Продолжение. Начало -11.02.2024 г.
Второй стрелок погиб на земле. Странным образом, но и его смерть, косвенно была связана с тем же авиационным пулемётом. Бесстрашный и предельно собранный в воздухе, исполнительный, он, как и полагалось по военному распорядку, как только самолёт совершил посадку на свой аэродром, начал чистить пулемёт. По инструкции, первое, что он должен был сделать, это убедиться в том, что пулемёт разряжен, при необходимости разрядить его и, направив ствол в небо, произвести контрольный спуск.
У измотанного тяжёлым полётом стрелка необходимая последовательность действий выпала из головы, и, не выполнив этого пункта инструкции, он стал протирать пулемёт ветошью смоченной ружейным маслом. Случайно соскользнувшая рука зацепила гашетку, и пулемёт короткой очередью ударил по лётному полю. По счастью никого не убило и не ранило, но, хлестнувшиё рядом с ними пули страшно перепугали девушек, укладчиц парашютов, которые делали своё дело в тени деревьев на опушке лесочка, примыкавшего к аэродрому. Девушки с визгом и криком стали разбегаться в разные стороны, а перепуганного стрелка забрали в особый отдел, потом, не откладывая в долгий ящик, судили и, учитывая безупречную службу, боевые заслуги и ходатайства экипажа и командования, приговорили к нескольким месяцам дисциплинарного батальона. Отбывать наказание, опять таки по ходатайству тех же экипажа и командования, его далеко не отправили, а оставили здесь же, при аэродроме, где к батальону аэродромного обслуживания была прикомандирована рота штрафников.
Особенных строгостей там не было, спать, когда это по фронтовым условиям удавалось, он приходил в свой экипаж, где товарищи его ещё и подкармливали. Сдружился со своим преемником, нынешним стрелком, и все договаривался с ним о том что, когда у него закончится срок наказания, тот уступит ему место, а сам перейдёт на такое же другое. Долго искать места не пришлось бы, потому, что и сами эти места в то время освобождались то и дело, и целиком новые экипажи, взамен выбывших, формировались куда чаще, чем хотелось бы. Но планам этим сбыться было не суждено. В обязанности военнослужащих дисциплинарной роты, помимо другого, входило зарывать и заравнивать воронки от бомб на лётном поле. Делалось это обычно после бомбёжек, но не всегда. Порой приходилось заниматься этим и в коротких промежутках между налётами. Необходимость в этом была тогда, когда самолёты, базирующиеся на аэродроме, были на боевом задании и в скором времени их ждали обратно. Возвращались они обычно с минимальным резервом топлива, нередко подбитыми, с серьёзными повреждениями, ранеными членами экипажа, или не в полном составе, как в случае с первым стрелком, и обеспечить им посадку надо было, несмотря ни на что, обязательно. Солдаты штрафной роты попадали туда, как правило, из авиационных частей и соединений, часть из них, как и наш стрелок, раньше служили в подъёмном составе и сами летали. Все они хорошо понимали, в каком положении окажутся экипажи самолётов, едва дотянувшие до аэродрома, если их там не примут. И хотя были среди них люди разные, и положение у них было теперь особое, законы фронтового братства сильны были и здесь, и не только из-за страха наказания работали и гибли они под бомбами и под обстрелом атакующей аэродром вражеской авиации.
Ясный осенний день, в который он погиб, начался удивительно спокойно. В это время велась большая войсковая операция, и её обеспечение требовало участия максимального количества бомбардировщиков, способных действовать за линией фронта, уничтожая коммуникации и резервы противника. ПЕ-2, как тактический бомбардировщик, был как раз таким самолётом, и в это утро их на аэродроме оставалось не так много, по большей части машины требующие ремонта. Остальные вылетели на задание, как только рассвело.
Ночами было уже прохладно, но земля ещё не остыла, утром солнце быстро прогревало воздух и становилось совсем тепло. Дожди ещё не пошли, трава, и листья деревьев только начали желтеть. Линия фронта было не так далеко, но канонада оттуда доносилась приглушено, и, привыкшие к ней люди, её просто не замечали. В зарослях распевали певчие птицы, над лётным полем летали яркие и почему-то на удивление крупные осенние бабочки. Выше в небе, туда и сюда носились ласточки.
