Дело в том, что сироте в разы сложнее выбраться из троек. И по болезни, и по ситуации. Помню, как я объясняла учителям, что вот девочка, у нее умерла мама, и все вокруг нее разрушилось. Мне говорят - дада! Понимаю!
Нет, это невозможно из взрослого состояния оценить. Вчера была мама, и было все - привычный ход жизни, обычный завтрак, своя кровать, своя подушка, свой телефон. Раз! мамы нет, ребенка везут куда-то к чужим людям, или вообще в больницу-пересылку.
И все. Ни мамы, ни своей жизни, ни своих вещей, ничего. И мне это тоже трудно было понять. Я полгода! И не пыталась добиться ключей от квартиры, где девочка жила с умершей мамой. Я не думала, что пора бы поискать вещи из жизни с мамой. И мы все сильно удивлялись почему ребенок не хочет учить уроки!
Через полгода вдруг до меня дошло - так ведь потерю же можно смягчить. Можно найти мамин портрет. Можно привезти к нам мамин коврик, мамино одеяло и подушку с дивана. Ведь можно же?
Три месяца потом еще мы бились с родственниками за ключи. Прорывались сквозь соседку, которая была против чтобы я с ребенком входила в квартиру, которая наполовину собственность ребенка! Вызывали наряд милиции! Добыли наконец и коврик со стены у кровати, и свою подушку, и ручки, и книжки, и мамины фотографии поставили на стол ребенку.
Ну вот как учиться-то? Девочка причем была отличница до всей этой истории. А теперь конечно троечница. Мало очень таких сильных детей, чтобы после всех событий сесть за учебники.