Конец 19, начало 20 века в отечественной литературе связывается с ее особенным расцветом и появлением в ней необычных произведений, которые можно отнести как к области фантастики, фантасмагории, или, лучше всего, мистики. Это Серебряный Век.
Это происходит в то время, когда человечество впадает в глубокий экзистенциальный кризис, когда рушатся все привычные опоры, такие как религия, вера. Наука, позитивизм, рациональное мышление вытесняет из повседневности то, что нельзя измерить и просчитать, что нельзя увидеть в микроскоп, или зарегистрировать с помощью приборов. С одной стороны, мир стал проще и понятнее. А с другой, он как будто бы утратил и что-то важное. Что-то, что позволяло человеку не терять надежду, и, может быть, даже мечтать, проникая в глубины, где можно было бы обрести настоящую, а не мнимую свободу. Свободу, а не распущенность, разнузданность и вседозволенность, это не одно и то же. А теперь, человеку сказали, что за пределами чисто эмпирического опыта нет ничего. Вера в сверхъестественное, в то, что миром управляют силы, непостижимые (возможно, пока) разуму и пониманию человека, а значит, все это иллюзия, недостойная внимания.
И, вроде бы, все хорошо. Человек, наконец-то почувствовал себя владыкой бытия, силой, которая способна преобразовывать реальность при помощи своей деятельности. Да и, в принципе, человек имел и имеет на это право. Но, с отказом от "суеверий", человек потерял и что-то бесконечно важное. Что-то, что помогало почувствовать ему полноту бытия, почувствовать, что где-то там, что-то есть, а значит, что все, что происходит в жизни не просто какой-то набор случайностей, а очень сложное переплетение причинно-следственных связей, в которых задействовано столько всего, что и представить даже страшно. И, вот, человеку объявляют, что мир подчиняется исключительно холодному рацио, что мир прост, ясен и понятен, и может быть объяснен исключительно с точки зрения холодных расчетов, логики, эмпирических исследований и строгих рассуждений, свободных от суеверий средневековья и темных веков. По идее, это должно было освободить человека, сделать его счастливее, ведь он обрел ключ к пониманию тайн мироздания. Но, как будто бы, при этом, что-то пошло не так. Человек не стал счастливее. Напротив, он ощутил гложущую пустоту там, где раньше разворачивались полотна нездешних пространств, в которых человек черпал и опору, и надежду. И вместо них теперь воцарилась ледяная пустота. Человек не стал счастливее. Он ощутил себя одиноким и покинутым. Будто сверженным с Небес, при этом, гордым в своей горькой печали. При всех попытках, человек не смог отвернуться от глубинной потребности в том, что можно назвать трансцендентным, то есть, лежащим за пределами познания. И ощущал сосущую пустоту, которую стремился заполнить. Иными словами, человек мучительно занялся тем, чем занимался всегда — начал искать смысл в изменившихся условиях действительности. В условиях, когда рухнули старые опоры, а новые... Новых еще создать не удалось.
Могу ошибаться, но лично мне кажется, что культура и искусство того времени особенно сильно оказались пропитаны духом безнадежности. Горького разочарования, иллюзорности, призрачности, неверности и зыбкости бытия. Бытия, что порождало ужас перед неведомым, теми силами, объяснить которые разум был не в состоянии и которые, тем не менее, проявляли себя в жизни человека. А. Шопенгауэр, а вслед за ним и З. Фрейд и К. Г. Юнг назвали область бессознательного, которое оказывает, исподволь, огромное влияние на человека. Полное древних сил, оно даже способно перехватить контроль за эмоциями и поведением человека, превратив его в кого-то иного, чем обычно, и при этом, человек не способен усилием воли противостоять этому. Это происходит случайно. Будто наваждение. Будто чары. Может быть, именно поэтому именно в ту эпоху, эпоху кризиса смыслов, эпоху, когда жажда обретения новой надежды на то, что человек не просто игрушка случайностей, особую важность приобрели разного рода эзотерические учения, возвращение к мистической вере старых времен?