Над аэродромом стояла тишина и только иногда, оттуда, где у повреждённых и неисправных машин работали ремонтники, можно было услышать, как стучат металлом по металлу. Потом всё опять затихало. До возвращения самолётов оставалось ещё некоторое время, к их приёму всё было готово, и солдаты дисциплинарной роты неспешно занимались разными хозяйственными делами.
Для нашего стрелка последний день его жизни начинался вполне удачно. Во-первых, с самого утра ему объявили, что в связи с хорошим поведением и проявленной при работе под бомбёжками храбростью, его представили к досрочному освобождению от несения наказания. Во-вторых, когда он сказал об этом девушкам, укладчицам парашютов, которых он так напугал когда-то, перед которым при первой же возможности ходил извиняться, и потом сдружился, то увидел, что они этому по настоящему обрадовались, и значит, и на самом деле, зла на него не держат. Сам он считал себя очень виноватым, и искренне переживал по поводу случившегося. Война это война и люди, в том числе и женщины и тем более военнослужащие, на ней конечно, гибнут. И сам он, будучи стрелком, не раз и не два стрелял по людям, и только потому дожил до этого дня, что попадал лучше, чем другие. Но представить себе, что кто-нибудь из таких славных и добрых девушек как эти, мог погибнуть от его руки он просто не мог, и если вспоминал об этом, то на душе у него сразу становилось нехорошо и тревожно. Особенно тяжело ему стало об этом думать, когда он заметил, что одна из них ему не безразлична, и как ему казалось и он ей тоже. И сегодня, услышав принесённую им добрую весть, она посмотрела на него так, как смотрят на близких людей, глаза её потеплели и девушка эта почти не заметно, только уголками глаз ему улыбнулась. Никаких встреч вдвоём, разговоров о любви, и даже намёков на что-то такое, у него с этой девушкой никогда ещё не было, но как это иногда бывает, стрелок абсолютно был уверен в том, что человека, с которым он проживёт всю свою жизнь он уже встретил, всё у них сложится хорошо, нужно только пережить войну, нынешние невзгоды, и предоставить времени самому всё расставить по своим местам.
Наверное, немецкая разведка, в этих местах работала хорошо, потому, что момент для авианалёта было выбрано вполне удачно, и спланирован он был хорошо. Наши бомбардировщики должны были скоро начинать возвращаться, и большая часть истребителей с соседнего аэродрома, охранявших этот район, вылетела им навстречу, чтобы обеспечить их прикрытие при перелёте линии фронта и прифронтовых зон, где истребительная авиация противника действовала особенно активно. Вражеские самолёты появились неожиданно, откуда-то сбоку. Летели они низко над землёй и с подлёта принялись бомбить аэродром, нанося удары по оставшимся на земле самолётам, взлётной полосе, сооружениям и позициям зенитчиков, чем сразу же ослабили его оборону. Не успели они, сбросив бомбы, уйти, как в воздухе появился первый наш, возвращающийся с задания бомбардировщик, за которым должны были идти следующие. Пока он, расходуя последнее горючее, кружил над аэродромом, команда штрафников бросилась приводить в порядок лётное поле. Воронки зарывали трактором, с привешенной к нему спереди большой лопатой и тележкой со скребком сзади. Солдаты со своими лопатами подбрасывали землю под них, и убирали огрехи. Первая пешка благополучно приземлилась, за ней сели другие, но часть самолётов была ещё в воздухе, и их надо было ждать с минуты на минуту. Но тут, как всегда в самое неподходящее время, немцы появились снова. В этот раз встретили их лучше, атакой истребителей и массированным заградительным зенитным огнём ещё на подступах к аэродрому. Подлетавшую группу рассеяли, кого-то сбили, кого-то заставили изменить маршрут, но пара вражеских бомбардировщиков свои бомбы на аэродром сбросила, и снова надо было срочно зарывать воронки. Команда работала на поле, когда, какой-то особенно упорный немец, отвернувший ранее в сторону, описал круг и вернулся, чтобы всё-таки атаковать объект. Кто-то побежал в укрытие, а другие, и наш стрелок в их числе, стали прятаться под трактор, надеясь, что он защитит их от осколков. Первая же сброшенная бомба попала прямо в него, и потом похоронной команде пришлось разбирать всю эту покорёженную груду железа, чтобы хотя бы как-то собрать останки погибших.
Продолжение следует.