буженину из конины это национальное казахское блюдо со вкусом и умело приготовленное мясо из молодого коня, не ходившего под седлом и в упряжке. На второе - «цыплята табака», подаваемые именно в этом ресторане, со всеми сопутствующими соусами и даже чашкой для ополаскивания рук. Мы разлили на троих. Молодой человек оказался очень общительным, ему явно не хватало собеседников или скорее слушателей, на роль которых мы прекрасно подходили. Он заказал бутылку самого дорогого коньяку и на закусь всё на усмотрение официанта. Из его рассказа мы поняли, что он со своими партнёрами провернул выгодную сделку, отогнав несколько вагонов копчёной рыбы в Москву (сазан, белый амур, судак). Документы оформлялись фиктивно за определённую плату как от организации. Реально же работал семейный подряд, и нет такого человека, который отказался бы выдать необходимый им документ за 5 тысяч рублей. Мы с определённой долей скепсиса слушали нового знакомого, по национальности грека, но некоторые вещи в его словах выглядели весьма правдоподобно. Почему ты не боишься об этом рассказывать совершенно не знакомым людям? Даже если вы попытаетесь меня сдать, у вас нет доказательств, а мои слова это шутка. Во вторых всё покупается и продаётся, я откуплюсь от любого милиционера. В процессе службы мне, пришлось побывать в разных уголках нашей страны и нигде я не встречал большего изобилия рыбы, чем в Казахстане. Выше сказанное, конечно, не касается рыбных запасов дальнего востока. Посему греческий бизнес вполне мог иметь место и дальнейшие события девяностых всецело подтверждают данную версию. В отпуске за 1981 год мне рассказали похожую историю бизнеса, но уже арбузного, рассказанную мне Волгоградским предпринимателем, поставлявшим Астраханские арбузы в центральные районы страны. Поступало предложение поучаствовать в арбузном бизнесе. Советские офицеры не допускали даже мысли опускаться до заработка денег подобным способом. Мы готовы были работать только на благо государства, на благо нашей страны. С позиций сегодняшнего дня, это выглядит смешно, с точки зрения сегодняшней Российской элиты просто глупо. В 10 главном управлении собралась наша группа советских военных специалистов давших согласие работать в Сирии. Военные события в стране пребывания нас профессиональных военных не пугали, мы были готовы принять участие по приказу нашего правительства в любых событиях и в любой точке мира. Возглавлял нашу группу командир эскадрильи из Талды-Курганского полка подполковник Евсиков Игорь Фёдорович – невысокий плотного телосложения с небольшим брюшком и казалось чуть коротковатыми ногами. Человек улыбчивый и добродушный с хитроватым прищуром в уголках глаз стал для нас и наставником и старшим товарищем и лидером на два года спецкомандировки. Далее наша группа состояла: капитан Моторин, ст лейтенант Снежко, ст лейтенант Дряннов, капитан Кравцов, майор Грязев, капитан Яковлев, ст лейтенант Пушкарёв, прапорщик Яковишин и я, двух офицеров из техсостава фамилий не помню. На следующий день нашей группе изменили страну убытия. С лёгким разочарованием мы дали согласие убыть в Йеменскую Арабскую Республику. Далее всё по Высоцкому, лучше чем он не скажешь. А по сему - здравствуй Сана столица северного Йемена.
Советский Союз на протяжении многих лет сотрудничал с Йеменской Арабской Республикой в том числе и в военной сфере. Авиабаза «Ходейда» на февраль 1980 год насчитывала в своем составе порядка десятка исправных самолетов Миг-17 и одного бомбардировщика Ил-28, давно уже не летавшего из-за не проведенных своевременно регламентных работ. Президент ИАР Али Абдулла Салех проводил политику открытых дверей, сотрудничал в военной области, как с Советским Союзом, так и с США и другими капиталистическими странами. В поле зрения Советского руководства он попал в 1979 году после ввода Советского ограниченного контингента войск в Афганистан. Он, Али Абдулла Салех был одним из представителей стран арабского региона, который напрямую не осудил Советский Союз и его военные действия в Афганистане. По этому поводу он выразился витиевато примерно так: «Мы не с Востоком против Запада и не с Западом против Востока, мы за открытое международное сотрудничество со всеми сторонами и за диалог в решении всех спорных вопросов» и ничего об агрессии Советского Союза против Афганистана. Руководство Советского Союза дорого оценило данное заявления высокопоставленного представителя арабского мира и щедро наградило президента Салех. Только в военной сфере ему был предоставлен «невозвращаемый кредит» и организована поставка морем: сорока самолетов МиГ-21 бис, около тридцати самолетов Су-22, несколько вертолётов Ми-8, порядка 3-4 радиолокационных средств, два или три ракетных катера. Соответственно направлены специалисты, чтобы все это железо в больших деревянных контейнерах, выгруженное на рулёжках (кроме катеров) авиабазы Ходейды, могло летать и стрелять. Местные военные на тот период времени, очень лестно высказывались в адрес своего президента, примерно так: нищая страна, не имеющая развитой промышленной базы и собственных сырьевых ресурсов, но имеющая президента со светлыми мозгами будет иметь всё. Сборку и облет авиатехники проводили, конечно, заводские специалисты. Это надо было видеть, как заводские спецы при нестерпимой жаре, на солнце температура достигала гораздо выше 50 градусов по С, стыковывали плоскости к фюзеляжу, монтировали двигатель и через неделю, на месте каторжного труда стоял летательный аппарат. Несколько месяцев аналогичного труда и все 40 мигов уже были поставлены на крыло. Заводские летчики-испытатели показывали арабской стороне возможности нашего истребителя. Наши специалисты также с нескрываемым удивлением и гордостью наблюдали за скрытыми