Мне было немногим больше четырнадцати лет. Летние каникулы я проводил в деревне у бабушек. Наш дом был аккурат посередине деревни, которая протянулась на два километра вдоль растрескавшейся асфальтовой дороги. Типичное «сезонное» поселение. Летом почти все дома превращаются в дачи. Зимой же на пятьдесят дворов, едва ли набирается десяток жилых. В округе есть еще несколько посёлков покрупнее, там и людей больше и хозяйства более традиционные: коровы, овцы, захудалые клячи и бесчисленные куры/гуси/утки…
Колхоз давно пережил упадок. Развалившиеся коровники, брошенные водонапорные вышки, ржавеющие остовы тракторов и комбайнов. Огромные территории пахотных земель постепенно превратились в поросшие бурьяном пустыри.
Окрестные поля я знал вполне прилично, чтобы обходится без компаса и карт. Брал с собой скромный «набор туриста», и на полдня выходил в сторону леса или к оврагам близ брошенной деревни у старой дороги. Рано утром или ближе к вечеру отправлялся по разведанным маршрутам к старицам реки или оросительным прудам, куда не добирались городские рыбаки. В то время было модно глушить рыбу «электро-удочкой» - то есть тупо пропускать разряд тока в воду. После таких варварских рыбалок ловить было нечего, поэтому мои заповедные пруды были настоящей находкой. Да, нужно было прилично топать пешком, однако, без рыбы я ни разу не уходил домой.
Ходить в одиночку я не боялся. Да и что может страшного случиться в открытом всем ветрам картофельном поле? Так мне казалось…
Уже и не вспомнить почему, но в тот день я не смог уйти на рыбалку засветло.
Вечерело. Закатное солнце окрашивало горизонт в розоватые тона. Возникло легкое беспокойство. Но на фоне упрямого характера, оно продержалось недолго. Делай, не бойся, боишься - не делай. Дедушкин принцип был усвоен давно. Чтобы выиграть время, решил срезать через пустырь с бледноватыми зарослями полыни. Только на деле всё оказалось не так просто. Усталость лучше любых часов подсказывала, что в этих проклятых зарослях я плутаю уже больше часа. Стемнело. Вышла луна, и зажглись звезды. Ночь, на редкость, светлая и теплая, успокаивала расшалившиеся нервы. В воздухе ощущался горьковатый вкус полыни. Кусались комары. Леска всё время цепляла какие-то кусты, иной раз приходилось останавливаться, чтобы распутать её. Пустырь всё не заканчивался. Пришлось признать – заблудился. В очередной раз остановившись, я оценил своё положение, и, засунув гордость поглубже, повернул назад.
Не прошло и минуты, как позади меня раздались шаги. Тяжёлые и гулкие удары о землю. Я замер. Всё стихло. Чего только не померещится…
Выдохнул и пошёл дальше, но заметно прибавил скорости. И снова шаги, но звонкие, словно цокот копыт в подковах. Очень близко, но за пределами видимости, в мою сторону двигалось что-то крупное.
Разумнее всего было предположить, что это пастухи возвращаются с выпаса. Но почему только один? Почему не слышно мычания коров и привычного деревенского мата? Слишком много вопросов. Пока прислушивался – звуки стихли. Повисла такая неприятная тишина, даже писка комаров не слышно. Только темнота и нечто притаившееся в ней. Я продолжил движение, про себя ругаясь, что решился на такую глупую авантюру. Топот последовал за мной. Но что это за лошадь такая – ни всхрапов, ни ржания, и слышно шаги только двух ног. Цирковой конь за мной гоняется, что ли? Через минуту топот пропал и резко возобновился, но уже впереди меня. Чудо-конь шёл навстречу. Испугаться я не успел. Просто встал, как вкопанный и стал ждать, пока молчаливый всадник или кто там скачет в такую пору, выйдет ко мне из зарослей. Но шли минуты, и никто не показывался. Не слышно было и шороха травы. Мои нервы были на пределе. Убедив себя, что это чья-то злая шутка, я крикнул в темноту, чтобы мои преследователи назвались, и сам представился (вежливый городской мальчик). Ответа не последовало. Списав всё на «померещилось», сделал шаг вперёд и боковым зрением заметил, как дёрнулись кусты справа. Вдогонку мне раздалось неприятное уханье, но не такое как у филинов или сов, а протяжное с хрипотцой. Тут моё самообладание испарилось окончательно, и я побежал. Бежал, поминая Бога, чтоб уберёг от этой чертовщины. Цокот копыт преследовал меня до самого края поля. Как я вышел из этих дебрей не понятно. Уже на просёлке я обернулся назад и перевёл дух. Ветра не было. Но стебли полыни высотой в полтора метра ходили ходуном. Что-то крупное бесновалось там и не могло выйти за край своих владений. Шорох травы, цокот и больше ни звука. Одного взгляда на эту картину мне хватило, чтобы бежать в деревню без остановок. Удочку бросил по дороге.
Когда вернулся домой, поделился увиденным с дедом. Он покивал и успокоил меня, что это мог быть кабан или лось какой-нибудь…
Но никогда ранее, да и потом тоже, не встречал я лосей и кабанов с подковами.