Рейс первый
Часть первая
(жизнь судового механика)
Глава четвёртая
Утром, как обычно, Филипповна разбудила Леонида, накормила завтраком и, перекрестив на прощание, пожелала:
— Бог тебе в помощь.
Попрощавшись и прихватив собранный чемодан, Леонид вновь двинулся к знакомому автобусу, идущему в город.
Взобравшись на второй этаж отдела кадров и, оставив свой неподъёмный чемоданище в холле, Леонид зашёл к инспектору.
Тот с удивлением посмотрел на него и, сделав вид, что вспомнил что-то важное, забормотал:
— Да, да, да… Хорошо, что ты пришёл. А то я уже хотел посылать за тобой. Я сейчас выпишу тебе направление и ты пойдёшь на «Читу». Она уже стоит у четвёртого причала, - и показал рукой в направлении порта.
Через пару минут Леонид держал направление в руках и направился к проходной порта.
К тому времени ему уже выдали удостоверение с фотографией и он каждый раз показывал его на проходной, когда ему приходилось входить в порт.
Вот и сейчас, он свободно прошёл через проходную и двинулся к причалу, где стояла «Чита».
Подойдя к ней, Леонид поразился насколько черты и вид этого современного судна отличались от рядом стоявших пароходов.
Она выглядела, как картинка. Чистые серые борта, белоснежная надстройка, мощные жёлтые мачты с грузовыми стрелами. Всё подчеркивало в ней изящность и грациозность.
Поднявшись на главную палубу по ещё не потрепанному временем трапу, Леонид обратился к вахтенному матросу:
- А как мне пройти к старшему механику?
- А тебе это зачем? – удивился матрос с интересом осмотрев запыхавшегося молодого парня.
- Я новый четвёртый механик, - представился Леонид, вынимая из кармана только что полученное направление.
- А- а, - протянул матрос и, не глядя на протянутую бумажку, махнул рукой, предлагая Леониду последовать за ним. – Пошли.
Открыв дверь в надстройку, он вошёл в чистый просторный коридор и поднялся палубой выше.
Остановившись у одной из открытых дверей, он стукнул костяшками пальцев об косяк двери и заглянул во внутрь.
— Сергей Николаевич, к вам тут новый четвёртый механик пожаловал. Говорит, что направление получил на наше судно.
Из-за стола поднялся высокий, поджарый мужчина. На его правильном, продолговатом лице не отобразилось ни единой эмоции. Он правой рукой пригладил аккуратно зачёсанные назад волосы и грозно посмотрел на стоящего в дверях Леонида:
— Четвёртый, что ли?
— Да, четвёртый механик, — не ожидав увидеть такого сурового старшего механика, пролепетал Леонид. — Вот моё направление, - и протянул суровому стармеху направление.
Тот небрежно взял его, повертел в руках и окинул Леонида взглядом исподлобья. Все движения стармеха оказались плавными и в каждом из них сквозила многозначительность и важность.
Старший механик излучал из себя столько барственности, что Леонид стоял перед ним, как крепостной крестьянин перед барином. Его так поразил вид стармеха, что он чуть ли не снял шапку и не заломил её перед хозяином.
В отличие от людей, которые Леониду до сих пор встречались, дед излучал из себя столько важности, столько значимости, что ему даже стало страшно, что это старший механик, а не его барин.
Старший механик был одет в выглаженные серые брюки с идеальными стрелочками и в белоснежную рубашку.
Повертев направление в руках, он ещё раз окинул взглядом Леонида и представился глубоким сочным басом:
— Сергей Николаевич, - протянув Леониду руку.
Леонид бросился к руке барина и, пожимая её, не почувствовал на ней ни мозолей, ничего характерного для руки механика. Ладонь стармеха оказалась гладкой, но мощной.
Хотя рука Леонида тоже была не детская лопатка, но он почувствовал в руке стармеха недюжинную силу.
Покончив с рукопожатием, стармех ещё раз окинул Леонида оценивающим взглядом и пророкотал:
— Так. Ладно. Иди вон туда, по коридору, — показав жестом, куда надо идти, — положи свои вещи в каюте четвёртого механика, а затем подходи ко мне. Пойдём к капитану. Будем решать, что с тобой делать.
Когда Леонид вернулся в каюту деда, тот вновь грозно окинул его тяжёлым взглядом:
— Так… Ты автоматику в училище изучал? – задал он первый вопрос.
— Изучал, — робко и неуверенно ответил Леонид. Кто его знает, что этому суровому дядьке ещё придёт на ум спросить?