возможностями нашей техники. Один пример: летчик-испытатель, разбежавшись по полосе, с выпущенными шасси выполняет петлю Нестерова с одновременной посадкой на полосу. Такого в строевых частях, конечно, не увидишь. Но наши пилоты раскрыли секрет подобных трюков. Оказалось, что заправка самолета осуществлялась только на 10-15 минут полета, и пустые топливные баки придавали самолету невероятную летучесть, но рискнуть и умудриться все это сделать на самолетах Миг-21 и Су-22, надо быть настоящим пилотажным мастером. Я не знаю дальнейшую судьбу этих пилотов-ассов, а вот специалистов-сборщиков самолетов из числа заводчан судьба не баловала. Многим из них было за 40- 45 и испытание жарой выдерживали не все. Как правило, в данном возрасте организм не в состоянии справляться с резкими климатическими изменениями и тяжелой работой на жаре, люди начинали болеть и впоследствии в течение нескольких лет умирали уже в своей собственной стране. Местные арабы строят свой рабочий день иначе, чем русские. Они начинают его с рассвета – это с 6 утра и до 10.00., затем с 17.00 до 23.00 и это сидя в дукане (магазине), а нас они как бы нехотя поучали: кто много работает, тот быстро умрет, что совершенно не соответствует менталитету русских и нашим климатическим условиям. Командовал авиабазой Ходейда полковник Сабри, который получил военное образование в Советском Союзе и прекрасно говорил по-русски. Он с энтузиазмом встречал нас – русских военных специалистов, налаживал наш быт.
Должность командира эскадрильи на самолетах Миг-17 занимал Кассим ас Шейбани. Молодой мужчина лет тридцати, крепкого телосложения, чуть выше среднего роста, с большими выразительными глазами и какой-то смущенной улыбкой. Касим ас Шейбани уже имел боевой опыт, он в 1978 году в составе эскадрильи Миг-17 выполнял несколько боевых вылетов во время войны между северным (столица Сана) и южным (столица Аден) Йеменом. На тот период это были два государства с разными политическими строями. Из рассказов наших военных специалистов, работавших в Йемене с 1978 по 1980 год включительно, мы узнали некоторые подробности участия йеменских летчиков в этой войне. Первый боевой вылет летчики северного Йемен выполнили вполне удачно. Составом семи экипажей на предельно малой высоте вышли к намеченной цели, отбомбились и отработав из пушек, тем же маршрутом в полном составе вернулись на базу. Второй боевой вылет для северо йеменских летчиков был менее удачен. Самое интересное в этой войне то, что с обеих сторон в конфликте косвенно принимали участие советские военные специалисты. И оружие у северного и южного Йемен было также советского производства. Операцию по нанесению авиационного удара по южному Йемену разрабатывали Советские советники. По его отражению работали также Советские специалисты, уже на стороне южного Йемена. И естественно, ожидая очередного авианалёта, южный Йемен учел допущенные промахи своих ПВО. Очередной авиационный налет пилотов северного Йемена на подходе и над целью встретило ПВО южного Йемена. Плотность огня советских ШИЛОК и ПЗРК «Стрела» была такова, что два самолета Миг-17 были уничтожены сразу, а один с развороченным воздухозаборником и раненным пилотом с трудом произвел посадку. И это только благодаря Советскому специалисту майору Ямтыль, который умелой помощью с земли помог пилоту посадить самолет, не подлежавший дальнейшему восстановлению.
Работа Советских военспецов за рубежом имела много своих специфических особенностей: во-первых - это климатические условия, во-вторых – это языковой барьер, который с началом летной деятельности на авиабазе «Ходейда» стал серьезным фактором, дестабилизирующим безопасность полетов. Йеменские летчики, переучившиеся в Советском Союзе на новую технику на первых порах в воздухе от «коэффициента обалдения» плохо понимали радиообмен на русском языке, поэтому между собой и с руководителем полетов вели радиообмен на арабском языке. Но так как в воздухе находились одновременно и русские и арабские пилоты, а безопасность полетов необходимо было обеспечивать и тем и другим, командование решило воспользоваться Советскими переводчиками, работавшими в данной стране. Но вскоре от этой идеи пришлось отказаться, так как военные переводчики совершенно не знали специфику ведения радиообмена на русском языке, а перевод в их интерпретации и опозданием на время перевода и осмысления сказанного, мог привести к плачевным результатам. Осмыслить и изучить весь радиообмен на русском языке оказался для наших переводчиков неподъемной базой. Ленивые и амбициозные - военнослужащие срочной службы, призванные после окончания Бакинского или Ташкентского Вузов на один год, с нескрываемой завистью интересовались нашим заработком в иностранной валюте и мечтали работать в этих странах в качестве самостоятельных специалистов. Военные переводчики, работавшие за рубежом, в своих рассказах явно завышали свою роль в происходивших событиях. Отснятые по их произведениям боевики, изображающие наших переводчиков этакими российскими «Рембо» очень далеки от действительности. Их настоящая роль это роль рядового солдата призванного исполнять свои обязанности согласно предназначению и ни каких решений за «хабиров» военных специалистов (перевод с арабского) они ни когда не принимали. Если говорить о людях серьёзно работавших на свою страну за рубежом, ни кто из них не будет опубликовывать подробности своей деятельности, они ни когда не будут выделяться из общего контингента военспецов, только так можно выжить и делать свою работу. С одним из таких парней я долго общался, даже не подозревая о его истинном предназначении в данной стране. Спецслужбами страны пребывания он был раскрыт, но поставленную задачу выполнил, едва не поплатившись за это жизнью.