Именно это мы наблюдаем на страницах произведений Серебряного Века. Героизм и обреченность. Надежду и безнадежность.
Именно об этом писали в своих стихах и Л.Н. Гумилев, и В. Я. Брюсов, и М. А. Волошин, и многие другие. В числе оных особо хотелось бы отметить Л. Н. Андреева.
Знакомство с его творчеством началось с романа "Красный смех". Эта... Даже, наверное, повесть, а не роман, рассказывает историю солдата на войне, которая напоминает Крымскую войну. Он говорит о чувствах и переживаниях, о том, что испытывает человек на краю жизни и смерти, когда вынужден убивать сам и постоянно подвергаясь опасности самому быть убитым. Андреев постепенно, шаг за шагом говорит о том, как меняется человек, как меняется его восприятие мира, жизни, его самого. Как он начинает слышать тот самый "красный смех", который тянет из него жилы, и мешает вернуться к обычной жизни. Когда человек начинает видеть изнанку человеческой природы, изнанку общества, изнанку самой жизни, оказываясь один на один с силами, которые ярятся в глубинах души человека как отдельного существа, так и самого общества в целом. Силами, выше человеческого понимания, и выше того, чтобы остаться прежним, да и просто жить, соприкоснувшись с ними.
Андреев часто ставит своих героев перед экзистенциальным выбором. Перед тем, когда человек словно бы сдает экзамен на то, а кто он такой? Чего достоин, и чего не достоин в жизни? Для Андреева, в его произведениях, жизнь безжалостна. Она, рано или поздно сдирает с человека налет его благопристойности и добропорядочности, беспощадно выворачивает само его нутро и заставляет смотреть... Смотреть на самого себя, на то, кто ты такой есть, без прикрас, без защиты самооправданий и снисходительности. Для Андреева, похоже, жизнь — это стихия, которая не прощает тех, кто пытается быть нечестным с ней и даже с самими собой. Одних она ломает, ввергая в страшные мучения и, в конце-концов, приводит к гибели, а других... Других заставляет почувствовать свою ничтожность и чудовищную самонадеянность перед их лицом, неумолимым, безжалостно-честным и искренним. Причем, гибель физическая героев, понявших о себе всю правду, не столь страшна как омертвелость внутренняя. Полная потеря силы жить и творить, полная потеря опор и чувства самоуважения, когда отчаянная горечь сменяется смиренной апатией, умиранием всех чувств и превращение человека в тень самого себя.
Но, несмотря на это, как мне кажется, Андреев дает надежду. И надежда эта в том, что человек, каким бы он ни был, всегда может рассчитывать на помощь и поддержку других людей, таких же потерянных и несчастных, как и он сам. Люди едины в своих поисках. Люди едины в своей беззащитности перед силами мироздания. Люди едины перед суровым и справедливым законом, перед которым не солжешь, не извернешься, который невозможно разжалобить, подкупить, или же просто отмахиваться от него. Человек может обрести спасение, признав свои силы и слабости, признав свою человечность и, через это, признав сопричастность с родом людским. То есть, поняв, что судьба отдельной личности, на самом деле, неотделима от судьбы семьи, рода, нации, государства, всего человечества в целом! Что спасти людей может любовь к ближнему, искреннее сострадание, сопричастность. Но и это не возникает просто так, вдруг. Чтобы ощутить это всем своим существом, человек должен пройти все круги ада, выстрадать это понимание, и только тогда, получится понять горе и радость ближнего. Да, кто-то понимает это скорее, чем другие, но и в этом нет ничего ни удивительного, ни предосудительного, это не делает одних лучше, чем другие. Просто у каждого свой путь, и это не хорошо, и не плохо. Это просто есть.
Последнее из того, с чем мне довелось ознакомиться у Л. Андреева, это роман "Дневник Сатаны". Считается, что это вершина творчества писателя, который чутко и точно вскрывает самые глубинные пласты человеческой жизни. Что ж, я с этим и согласен, и не совсем. Дело в том, что Л. Андреев не успел закончить роман, его жизнь оборвалась...