— Двигатель, MAN KZ 57/80, знаешь, что это такое? — так же сурово спросил, а вернее, вопросил он.
Это уже оказалось полегче:
— Знаю, на пассажирских судах проходил практику и их там два стояло. Приходилось и в моточистках участвовать, - попытался пояснить Леонид.
— Это уже лучше, — в голосе деда послышались одобрительные нотки. Но тут в его голос вернулась прежняя суровость. — А динамки NVD в курсе, как обслуживаются?
— Конечно в курсе, на «Приамурье» даже приходилось моточистку делать на одной, - тут же вспомнил Леонид.
— Так. Ясно, — было не понятно, что же ещё хочет узнать дед, но Леонид стоял перед ним навытяжку, как перед своим командиром роты Сысоевым Геннадием Гавриловичем, который приготовился дать ему несколько нарядов вне очереди за очередную провинность.
Леонид излучал полную готовность ответить на все вопросы сурового стармеха.
— А котлы. Как ты к ним относишься? — продолжил грозный допрос дед.
Пришлось тут же переключиться на другую тему и так же бодро отвечать:
— Четвёртые механики меня, в своё время, экзаменовали и инструктировали по эксплуатации котлов.
— Ладно, — в голосе деда почувствовалось какое-то смягчение, — Значит… подготовлен. Это хорошо, — он прошёлся по каюте и, повернувшись к Леониду, изрек. — Тогда пошли к капитану.
Леонид отодвинулся из проёма двери, пропуская в неё деда, а он не спеша вышел из каюты и стал подниматься по трапу.
Поднявшись на капитанскую палубу, дед, не меняя темпа походки вошёл в каюту капитана, стукнув костяшками пальцев, для приличия об косяк открытой двери.
Вальяжно войдя внутрь, он без разрешения уселся в кресле напротив стола:
— Анатолий Михайлович, вот это к нам новый четвёртый механик пожаловал, - указал он тяжёлым взглядом на застывшего Леонида. - Будем брать его? — после этих слов дед внимательно посмотрел на капитана.
Капитан, повернувшись к Леониду посмотрел на него и перевёл взгляд на стармеха:
— Ну, а что делать? Если направление есть и отдел кадров согласен, то придётся брать. У нашего-то, жена беременная и вот-вот рожать начнёт. И, тем более, ему надо на третьего сдавать. Он уже тут всем мозг пропудрил, что он задержался в четвёртых механиках, — капитан ещё раз оглядел Леонида с головы до ног и решил: — Пусть принимает дела. Посмотрим, что ты за четвёртый механик такой, — это уже касалось лично Леонида и пристально посмотрев ему в глаза.
Дед поразмыслил, усваивая приказание капитана, и поднялся с кресла:
— Хорошо. Я это обеспечу, - чеканя каждое слово, пообещал он и также неспеша вышел из каюты.
Леонид проследовал за ним.
Войдя к себе в каюту, дед на пороге развернулся, не дав Леониду пройти за ним, и важно изрек:
— Иди, принимай дела, - махнув рукой в сторону конца коридора.
Под воздействием такого сурового приказа Леонид развернулся и бросился в каюту, где оставил свои вещи.
Когда он туда ворвался, то там уже сидел здоровенный мужик лет под тридцать. Леонид подошёл к нему и протянул руку:
— Леонид.
— Николай. Ты что? Мне на замену пришёл? — в голосе мужика прозвучало столько надежды…
— Да. А, как будто ты этого не хочешь? — усмехнулся Леонид.
Сегодня все эти человеческие волнения уже настолько переполнили его, что он с трудом сдерживал себя, чтобы не разораться или не бить по переборкам кулаками. Ему требовалась разрядка.
Но Коля оказался не пробиваем, как мамонт в мезозойскую эру. Он встал с дивана, улыбнулся и позвал Леонида за собой:
— Пошли, буду тебе всё показывать.
Колян оказался намного выше Леонида, а если учесть внушительный живот, то вес его переваливал за сотню.
— Переодеться-то хоть можно? — застопорил его Леонид.
— Да переодевайся, кто тебя держит. Это время только на меня работает, — спокойно проговорил Николай и вновь уселся на диване.
Достав робу из чемодана, Леонид тут же переоделся и они с Коляном спустились в машинное отделение.
Машинное отделение блистало чистотой, там только что пылинка нигде не лежала.