Решение проблемы, найдено идя по пути кропотливому и сложному. По конкретным упражнениям (заданиям) совместно летный состав и группа руководства оттачивали произношение радиообмена на арабском языке в вариантах перевода на арабский, предложенными пилотами Йемена. Большую помощь в этом нам оказал наш переводчик Юсуп, если не ошибаюсь, его фамилия Садыков, он выпускник Ташкентского ВУЗа и наверное, был единственным безотказным переводчиком, общение, с которым не вызывало негатив.
Основная задача наших пилотов состояла в том, чтобы научить йеменских летчиков на первом этапе – самостоятельно взлететь и посадить самолет Миг- 21 бис. Далее провезти и дать на самостоятельный допуск к полетам на сложный и высший пилотаж. Затем боевое применение по воздушным и наземным целям и как завершающая фаза обучения – подготовка местных пилотов к воздушным боям, что является наиболее сложным этапом, так как для ведения воздушного боя умение прекрасно пилотировать недостаточно для победы – еще необходимо при максимальных перегрузках иметь навыки работы с арматурой кабины на боевое применение.
И началась работа. Наши пилоты по 4- 5 заправок на спарке летали каждые полеты. Наших летчиков четверо, а йеменских семь или восемь, каждого необходимо провести по всей программе подготовки. Некоторых вывозили по три четыре раза по одним и тем же упражнениям. Самое сложное для наших ребят был вывоз арабских летчиков на пилотаж в зону. После полетов задавленные перегрузками и жарой ребята едва добредали до автобуса для отъезда домой. Даже наш старший группы – командир эскадрильи Евсиков Игорь Федорович садился в автобус в мокром от пота комбезе. Касим ас Шейбани, был в прекрасной физической форме, летная наука ему давалась легко. Имея высокие летные навыки в пилотировании самолета Миг-17, он легко вводился в строй и на самолете Миг-21 бис. Он первым вылетел самостоятельно, первым освоил пилотаж на Миг 21 бис. Первым приступил к боевому применению и первым приступил к воздушным боям, только пока в качестве противника выступали наши наиболее подготовленные летчики. Как правило за противника выступал наш зам.командира эскадрильи м-р Грязев Сергей Иванович. У них появилась прекрасная слетанность. После выполнения задания они парой возвращались на аэродром, на предельно малой высоте проходили вдоль полосы, затем с максимальной перегрузкой выполняли боевой разворот и заход на посадку парой. Сергей Грязев в своем кругу, т. е. в кругу наших специалистов отзывался очень лестно о Касиме и говорил, что такой пилот как Касим может «накрутить хвоста» не одному американцу. На тот период летная подготовка американских летчиков считалась одной из лучших в мире. Время шло своим чередом, полеты, подготовка к полетам, оборудование командного пункта, интриги среди специалистов и выходные дни в Красное море на подводную охоту. И снова полеты. Николай Канищев, начальник радиолокационной системы посадки РСП-6 имел горький жизненный опыт: при производстве полетов на одном из аэродромов Советского Союза при установленном минимуме погоды Советский пилот при заходе на посадку не попадает в створ полосы, ударяется о земляную обваловку РСП, опрокидывается фюзеляжем на РСП – загорается и взрывается. Пилот и весь расчет РСП погибает. С тех пор Канищев взял за правило, при заходе на посадку экипажей, открывать дверь станции и провожать взглядом самолет до его прохода траверса РСП. Он надеялся, что своевременно обнаружит сошедший с полосы самолет и успеет покинуть станцию. И такой случай произошел во время полетов на авиабазе «Ходейда». При заходе на посадку летчик Йеменских ВВС капитан Дахави почувствовал себя плохо. Руководителю полетов он не доложил о своем состоянии, надеясь справиться с посадкой самолета. Самолет коснулся основными шасси полосы, затем передней стойкой и покатился по полосе со скоростью 250-260 км/ч. Поняв, что самолет катится уже по полосе, Дахави расслабляется и молится Аллаху и тут же теряет сознание, он не смог выпустить тормозной парашют и зажать тормоза. Самолет под углом пятнадцать – двадцать градусов стал плавно уходить с полосы. Николай Канищев видя это, по громкой связи предупредил нас, чтобы расчет КП, находившийся в станции П-18 ее покинул. Мы с Анатолием Еремовым выпрыгнули из Радиолокационной станции П-18 и наблюдали такую картину: Самолет Миг-21 сошел с полосы и на большой скорости, подпрыгивая, скачет по песчаным барханам. Затем самолет потерял скорость, зарылся передней стойкой в песок, скапотировав, опрокинулся на кабину и замер метрах в 150 от нас. Над самолетом тут же образовалась легкая дымка испаряющегося керосина. Минуты две мы стоим в оцепенении, ожидая взрыва и огня. Взрыва нет, мы глядим на самолет, видим фонарь остекленной кабины, отлетевший метра на три и чернявую голову пилота Дахави. Не сговариваясь, мы с Еремеевым бежим к самолету. Какого же было наше удивление, когда чернявая голова в кабине пилота зашевелилась и задергалась. «Смотри, живой!»