9 февраля 1984 года ушел из жизни генсек ЦК КПСС Юрий Андропов. Уже через несколько дней в Политбюро ЦК на эту должность единогласно избрали Константина Черненко, который вступил на этот пост глубоко нездоровым человеком. Скоро он лег в больницу, и некоторые заседания Политбюро проводились под присмотром врачей прямо из больничной палаты. В итоге «эпоха» Черненко продлилась всего 13 месяцев. Страна на это время погрузилась в спячку.
Одни современники сочли период этого генсека сворачиванием намеченных Андроповым преобразований и откатом к брежневскому застою. Другие, напротив, благодарили Черненко за уход с «опасной дорожки».
На перемены в СССР западная пресса откликнулась так: «В политике все меньше красочных птиц. Настают времена серых мышей».
В Советском Союзе многие рассматривали Андропова как реформатора и очень жалели, что болезнь не позволила ему провести свои задумки в жизнь. Рассуждали примерно так: до поры он предпочитал не выделяться из ряда брежневских ретроградов, но, получив в управление КГБ, навел там порядок и стремился распространить полученный опыт на всю страну, убрать проворовавшихся чиновников, преобразовать систему. Его воспринимали не как жестокого чекиста, а как редкого в Политбюро интеллектуала и чуть ли не либерала из КГБ.
Черненко на фоне Андропова заметно проигрывал. С его приходом ждали отката к застойным временам с их кумовством и коррупцией в высших эшелонах власти. Помощник Черненко Виктор Прибытков, правда, призывал судить о своем начальнике по всей его карьере, а не только по последним месяцам жизни. В период Великой Отечественной войны тот занимался идеологией в Красноярске, позже долго работал в ЦК КПСС. Там с середины 1960-х возглавлял Общий отдел, который имел самые широкие полномочия.
Черненко фактически выполнял функции генерального секретаря в течение последних лет жизни Брежнева. С приходом Андропова он ненадолго отошел на второй план, но с конца августа 1983 года вся реальная власть вновь оказалась полностью в его руках. Андропов тогда почти безвылазно находился в ЦКБ, а Черненко вполне устраивал старое ядро Политбюро, тем более что по характеру своему он был человеком доброжелательным.
Из дневниковых записей простых и не совсем простых советских людей видно, что уже тогда, зимой 1984-го, многие мечтали о пришествии на пост генсека Михаила Горбачева. На фоне престарелого Политбюро он в свои 53 года считался молодым деятельным и энергичным. Ставропольца недолюбливали, старшие товарищи по Политбюро считали выскочкой и сопротивлялись его назначению. Точно так же «старики» стремились не допустить на вершину амбициозного и волевого министра иностранных дел Андрея Громыко. Между двумя такими полюсами Черненко выглядел вполне компромиссной фигурой.
Многие считали Черненко посредственностью: мол, своей карьерой тот целиком и полностью обязан Брежневу, который приметил его еще в Молдавии и затем всюду таскал за собой, а потом сделал ближайшим доверенным лицом, поднял до второго человека в партии.
Будущий помощник Горбачева Черняев жестко проходится по предпоследнему генсеку ЦК КПСС, называя его политическим лакеем. За глаза оппоненты прозвали Черненко «Открывалкой» за то, что на заседаниях он открывал Брежневу бутылки с минеральной водой.
Тем не менее, Черненко пытался выглядеть реформатором. При нем прозвучала идея о необходимости повышения роли местных Советов в решении хозяйственных и культурных вопросов. Основным событием во внутренней политике, пожалуй, стало проведение школьной реформы, задуманной еще при Андропове. Несмотря на правильные в целом идеи, реформа получилась неудачной, и при Горбачеве с ней покончили.
В марте 1984 года на заседании Политбюро был вынесен вопрос о подготовке Пленума по совершенствованию управления экономикой, обсуждались концепция отказа от прежнего планового управления и переход к многоукладной, рыночной экономике. В середине того же года было принято решение о проведении Пленума ЦК по вопросам ускорения научно-технического прогресса. Однако заседание отложили в связи с ухудшившимся состоянием здоровья генсека.
В мая 1984 года Политбюро выпустило постановление «О вопросах Олимпийских игр в Лос-Анджелесе (США)». Документ за подписью Черненко предлагал считать нецелесообразным участие советских спортсменов «ввиду грубого нарушения американской стороной Олимпийской хартии, отсутствия должных мер обеспечения безопасности для делегации СССР и развернутой в США антисоветской кампании».
Американцы пытались переубедить советское руководство, обещая предоставить атлетам из СССР безвизовый въезд в США и гарантии безопасности каждому в отдельности, а также запретить деятельность антисоветских группировок. В Москве, однако, предпочли не реагировать на инициативу из-за океана.
Летом Черненко пожаловался своему окружению на слишком насыщенный график и попросил его разгрузить. Несколько шагов до лифта он преодолевал с помощью двух охранников. Вскоре официальные встречи Черненко были сокращены до минимума, он практически никуда не выезжал и не показывался на людях. Когда в июне в Москву пожаловал президент Франции Франсуа Миттеран, развлекать его пришлось Горбачеву.
И вновь все отмечали его несвойственное советским лидерам поведение: второй секретарь улыбался, шутил, вел себя абсолютно непринужденно, демонстрировал эрудицию. Черненко же выглядел заторможено и почти не участвовал в разговоре.
В июне Черненко провел самую примечательную встречу за время своего пребывания на посту генсека: в Кремль после десятилетий забвения вернулся один из ближайших соратников Сталина — Вячеслав Молотов, попавший в глубокую опалу еще при Никите Хрущеве. Многолетний шеф советской дипломатии стойко принял падение с небес на землю, но сильно переживал исключение из партии в 1961-м и регулярно писал письма новым кремлевским хозяевам, прося лишь о восстановлении в рядах честных коммунистов. Молотова долго игнорировали, и только Черненко по каким-то своим соображениям (или по подсказке советников) решил реабилитировать именитого старца, как бы символизируя примирение поколений вождей СССР.
В Союзе, и на Западе много иронизировали над этой встречей, шутили, что 72-летний Черненко готовит 94-летнего Молотова себе в преемники.
С октября 1984-го он постоянно попадал в ЦКБ. Периоды работы в Кремле становились все короче, а с декабря пациент № 1 уже практически не покидал больницу. Помощники сокращали тексты, придумали, чтобы Черненко выступал сидя. Но очень скоро стало ясно, что он вообще больше не сможет выступать.
Заседания Политбюро проводились крайне нерегулярно, все важные события откладывались на неопределенный срок. По сути, управление страной впало в летаргический сон. Все ждали неминуемой развязки. В какой-то момент Черненко перестал ориентироваться в происходящем.
10 марта 1985 года его история окончилась, а вместе с ней завершилась «пятилетка пышных похорон», которую 25 января 1982 года начал Михаил Суслов, продолжили Брежнев, Арвид Пельше, Андропов, Устинов и, соответственно, Черненко.