Всё блестело и сияло. Плиты зелененькие, леера сверху черные, а в низу белые, отполированные поручни блестели. Насосы и динамки выкрашены салатной краской. На главном двигатель ни пылиночки, ни подтека. Вокруг царила идеальная чистота, сродни, как в операционной. Леониду даже стало стыдно за свою поношенную и застиранную робу.
Пройдя по машине, они зашли в ЦПУ (центральный пост управления), где горели многочисленные лампочки. Сейчас часть из них горела красным цветом, обозначающим, что данные механизмы остановлены.
На мнемосхемах все механизмы четко обозначены. Панели мнемосхем нежно салатного цвета. Пульты серые. Красота — да и только!
Весь вид ЦПУ Леонида поразил. Он даже не мог поверить, что такое может быть в машинном отделении.
Такое машинное отделение он видел только однажды, когда во Владивосток пришло ленинградское судно. Курсантов их роты туда привели на экскурсию в машинное отделение, но только потом они три дня зачищали остатки сахара в его трюмах.
Леонид при виде такой красоты с удовольствием подумал:
«Вот это же надо! Это мне придется здесь работать! В таком чистом и прекрасном машинном отделении».
Ему стало очень приятно, что судьба так благосклонно отнеслась к нему.
Только чуть позже все эти феерические впечатления быстро исчезли, потому что Леонид своим горбом понял и своими руками ощутил, как достигается подобная красота.
А сейчас ему пришлось слушать Коляна, который важно ходил по машинному отделению и знакомил его с механизмами будущего заведования.
Поэтому Леонид старался впитывать и запоминать каждое его слово. Ведь через несколько часов он уйдет и никто ему больше об этом не расскажет.
Николай, чувствуя свою значимость, очень важный, как большой господин, ходил, подводя Леонида к механизмам, тыкал в них пальцем, нажимал какие-то кнопки и объяснял через губу, как со всем этим хозяйством обращаться.
У Леонида в заведовании оказался полностью автоматизированный котел, испаритель, и множество насосов. Оказалось, что всё это он должен досконально знать и уметь со всеми этими механизмами обращаться и управлять ими.
Мозг Леонида, как губка, впитывал всё, что показывал Николай и его пояснения сразу начали укладываться в его голове.
Выйдя из машины и, не переодеваясь, они сходили на обед в столовую команды, а после обеда продолжили знакомство с машинным отделением.
Надо отдать должное четвёртому механику. Хоть он и важничал и показывал своё превосходство надо Леонидом, неоперившемся салагой, но машинное отделение он знал досконально.
К пяти часам все дела по передаче дел они завершили и пошли к старшему механику.
Дед грозно глянул на вошедших четвёртых механиков из-под полуопущенных век и, как бы нехотя, поинтересовался у Леонида:
— Ну, что? Как ты там, всё освоил?
— Да. Освоил кое-что. Но всё это закрепится только практикой… — Леонид попытался объяснить деду своё состояние, но тот не стал слушать и прервал царственным жестом.
— Понятно … — и распорядился, — а сейчас иди ко второму механику, пусть он тебе всё выделит, что нужно. Завтра утром будет отход.
Ну, отход, так отход. Отлично!
Хотя самостоятельно Леонид никогда ещё не отходил, но тут дед добавил:
— Я тебе дам опытного моториста, который будет за тобой приглядывать, - и, не глядя на Коляна, кинул ему:
— А позови-ка ты мне сюда Максимова.
Несмотря на свой рост и вес, четвёртого механика сдуло из каюты, как пушинку, и он через пару минут вернулся запыхавшийся вместе с долгожданным Максимовым.
Моторист Максимов оказался небольшим лысоватым мужичком, скорее всего татарином, ростом метр пятьдесят с кепкой лет за тридцать пять.
Дед, пристально глядя Максимову в глаза, приказным тоном поведал тому:
— Так… Максимов. На вахте с тобой будет стоять новый четвёртый механик, — а не наоборот, что Максимов будет стоять на вахте с новым четвёртым механиком. — Смотри, чтобы всё было нормально. И чтобы вы смотрели за всеми механизмами в оба! — в конце фразы голос деда повысился. — На отходе я вас проконтролирую. Но, чтобы в рейсе ты за ним глаз да глаз… Понял? — и убийственным взглядом уставился на несчастного Максимова.
От полученного приказа, Максимова, как будто прибили гвоздём к палубе, на что он смог только пролепетать:
— Понял, понял.
Его, наверное, так ошарашило, что он вызван к самому старшему механику, что он почти потерял дар речи и сил у него осталось лишь на то, чтобы часто кивать, соглашаясь с каждым словом деда.