- кричу я Еремееву. Но как его вытащить? Он висит на ремнях. Я понимал, что вытаскивать пилота необходимо аккуратненько, иначе сработает катапультное кресло и убьет всех нас троих. «Ремни надо перерезать и он выпадет сам»- мелькнула мысль. Но ножа у нас не было. У подъехавших пожарных арабов прошу нож, мне дали огромные ножницы по металлу. «Перерезаем! – кричит Еремеев. На внедорожнике подъехали Евсиков Игорь Федорович с офицером йеменских ВВС. Они вдвоем подхватили его за плечи и голову, а я перерезал ножницами плечевые ремни, Дахави как кусок дерьма вывалился из кабины на поддерживающие его руки. И все от самолета. Пожарные из пушки залили пеной самолет, опасность пожара и взрыва миновала. В стартовом домике после оказания первой медицинской помощи капитану Дахави, в которой он не очень нуждался, подполковник Евсиков достал из загашника бутылку столь дефицитной в этой стране столичной водки и предложил Дахави снять стресс с помощью спиртного, как это принято у русских в подобных ситуациях. Дахави скромно отказался от спиртного. Но старания советских специалистов по спасению летчика йеменского ВВС и попытки снятия у него стресса с помощью спиртного, была интерпретирована пострадавшим пилотом в ином свете. Он ничего лучшего не придумал, как свалить свои грехи, а конкретно употребление наркотических средств со спиртным накануне полетов и вследствие чего потеря сознания при посадке самолета, на отказ Советской техники при посадке самолета. Предложение же Евсикова И.Ф, снять стрессовое состояние с помощью спиртного было им представлено как предложение взятки в виде бутылки водки, якобы за сокрытие факта отказа Советской техники. Данная версия вышла на высокий уровень, т.к. брат капитана Дахави возглавлял службу безопасности при президенте Йеменской республики. Техническая экспертиза, проведенная, совместной двухсторонней комиссией опровергла версию, выдуманную непорядочным человеком. Командованием авиабазой «Ходейда» учитывая сложившуюся обстановку, было принято решение назначить Касима ас Шейбани командиром эскадрильи на самолетах Миг- 21. Данное известие было одобрительно воспринято Советскими специалистами, но среди арабскийх пилотов это назначение поддержки не нашло и положило начало зависти и интригам, которые в конечном счете привели к окончанию летной карьеры талантливого летчика. А пока майор Шейбани продолжил успешно осваивать боевое применение самолета Миг-21 бис. Мною уже отмечалось, что в официальных сводках Йеменская Арабская Республика не вела боевых действий на своей территории и территории других государств. Реально же на территории Йемена в 80- 83 годы 20 века так называемый Фронт национального освобождения систематически проводил локальные боевые операции против правительственных войск. Разведка президента, в южных районах страны, обнаружила скопление боевой техники фронта национального освобождения, около 100 единиц (БТР, джипы с пулемётными установками и самолетными блоками реактивных установок. Президент принимает решение использования новой авиатехники по уничтожению группировки фронта. Среди арабских пилотов только двое летчиков подготовлены к реальному бомбометанию и стрельбе по наземным целям. В данной операции предстояло задействовать и двух советских пилотов. Возглавил звено как боевую единицу Касим ас Шейбани. Мне, как единственному представителю КП на авиабазе, пришлось у моряков выпрашивать карты в морских милях, переводить их в километры и наносить цель на экран локатора П-37 в полярной системе координат. Подготовка к боевому вылету окончена, маршрут уточнен, вооружение подвешено на самолет, боекомплет к ГШ-23 снаряжен, установлен. Накануне вылета, пилот йеменских ВВС майор Хельбуб подошел к Сергею Грязеву, с которым утром он должен лететь на задание в составе звена майора Касима Шейбани и предупредил. Населенный пункт, подлежащий бомбометанию, является его родовым гнездом, где проживают все его родственники, друзья и знакомые, и если кто-нибудь из них погибнет, живым тебе, и твоей жене из страны не улететь. Майора Грязева не устраивала перспектива оказаться с перерезанным горлом в собственной постели вместе со своей женой и он доложил подполковнику Евсикову об имевшем место инциденте. Подполковник Евсиков был прекрасно осведомлен о ролях и задачах советских специалистов в данной стране, он прекрасно понимал незаконность участия наших специалистов в военном конфликте внутри страны. Я не имею иформации, на каком уровне и как решался этот вопрос, но на следующий день четверка самолетов была подготовлена нашими специалистами к бомбометанию и стрельбе по наземным целям. Мне была поставлена задача, вывести звено в район цели, но в эфире не должно прозвучать ни одной команды на русском языке, радиообмен вести только на арабском языке, к этому времени данная задача мне была под силу. Взлетали парами, сбор на догоне, набор по заданию и курс на цель. Двести километров для современной техники не расстояние. И вот экипажи выходят на поставленную мной точку на экране локатора. Над целью» - говорю я по-арабски, Касим отвечает: «Шайфу аль ходаф» - цель наблюдаю, ну, думаю, слава Богу, морские карты не обманули. Минут на 15- 20 самолеты исчезают с экрана. Только слышны обрывки радиообмена на арабском языке. И вот снова отчетливо наблюдаю, отметки самолетов и слышу доклад Касима: «работу закончил, иду домой, даю им курс и высоту выхода на авиабазу «Ходейда». Командир авиабазы полковник Сабри все это время находился на КП, он изредка интересовался у меня и у подполковника Евсикова воздушной обстановкой. И вот экипажи над полосой, на высоте 5- 10 метров они проносятся на фарсаже, пугая диким ревом обслуживающий персонал, затем с набором ко второму развороту, роспуск и заход на посадку. Через 2-3 дня арабские СМИ сообщили о результатах авиационной атаки правительственных войск на группировку войск фронта национального освобождения. Результаты были впечатляющими: большие потери в боевой технике и в живой силе и отмечалась филигранная точность стрельбы пилотов президента Салех, т.к. из мирных жителей никто не погиб и, соответственно, жизнь наших специалистов, принимавших участие в локальной операции вне опасности. Советские пилоты, за оказание военной помощи Йеменской стороне были премированы президентом роскошными японскими «Шарпами».