И произведение остановилось на самой напряжённой ноте.
Что я могу сказать? Могу сказать, что писатель — как зеркало, которое отражает глубинные движения, происходящие в недрах человеческого общества, и если рассматривать произведение вне исторического, культурно-исторического контекста, в котором творил автор, то это значит плохо понять произведение. Судя по датам, произведение писалось накануне одной из самых кровавых и жестоких войн в истории человечества. Когда народы были брошены в горнило войны и люди убивали друг друга сотнями и сотнями тысяч. Предшествовал этому и глубочайший философско-мировоззренческий кризис, поразивший человечество, о котором уже было кратко сказано выше. Люди перестали чувствовать смысл своего бытия, столкнулись пустотой, которую принесла им свобода от догм религии и церкви. И в каждой строке этого романа сквозит горькое разочарование. Пустота. И ужас, который влечет за собой эта пустота. Автор как будто бы предчувствует, что с человеческой души, с самых темных ее глубин была сорвана крышка, и все то, что билось и ярилось там, внизу, там в темноте, хлынуло наружу, не встречая никаких преград. Гордыня, Воля вместо Закона, надменность вместо любви и жажда стать выше Бога и Дьявола. Получив свободу, как это показано в романе, люди предстали как дети, которые выпросили непонятную, но очень привлекательную для них вещь, и получив ее совершенно не понимают, что с ней делать. Вседозволенность пьянит. И каждый сам себе кажется героем, воспарившим над серой, ничтожной толпой. Сам, будучи подлецом, антигерой истории с символическим именем Фома, презирает и ненавидит других людей за подлость, ничтожество, злобу и мелочность. Абсолютно не видя, или отчаянно не желая видеть все эти качества в самом себе.
В чем-то роман превзошел даже свое время. Роман точно показал философскую картину, где человек противопоставляет себя другим. Берет на себя роль судьи и палача, сам дает себе право решать судьбы других людей, себе подобных, претендуя на то, чтобы зваться сверхчеловеком. Все эти идеи потом приведут к подъему нацизма в Европе. Фома не хочет справедливости, не хочет сражаться за добро и свет — он подло и мелочно хочет крови и страданий миллионов, чтобы залить этим свою боль, свое разочарование, свое мелочное, эгоистичное уязвленное самолюбие. Да, он вертит огромным богатством, которое добыл подлым способом, он продумывает хитроумные схемы, которые приведут к его заветной мечте — утопить мир в крови. Он кажется всесильным и страшным, но в этом он бесконечно ничтожен и жалок.
Вообще, когда дочитал роман, возникла ассоциация с поговоркой: "Ад опустел, все черти сейчас на Земле".
Книга оставила смешанные чувства, но я не могу не восхититься талантом Андреева, сложностью и многослойностью его повествования, где жалкое и великое сплетаются в единое целое, где ужас, презрение, горечь и разочарование сплетается с острой жаждой справедливости, отчаянной надеждой и отчаянным поиском того, что когда-то было потеряно, утрачено, о чем неумолчно ноет глухая, но невыносимая тоска.
Человеку всегда свойственно искать точку опоры. И, в глубине своей, человеку свойственно, как бы кто ни говорил, стремиться к свету, справедливости. В человеке есть все: Свет и Тьма. Милосердие и Жестокость. Добро и Зло. И все это в разных пропорциях. К.Г. Юнг писал, что для того, чтобы быть счастливым и ладить с окружающими и миром, человеку не обязательно быть совершенным. Достаточно быть целостным. По Л. Андрееву, это означает признать себя человеком и частью Человечества, со всем его Величием и Ничтожностью, добродетелями и пороками, Светом и Тьмой.
И только через это можно прийти к гармонии с миром и самим собой.
#мысливслух #литература #русскаяклассика #серебряныйвек #леонид_андреев