Видя полное согласие безмолвного моториста, дед царственным жестом отпустил его:
— Ладно. Иди уж, — после чего Максимов моментально испарился.
Теперь дед удосужился перевести взгляд на Николашу.
— Так, четвёртый, давай-ка мне все свои бумаги сюда. Подпишу я их.
Николай предал ему приёмо-сдаточный акт, который до этого всё время теребил в руках.
Дед просмотрел акт и, подняв глаза на Коляна, грозно вопросил:
— А новый четвёртый что, ещё не подписал его?
Коляша от такого замечания потерял дар речи, но Леонид спокойно подошёл к столу, отодвинул Коляшу локтем, взял ручку и поставил внизу акта свою подпись.
Дед внимательно за всем этим пронаблюдал и размашисто поставил свою подпись в конце акта.
Завершив столь важный процесс, дед посмотрел на Леонида и торжественно изрек:
— Всё! Теперь ты тут хозяин, а я с тебя буду всё требовать по полной программе. А сейчас иди и продолжай изучение машинного отделения.
Леонид и пошёл. Сначала он зашёл ко второму механику. Им оказался худенький, лысый мужичок с Леонида ростом по фамилии Бородкин.
Он повёл Леонида в машинное отделение.
Зайдя в ЦПУ, Бородкин вальяжно развалился в кресле перед пультом управления главным двигателем и закурил. Закинув ноги на пульт, он многозначительно молчал, подчеркивая свою значимость перед таким салагой, как Леонид.
Как потом оказалось, что такого кощунства, как закинуть ноги на пульт, он перед дедом себе не позволял, а только на полусогнутых бегал перед ним.
Сейчас же Бородкин, важно покуривая, с небольшим пренебрежением вещал:
— Ты тут вообще-то осторожнее, смотри, любую кнопочку нажмёшь, может такое случится, что потом в море встанем. Поначалу пусть Максимов всё за тебя делает, он у меня вахту стоял и я его вымуштровал, понятно?
— Да, понял я, понял, — Леониду почему-то стало неприятно общение с этим зазнавшимся сморчком.
— Ну, ладно, тогда давай, пройдемся, — второй поднялся с кресла и направился к выходу из ЦПУ.
Они прошлись по машинному отделению и он показал Леониду ещё кое-что из своего заведования. Ознакомил с главными насосами и способами, как с ними можно оперировать в нескольких режимах, а только потом, вернувшись в ЦПУ, распорядился:
— А теперь у тебя есть время самому ознакомиться со схемами трубопроводов. Возьми бумажку и рисуй сам себе схемы.
— Какие схемы рисовать? Они что, на переборках не висят? — удивился Леонид.
— Висят-то они, висят. Но надо конкретно для себя обозначить, чтобы ты сам знал, где каждый клапан находится в машинном отделении. Чтобы в любой момент, когда даже мы обесточимся и в темноте, ты бы смог туда добраться без всяких фонарей, на ощупь.
Чтобы отвязаться от Бородкина Леонид деланно с ним соглашался:
— Да, понял я. Понял. Всё понял, - кивая при каждом его совете.
А как же оказался прав Бородкин, когда советовал Леониду самому, на пузе проползти всё машинное отделение, чтобы каждой клеточкой тела прочувствовать его. Как же он был прав!
Но, самоуверенный, вновь испеченный четвёртый механик, поленился это сделать, подумав:
«Да ну его в баню, устал я, пойду ка я лучше в каюту и посплю».
Так Леонид и пошёл в свою новую каюту, оставив без внимания наставления Бородкина.
Каюта ему очень понравилась.
Большой прямоугольный иллюминатор хорошо её освещал. Сейчас, зимой, он оказался плотно задраенным на барашки. Общий кондиционер не работал. Каюта обогревалась только электрическими грелками, установленными у бортовой переборки и излучавшими достаточно тепла. Температура в каюте регулировалась термостатом на панели грелок. Переборки, обшитые светло-коричневым пластиком, создавали уют, а с подволока лился ненавязчивый свет люминесцентной лампы.
К бортовой переборке, под иллюминатором, стоял прикрученный стол, справа от которого находился шкаф, а перпендикулярно к переборке умостился небольшой диванчик, на который запросто могли сесть три человека. А вот уже к диванчику, параллельно коридорной переборке прилегала кровать.
На неё просто так не ляжешь, потому что она стояла на постаменте, в низу которого находились два пустых выдвижных ящика. В кровать, чтобы в ней улечься, приходилось вскарабкиваться.