Только спустя год я узнал о подробностях и реалиях этого боевого вылета. Майор Хельбуб, хорошо зная местность, где он родился и вырос, показал Касиму безлюдный район неприступных скал. Вот по ним и отработали арабские МиГи. Противоборствующая президенту Салех сторона сфальсифицировала свои огромные потери. Давая оценку действиям арабских летчиков, Советский пилот Сергей Грязев с усмешкой рассказывал: «Ну хоть потренировались, и то польза, что освоили аварийный сброс бомб, и стрельбу из пушки.»
А тем временем наступил новый 1982 год. Новогодние праздники, где бы русскоязычные ни находились, отмечались широко, по-русски. В обязательном порядке новогодняя елка и праздничный стол. В качестве елки использовались вечнозеленые тропические растения типа туя или кипарис, укрошали игрушками, привезенными военными специалистами еще с незапамятных времен и нами, побывавшими в отпуске. Сбрасывались по сотне реалов на продукты и закупали их оптом на базах. Так обходилось дешевле. К Новому году Родина нас не забывала и наши торговые суда обеспечивали нас спиртными напитками, заходя в порт г. Ходейда. Йеменская сторона к празднику всегда находила нам несколько бутылок «Виски или Джина» и тому подобной гадости, и это в стране, где существовал сухой закон, а за виноделие существовала смертная казнь. На свои новогодние мероприятия главный военный советник полковник Протасеня рекомендовал для укрепления содружества приглашить йеменских офицеров. И в этот 1982 год на новогодние торжества были приглашены все арабские пилоты и несколько офицеров из обслуживающего персонала. Торжество удалось, пили за новый год, за дружбу между сторонами, за успехи в летной работе. И наконец, наш инженер, исполняющий обязанности замполита по совместительству, фамилию не помню. Произносит тост за лучшего летчика йеменских ВВС Касима ас Шейбани. Бесспорно м-р Касим Шейбани к этому времени был лучший и самый подготовленный из пилотов Йемена. Мы все хлопали в ладоши и чокались бокалами с Касимом ас Шейбани. Он встал и смущенный похвалой пытался объяснить, что он так же как и другие летчики работает для страны, а не для собственного тщеславия. Но мы уже изрядно захмелев, продолжали галдеть: «Касим, за тебя!» И вдруг я посмотрел на рядом сидящего со мной майора Хельбуб и оторопел, в его взгляде, в еще более удлинившемся лице самолюбивого горца я увидел негодование, злость, презрение. Еще до конца не осознавая, что происходит, чисто интуитивно, встретившись взглядом с майором Хельбуб, я поднимаю свой бокал и говорю ему «За вас, за пилотов йеменских ВВС. Хельбуб скривился в едва видимой улыбке, но бокал свой поднял и выпил. Никто из нас даже предположить не мог, что этот новогодний шабаш в будущем остановит летную карьеру талантливого летчика, честного человека, искренне уважающего нашу страну и советский людей – Касима ас Шейбани. Новогоднее гулянье продолжалось, йеменская сторона распрощалась и убыла на ночлег, а мы устроили ночное новогоднее купание. Температура моря была где-то чуть более 20 градусов по С. Для нас, уже адаптированных в жарком климате, это было равносильно купанию в октябре в России, в глазах местного населения мы выглядели настоящими моржами. А время летело неумолимо, полеты на перехват днем во всем диапазоне высот, ночные полеты, арабские летчики становились на крыло, начинали себя чувствовать ассами, хулиганили в воздухе. Тем временем обстановка в регионе оставалась неспокойной. Из арабской прессы узнаю, что мой 27 гвардейский истребительный авиационный полк воюет в Афганистане под руководством нового командира полка полковника Кот. Также в газете из Саудовской Аравии была опубликована статья о потерях в 27 гвардейском. При выполнении разведовательного полета был сбит советский учебно-боевой самолет (спарка), пилотируемый майором Москвичук и командиром звена капитаном Михаилом Корчинским.
