В августе 1942 года, калмыцкую деревню, в которой вместе с родителями жил Иван Яковлевич Чернявский, заняли румынские части, в то время ему было не полных 15 лет. Отец его к тому времени уже давно, служил на фронте.
Кто был помоложе, согнали и заперли в подвале, продержали ночь, а затем погнали в Абганерово. Кто от усталости не мог идти, убивали на месте. Оставшихся поместили за колючую проволоку. Раз в три дня гоняли на водопой кнутами, как скотину, к пруду, расположенному в Привольном (п. Юркина). Время от времени за проволоку бросали убитых лошадей и сыпали просо…
Однажды ночью пленных погнали на станцию, погрузили на платформы и повезли. То ли от того, что вагоны были неисправны, то ли от перегруза, но часть пола на платформе провалилась, и люди стали падать под колеса поезда.
Доехали до станции Ремонтной. Там уже был создан лагерь для военнопленных под открытым небом.
Сколько там было солдат, офицеров, подростков, женщин с детьми! Здесь охрана была уже немецкая, с собаками. В один день лебеда, находившаяся под ногами, была съедена, и люди сидели прямо в пыли, под палящими лучами солнца, если кто-то падал в обморок, то просто захлебывался ею. Постоянное чувство голода и жажды не покидало ни кого. Когда закрывали глаза, то казалось, на тебя движутся огромные волны чистой холодной воды. А когда открывали их…
При всем при этом ни днем, ни ночью не давали спать, строили в колонны, приказывали маршировать. И побои, побои. Тут же духовой оркестр, созданный из таких же пленных, не прекращал играть мелодию за мелодией. «В эту ночь при луне…» играли измученные, голодные музыканты под дулами немецких автоматов. Временами казалось, этому не будет конца.
Последние силы покидали и Ивана Яковлевича. Бараний череп, который он нашел по дороге в лагерь и грыз время от времени, уже не спасал от голода. Откуда у парня брались силы выдержать все издевательства и унижения…
Через некоторое время всех погнали на станцию Морозовскую. Вдоль дороги тянулись поля с неубранными хлебами, но стоило протянуть руку, чтобы сорвать колосок, как раздавался выстрел. Стреляли и по женщинам-казачкам, выносившим пленным еду, молоко, одежду.
В Морозовской опять погрузили в вагоны и девять суток везли без остановок, не давая ни пищи, ни воды. Люди умирали десятками в день. На одной из станций охранники забросили в вагон бочку с солеными огурцами, наголодавшиеся люди набросились на еду… После этого в вагоне недосчитались многих.
Когда состав остановился на территории Польши г. Залюстье, оставшиеся в живых выползали из вагонов на четвереньках.. На улице шел дождь, они припадали к лужам, пили грязную воду и не могли напиться. Немцы уже не стреляли, а только громко смеялись.
В Люблине прошли «чистку». Всех раздели догола, сортировали: налево - крематорий, направо – работать.
А потом была Германия, опять лагерь, работа на строительстве дорог, долбили горные породы. Дневная норма составляла восемь вагонеток. Обессилевшие люди с трудом поднимали восьмикилограммовый молоток.
И так до 29 марта сорок пятого года, когда настал день освобождения. Освободили их американцы. Собрали всех в распределительный лагерь, выдали одежду, сухой паек, погрузили в грузовики и доставили к месту расположения советских войск.
Когда появились первые машины с бывшими военнопленными, грянул гимн Советского Союза. По лицам людей, стоявших тесно, прижавшись друг к другу, в кузовах машин, градом текли слезы.
Начиналась новая жизнь…
Из газеты «Придонские вести» 1995 год, статья «Трудный путь к мужеству» автор Т. ДЕМЬЯНОВА