Ящики под кроватью оказались пустыми и только в одном из них Леонид ношёл какой-то коричневый ящичек. Он попытался его открыть, но крышка не поддалась и Леонид задвинул его в глубь. Не твоё — не трогай. Не знаешь — не лезь. Принцип, который он усвоил из предыдущей своей морской жизни. Лучше спроси, а не лезь.
Леонид посчитал коричневый ящик судовым имуществом и поэтому больше не пытался открывать его.
Только намного позже он понял, что же находилось в этом ящичке, а сейчас не придал этому значения и задвинул его в дальний угол, заложив одеждой, чтобы он во время качки не «поехал».
***
При одной из жестоких качек, через несколько месяцев, при прохождении Четвёртого Курильского пролива, когда «Чита» попала чуть ли не в центр циклона, этот ящик начал «ездить» по дну рундука.
Приходилось упираться руками во время сна в переборку, а ногами в основание кровати, чтобы хоть как-то уснуть, а тут ещё шёл раздражающий скрежет из этого проклятого рундука под кроватью. Вещей, которыми Леонид расклинил этот небольшой коричневый ящичек, видимо, не хватило, чтобы зафиксировать его в неподвижном состоянии.
Что оставалось делать? Сохраняя равновесие, Леонид выкарабкался из кровати и включил свет в каюте.
Так ему не хотелось этого делать! Ведь через несколько часов надо вставать и идти на вахту…
Но он заставил себя вылезти из кровати. Ведь надо же как-то заснуть.
Встав и, соблюдая равновесие, Леонид открыл ящик рундука.
При очередном крене изловчившись, он достал из него этот чёртов ящичек, от которого раздавался шум, скрежет и шуршание, не дающее ему уснуть.
С трудом удерживаясь на ногах, Леонид приподнял его крышку.
Хотя, когда он впервые увидел этот ящичек, то крышку так и не смог открыть, да ему это тогда и не требовалось. Он же тогда только устраивался в каюте.
А тут… Крышка легко открылась и Леонид обездвижил от ужаса.
И, как будто, весь мир замер у него в глазах. В ящике находилась бутылка с ртутью.
Леонид сразу понял, что это ртуть! Она со смертельным блеском плавно переливалась в тщательно укупоренной бутылке, лежавшей в специальных мягких креплениях.
«Что делать?» — Леонид даже не успел об этом подумать, как ноги сами понесли его на палубу.
Несмотря на то, что бутылка провела под кроватью столько времен и елозила по дну рундука, как хотела, с ней ничего не произошло. Она оказалась целой.
Но сейчас Леонид держал этот чёртов ящик с бутылкой в руках, как полную чашу с водой, опасаясь расплескать хоть каплю, несмотря на качку в десять секунд с борта на борт, иногда доходящую до пятнадцати градусов.
Отдраив правой рукой кремальеру броняшки, выводящей на палубу и, широко расставив ноги, Леонид вышел на гладкую, зеленую, недавно покрашенную боцманом палубу и, чтобы не соскользнуть по ней за борт, ухватился за леер на надстройке.
Дверь выходила в сторону кормы и волны не доставали до третьей палубы, где находилась каюта Леонида. Они свободно гуляли только по главной грузовой палубе.
Страшно завывал ветер и Леонида сразу же обдало фонтаном злых и колючих брызг.
Вокруг стояла чёрная ночь. Только буруны волн, белеющие у борта, которые судно с трудом преодолевало, едва освещали путь к бортовым леерам.
При очередном крене Леонида вынесло к ним, где он и выпусти из рук столь ненавистный ему ящик за борт.
При следующем крене его унесло к двери надстройки, в которую и закинуло инерцией. Оказавшись в надстройке, Леонид плотно задраил за собой дверь и вернулся в каюту.
От такого приключения его здорово колотило. Ведь он был на грани…
Но, обмывшись пресной водой из умывальника и растеревшись сухим махровым полотенцем, он расклинился уже на диване, пытаясь заснуть, до того времени, пока его прекрасным голосом не поднимет на завтрак буфетчица.
***
А сейчас Леонид переоделся, разложил вещи в шкаф и ящики под кроватью.
В каюте имелся только умывальник. Душ и туалет находились в коридоре, поэтому он прошёл в душевую, помылся, вернулся в каюту и завалился без зазрения совести спать.
Ноябрь 2017
Владивосток
Рассказ «Рейс первый» опубликован в книге «Ромас»: https://ridero.ru/books/romas/