Идя по ущелью, маневрируя между скал, самолет попал под перекрестный огонь ДШК. От прямого попадания снаряда майор Москвичук погиб мгновенно, поврежденный самолет начал падать, второй пилот воспользовался катапультным креслом и выбросил из самолета уже погибшего летчика. В газете была опубликована фотография тела майора Москвичук. Насколько можно было понять по фотографии, снаряд попал в грудь пилоту и разорвался. Также была опубликована вторая, фотография Михаила Корчинского и рассказывалось, что второй летчик попал в плен, он жив и невредим. Мы сожалели о происшедшем и каждый думал, кому повезло больше. Спустя год я узнал, что второму пилоту все же повезло больше, чем майору Московчук. Михаила наше командование обменяло на высокопоставленных моджахедов, и судьба была к нему благосклонна, он остался на летной работе и летал в Балашове в транспортном авиационном полку. Но без происшествий не обошлось и у нас на базе Ходейда. В беду попал наш старший группы авиаспециалистов командир эскадрильи Евсиков Игорь Фёдорович. При пилотаже на спарке "замастерившийся" йеменский летчик капитан Салех свалил самолет в штопор. И экипаж покинул самолет. На Спарках Миг-21 были установлены старые немодернизираванные катапультные кресла, при использовании которых пилот получал такой удар под зад, что позвоночник, как правило травмировало. Йеменский пилот был худощав и некрупного телосложения и получил незначительную травму, а вот Евсиков плотного, упитонного телосложения получил серьезную травму позвоночника, он сократился на 7 см и в результате деформации позвоночника у Евсикова отказали обе ноги, к тоже же приземляясь после катапультирования на третью точку, усугубил свое положение. Вся наша группа была просто в шоке, Игорь Федорович, заводила, душа компании, требовательный командир и настоящий офицер, пользовался у всех, в том числе и йеменской стороны, неподдельным авторитетом и уважением. Первым же самолетом, улетавшим в Советский союз подполковник Евсиков со своею супругой убыл домой. Наша группа через третьих лиц всегда интересовалась состоянием здоровья нашего командира. Из Советского союза приходили сообщения, что Игорь Федорович находится на излечении в госпитале, его состояние стабильно-тяжелое, обе ноги все также бесчувственны. Где-то через полгода, мы получили известие, что Игорь Федорович уже передвигается на костылях. Через год он уже дома самостоятельно ездит на своих жигулях, правда, носит летный ППК (противоперегрузочный костюм) для перераспределения нагрузки на позвоночник. Мы радовались, что у подполковника Евсикова не все так плохо, как могло быть. По истечении 30 лет при воспоминании об Игоре Федоровиче Евсикове во мне всегда просыпается светлое чувство, причем с какими-то искорками или чёртинками и я не могу сдержать улыбку, как будто вот он стоит передо мной – солидный, серьезный, дает указания, а в глазах эти бесята или божьи искры так и бегают. Один из эпизодов связанныхс компанейским характером нашего командира не могу не вспомнить. Мы, трое военных спецов, Кураков, Жигалов, и я отправились на подводную охоту к ближайшей морской косе (отмели), расположенной метрах в пятистах от нашего дома (как его называли морской дом) из-за его местонахождения в 20 метрах от моря. Не прошли мы и сотни метров когда увидели как семейный подряд йеменских рыбаков пытаются вытянуть на песчаную отмель трехсот метровый невод. Глава семьи, мужчина лет сорока, худой и жилистый, с коричневой кожей, огрубевшей от морской воды и палящего солнца, еще кое-как подтягивал за веревки, заводя к берегу свой конец невода. На другом конце 2 йеменских пацана с чернущими как смоль волосами и такой темной как у отца кожей, пытаются подтянуть невод к берегу, но силенок явно не хватает и отец, поругивая их, сетует, что могут потерять улов. Витя Кураков, видя представившуюся картину, говорит «Ну что, поможем?» «давай!»- согласились Жигалов и я. Они двое побежали к пацанам на помощь, а я к главе семейства. Общими усилиями выволокли невод на песчаную отмель. Улов был не очень богатым, совершенно несоразмерным с размерами невода и затраченного труда, где-то килограммов 30 ставриды, три морские черепахи и множество крабов, которые йеменцы, исповедующие ислам, в пищу не принимают. Мы с интересом наблюдали как глава семейства умело обездвиживает морских черепах. Предметом, похожим на нашу тяпку, но более узким и тяжелым с ручкой сантиметров 30, он наносил 1-2 удара по голове черепахи, а затем освобождал ее от пут невода. «Слушай, - говорит мне Витя Кураков,- спроси у него, показал рукой на старшего рыбака, можно мы заберем крабов». Я стал объяснять рыбаку, что мы с его разрешения хотим выбрать из невода крабов. (апумагас мамну яакуль)крабов нельзя кушать, на что Витя Кураков ему ответил, что русские крабов еще как яакуль (кушают). Видя добрый и веселый нрав своих незванных помощников садык (друг по-арабски) разулыбался и говорит: «Елла мупкен» давай, можно. Мы уже заполнили крабами всю имеющуюся у нас тару, как вдруг я слышу резкий гортанный крик рыбака: « Садыкум барра-барра!» (друзья! Прочь!) Оглянувшись назад, я уже чисто инстинктивно прыгнул в сторону и вовремя, мимо меня, поднявшись на все четыре ласты со скоростью километров 20-30 в час, пронеслась 250 килограммовая черепаха. Вот тут я впервые в жизни увидел настоящий «черепаший ход». Она еще пробежала по поверхности воды метров 60 или 70, затем из воды показалась ее грязно-зеленая голова и вот, черт, не могу поверить своим глазам, ее рот был растянут в саркастической усмешке. Вы это видели? Я показал своим спутникам на торчащую из воды голову черепахи. «Вот тварь, - выразился Витя Кураков, - мало того, что она тебя чуть не раздавила, так она еще и смеется! А может смеется от радости, что жива осталась!» мы уже уходили домой, когда нас окликнул рыбак. «Хотите черепаху? Ее можно кушать»- сказал по-арабски он. Видя наше сомнение, показал, как можно ее разделать и какие части употребляются в пищу. Черепаха была небольшая, килограммов 50 – 60 и никогда ранее нами в пищу не употреблялась. Мы уже хотели отказаться, но видя, с каким жаром и желанием рыбак уговаривает нас принять от его рабочей семьи дар моря, согласились. И тут еще и песню вспомнили о мечте поесть суп черепаший. Йеменский друг достал из-за пояса складной нож, подвязанный на длинной бечевке и раскрыл его. Заржавевшее от морской воды, лезвие выглядело не очень убедительно в связи с его назначением. Но рыбак работал этим ножом просто виртуозно. Вставив кривое лезвие в сочленение верхнего и нижнего панцирей черепахи, он как консервную банку вскрыл ее с одной стороны, затем с другой стороны и руками снял верхний панцырь черепахи, все ее содержимой осталось на нижней части панцыря как на подносе. Он позвал одного из своих сыновей и тот принес нам три полиэтиленовых пакета. Каждому в пакет он положил по равному куску черепашьего мяса, где-то килограммов по 5 или 6. Внутренности он сказал сыновьям выбросить в море. За всем происходящим мы наблюдали с неподдельным удивлением и это заводило рыбака, он был так доволен нашей обескураженностью, что языковой барьер перестал существовать, жест, улыбка, взгляд. Мы расстались друзьями, пацаны – дети рыбака, кричали нам вслед «шукран – шукран!» (Спасибо). Мы отвечали тем же. Придя домой, я никак не мог избавиться от преследовавшего меня запаха зеленоватого жира черепахи, напоминающего тошнотворный запах гибнущих живых кораллов. Но тем не менее я не отказался от мысли поесть суп черепаший и готовил его как охотничью шурпу, только в домашних условиях. Запашок зеленоватого жира медленно заполнял общую кухню и второй этаж коридора морского дома. Соседи заволновались и одна за другой стали бегать к моей жене, чтобы узнать, что такое готовит ее муж с таким необычным запахом. Когда они узнавали, что это будет суп черепаший из той самой песни, уходили со смешанными чувствами брезгливости и любопытства. Наконец все готово, жена категорически отказалась даже пробовать суп черепаший. Я налил себе тарелку экзотического супа и попробовал одну ложку на вкус. И вкус и запах супа мне напомнили тошнотворный запах зеленоватого жира черепахи. Меня чуть не стошнило, я схватил кострюлю с супом и вылил его в унитаз, туда же ушло и содержимое тарелки. Видя мою разочарованную физиономию, моя жена усмехнулась и говорит «ну ладно, из мяса я попробую сделать котлеты, а запах уберу специями». Часа через полтора четырехлитровая кастрюля была заполнена доверху румяными котлетами. С моим соседом и напарником по подводной охоте Яковишиным Петром, под сухонькое винцо мы одолели по паре котлет, кстати, вполне съедобных, но одолеть их все даже за неделю я бы не смог. И тут меня осенило: пойду к Евсикову Игорю Федоровичу, он что-нибудь придумает. Евсиков живо откликнулся на мою проблему. «Пойдем!»- говорит он. Мы зашли в мою комнату, я выставил на стол полную кастрюлю еще горячих котлет. Евсиков недоверчиво взял одну из них, слегка откусил, долго жевал, затем в два приема доел остаток и изрек: «Выноси в холл на большой стол, поможем твоей беде!» Я еще не успел поставить кострюлю на большой праздничный стол, как в холле появились женщины нашего морского дома. «Витя! Где тут котлеты?» - глазами бегали вокруг кострюли и восторгались экзотическим блюдом. Я им доверился полностью, ну думаю, хоть не пропадет черепашье мясо и труд жены. Минут через пятнадцыать нас с женой позвали в хол на праздник живота. Большой праздничный стол ломился от всевозможных кушаний. В центре стола стояла кострюля с котлетами и рядом красовалась двухлитровая банка со спиртом. «Чистейший! - говорит Женя Дряннов – праздничный запас выставил!» «Не жалей, - говорит Евсиков – еще налетаем!» Имелось в виду, что сэкономим на полетах. Слово взял Игорь Федорович, и как заправский тамада, произнес тост за виновника торжества, то есть черепаху и хозяйку, приготовившую эти котлеты из той самой черепахи. Праздник удался и я сожалел только об одном, что еще не написана песня о черепашьих котлетах.
Обстановка в мире продолжала оставаться напряженной. Шестой американский флот вошел в Красное море. Армада боевых кораблей была отчетливо видна на экранах локаторов, но в отличие от отметок самолетов, едва заметных на экране, громадные корабли, имеющие большую эфективную отражающую поверхность, на экране локаторов смотрелись огромными, сопоставимыми с островами отметками. Вся эта армада стала на рейд киллометрах в 100 от Ходейды и американские пилоты ежедневно устраивали тренировочные полеты. Поворотным пунктом маршрута они избрали остров Камаран, являвшийся территорией Йеменской Арабской Республики, причем объявленной запретной зоной для пролета любых воздушных судов. Но американцы не были бы американцами, если бы не чувствовали себя хозяевами в любой точке мира пока их не остановят. Дня через три-четыре информация о нарушении воздушного пространства Йемен американскими летчиками дошли до президента Али Абдулла Салех. Уязвленное самолюбие "моськи" решило полаять на слона и Аля Абдулла Салех дает команду проучить американцев и подготовить звено Миг -21 бис для работы по американским самолетам нарушителям. На следующий день четверка самолетов и четверо пилотов было готово к вылету на перехват воздушных целей. Как обычно, американские летчики взлетели группами и с интервалом в 20 километров по-хозяйски пошли на остров Камаран. На перехват первой группы поднята спарка с двумя арабскими пилотами. Подводил я их визуально, на спарке нет радиолокационного прицепа, радиообмен только на арабском языке. Задача непростая: втиснуть спарку между двумя группами американских самолетов, не подставив ее под огонь самолетов второй группы. Работа началась, я вывел спарку на встречный курс с интервалом 3-4 км и начал давать информацию о сближении с целью, высота полета около 5000 метров. Наблюдая за воздушной обстановкой в районе авианосца я обратил внимание на группу самолетов, идущих в сторону острова Камаран по малой высоте, похожей на экипажи из дежурного звена. Командир базы полковник Сабри по телефону доложил обстановку президенту. Тот дает команду на подъем четверки истребителей на перехват экипажей дежурного звена американцев. Обстановка накалялась, уже становилось интересно. Тем временем пилоты спарки обнаружили визуально американские самолеты и сблизились для атаки из пушки. Тип самолетов целей йеменские летчики определить не смогли, доложили, что американсие самолеты имеют треугольное крыло и знаки принадлежности к американсим ВВС. Экипажи дежурного звена американцев уверенно догоняли йеменскую спарку и занимали положение для атаки. Возникла реальная угроза потерять спарку, а команды на открытие огня по американским самолетам нет. Уводи спарку! – дает мне команду полковник Сабри. Я даю команду пилотам «выход из атаки с максимальным креном со снижением и разгоном скорости до максимально разрешенной. Отработать по самолету Миг 21 в таких условиях очень сложно. По дежурным силам американцев Йемен работает четверкой Миг-21 бис в составе майор Касим ас Шейбани, Сергей Грязев, майор Хельбуб и Яковлев Евгений. Но дело до боевого столкновения не дошло. От президента Али Абдулла Салех поступила команда. Все экипажи посадить на аэродром базирования. На этом воздушный инцидент был исчерпан, далее в дело вступили дипломаты и полеты американских летчиков над территорией Йемена были прекращены. В выходные дни нам, военным специалистам предоставлялось свободное время до 18 часов и мы использовали его по собственному усмотрению, любители подводной охоты уходили в море, другие группами выходили в город на закупку продуктов или отдыхали дома под кондиционерами. У йеменских военных был свой уклад, они как правило, собирались в офицерском клубе при общежитии, жевали «Кат» - легкий наркотик и пили кофе. Вот на одном из таких выходных вечеров трое пилотов Йеменских ВВС: майор Хельбуб, майор Хасан и капитан Дахави обвинили майора Касим ас Шейбани в пророссийских настроениях. Знаешь, почему они тебя объявили лучшим летчиком йеменских ВВС? Да потому что ты им зад лижешь! Завязалась потосовка, в результате которой Касим накаутировал всех своих обидчиков. Тем же вечером капитан Дахави звонит своему брату в Сану, который возглавлял службу безопасности при президенте Йемен. На следующий день майору Касим ас Шейбани поступил приказ прибыть в столицу. В Сане Касима арестовали и посадили в тюрьму. Содеражил его в ужасных условиях, на день сковывали цепями руки и ноги и только на ночь цепи снимали и давали возможность поспать и так целый месяц. Затем его отпустили на выходные дни в Ходейду. Я его увидел, случайно и не ведая о произошедших событиях, спросил у него. Касим. Ты где пропадал? Ты был в отпуске? Я видел, как увлажнились глаза этого сильного человека и отводя их в сторону он ответил: «Да. В отпуске » и извинившись, ушёл. Эта встреча с Касимом порадила во мне смутное чувство неясности и тревоги. Со мной разговаривал уже не тот жизнерадостный и уверенный в себе человек, которым я его знал ранее. В тот же день из беседы с сержантом Мухамедом аль Умери я узнал о злосчастных испытаниях, уготовленных майору Касим судьбой и его русскими друзьями в лице недалекого замполита. А все несчастья майора Касима только начинались. После выходных дней, проведенных в Ходейде, майора Касима снова отправили в тюрьму, уже там ему сообщили решение президента о снятии его с должности командира эскадрильи и возбуждении против него уголовного дела. Суда майор Касим не дождался, он перерезал себе на обеих руках вены. Утром едва живого тюремщики обнаружили его в камере. Касим выжил. Он не успел умереть от потери крови. В госпитале в Сане ему была оказана медицинская помощь, но подвижность кистей рук в Йемене ему восстановить не смогли. Были повреждены сухожилия на обеих руках. Касима отправили в Советский Союз в лучший медицинский институт страны. Спустя полгода майор Грязев встретился с Касимом. На тот период подвижность кистей рук медикам восстановить не удалось, а значит о продолжении летной деятельности говорить не приходилось. Я не знаю, как в дальнейшем сложилась судьба майора Касим ас Шейбани, теперь уже можно будет сказать, «лучшего летчика Йеменских ВВС конца семидесятых, начала восьмидесятых годов 20 века, человека сильного и гордого – арабского горца, преданного своей стране, небу и дружбе, человека исключительной честности, одаренного и внешностью и умом и силой и чертами добропорядочности и чуткой душой.
К большому сожалению мною была получена информация о смерти Виктора Куракова. Предположительно, он погиб в лихие девяностые в криминальных разборках.