На ступеньках храма
искусства
нас ожидал
молодой человек
в бейсболке
(Браво, кот Сократ!
Театральные
приключения.
Михаил Самарский)
Начало 70-х годов 20 века. Мне четыре с половиной года. Я живу с родными в деревянном доме из двух комнат с двумя большими печками. На этой «территории» располагаемся мы все: мама и папа - рабочие с ткацкой фабрики, бабушка и дедушка - бывшие работники ткацкой фабрики, я и моя тётя - учительница английского языка. На тётю я всегда смотрела как на богиню, королеву, актрису. Красивая и статная блондинка, которую побаивались соседские ребята. Её громкий красивый поставленный голос завораживал окружающих. Её красивые слова, которые не всегда были понятны, восхищали. Её красивая модная одежда приковывала взгляд. Красивые книги и тетради вокруг неё вызывали уважение к их хозяйке. Тётя отличалась от всех домочадцев, и мне так хотелось быть на неё похожей. Я смотрела ей в рот, беспрекословно её слушалась, как и все её ученики, по первому зову шла за ней в библиотеку, книжный магазин, парк, приезжий цирк, в кинотеатр и на выставки картин, такие редкие для нашего небольшого провинциального города. Тётя открывала мне окна в «мир вне дома» и двери в «храмы искусства».
Со временем я поняла, что именно её, мою тётю, я и могу назвать своей первой учительницей. Так и звучат во мне её первые уроки говорения: «Нет такого слова «какава», есть слово «какаО». Ты не можешь слушать радиво, слово «радиво» не существует, есть изобретённое ученым Поповым радиО! Когда ты пойдёшь в школу, пОртфель я тебе не куплю, я куплю тебе большой и красивый портфЕль! И спрашивать надо не «чево?», а «что?!!!»
Я выбегала гулять с ребятами во двор и в свою очередь учила их. Когда соседский мальчишка Костик кричал: «А у нас дома ваще радива нет», я его поправляла: «Нет ваще радива, вообще-то есть радиО!» А на его вопрос: «Чево ещё скажешь?», я отвечала: «Не чего, а что! Не чевокай никогда, если хочешь быть джентльменом». Потом сама на себя удивлялась: откуда я взяла эту мысль про джентльменов? Наверное, из нового фильма «Джентльмены удачи», который в один момент в семидесятые годы стал очень популярным.
Однажды тётя пришла домой из школы, а мой папа гордо заявил ей, что я, наконец-то, научилась читать! Это и, правда, стало событием в нашем доме! Целый год мама и папа по поручению тёти, пока она работала во вторую смену в школе, вечерами бились над тем, чтобы я научилась складывать буквы в слова. И вот настал момент, когда количество перешло в качество, как говорила моя тётя, и я по слогам, неуверенно, но начала читать. Когда вечером этого знаменательного дня тетя услышала главную новость в доме, она торжественно объявила всем: «Вот теперь я возьму племянницу-умницу с собой в театр». Мама удивилась: «У нас же нет в городе театра?» «Ради этого случая будет!», - ответила тётя. «И когда же его построят?», - съязвил папа. Тётя гордо ответила: «Можно не строить». И высокопарно добавила про какого-то Магомета: «Если гора не идёт к Магомету, то Магомет идет к горе».
Оказалось, что к нам в город на гастроли приехал Татарский театр оперы и балета имени…Мусы. Тогда я запомнила только имя поэта, которое подарили театру, потому что этот Муса в этом театре работал. Позднее, в школе, я узнала, что речь была о поэте Мусе Джалиле. Но тогда в далеком 1972-м, когда мне было четыре с половиной года, у меня просто кружилась голова от новых имён, которые я слышала от тёти: Магомет, Муса, Магомаев, Ренат Ибрагимов, Пётр Чайковский…
Теперь о главном. Тёте в школе профком подарил за активную общественную работу два билета на балет «Лебединое озеро». Я чуть не умерла от счастья. Я видела несколько раз балерин по телевизору, в душе восторгалась ими и даже мечтать не могла, что театр балета приедет к нам, в забытый Богом город, как говорили о нём соседи.
Тётя предупредила, что наш спектакль состоится через две недели. Я думала, что не дождусь этого дня, потеряла счёт времени и попусту устала ждать.
Однажды вечером, когда во дворе я играла с соседскими ребятами, и мы строили замок из сырого после дождя песка, я услышала красивый поставленный голос своей тёти: «Где ты? Я уже вернулась с работы и готова. Нам пора на балет.» Я оглянулась на голос и остолбенела - передо мной стояла настоящая богиня, королева, актриса, одетая в шикарное длинное чёрное платье. На её шее блестели крупные бусы. Белые локоны волос красиво падали на плечи тёти. На её ногах я увидела новые туфли на высоченном каблуке. Тётя строго спросила: «Ты идёшь со мной на балет?» Я почти закричала: «Да, да, да, конечно, я этого дня так ждала.» Я схватила тётю за руку и сказала, что готова. И тут я увидела удивленный и разгневанный тётин взгляд: «Ты считаешь, что ты готова? Ты видела себя в зеркале?» Я сразу почувствовала себя гадким утёнком, про которого мне не раз читала мама. Я, словно в зеркале, увидела себя неумытую и такую неухоженную на фоне красавицы тёти. Руки в мокром песке, запачканное лицо, съехавшие колготки, помятое платье, растоптанные сандали, растрепанные волосы, торчащие из-под кепки. Тётя особенно внимательно посмотрела на кепку, подаренную ею же, козырёк которой был перевернут (так теперь мальчишки любят носить бейсболки), и я поняла, что в глазах тёти я выгляжу нахалёнком из фильма моего детства. Я разрыдалась от мысли, что не попаду на балет и не осуществлю мечту своей жизни. Слёзы ручьём покатились по моим щекам, я терла глаза грязными ручонками, песочные слёзы капали на мое помятое светлое платье, оставляя темные пятнышки, и не было в эту минуту человека, несчастнее меня. Тётя была настоящим педагогом. Она вдруг сказала по-английски: «There is always a way». (Выход есть всегда!) Я подумала в тот момент, что она ругает меня такими словами, которые даже нельзя, стыдно произнести по-русски вслух. Я слышала в этих английских словах: «Глупая! Неуч! Невежда!» Именно так тётя позволяла себе называть меня, когда я никак не могла научиться читать. Но я же теперь неглупая, не невежда, я умею читать! Слёзы лились по моим щекам… Как несправедлива жизнь, думала я тогда! И вдруг, откуда ни возьмись, со страху, от обиды, от безысходности, от отчаяния я выпалила в ответ тёте английские слова, которые раньше не раз слышала от неё: «No problem» (Нет проблем). Я плохо представляла в свои четыре с половиной года, что они означают, но, прекратив плакать, твёрдо ещё раз произнесла: «No problem». Тётя вдруг рассмеялась и спокойно ответила: «Exactly! (Точно!) No problem. Бегом в дом умываться и переодеваться! Там мама нагрела тебе воды и приготовила новое платье. Не забудь из коробочки достать свои парадные туфли…Помни! Мы идём в храм искусства.» Я уже бежала в дом и лишь слышала отголосок слов тёти, произносимых мне вслед: «Funny Girl» (Смешная девчонка).
Я умылась и оделась, как солдат в армии. Так сказал папа. За 45 секунд. Осталось привести в порядок волосы, торчащие из-под «бейсболки 70-х». Так не хотелось снимать эту новую кепку, которую тётя привезла мне из Сочи. Я сама себе казалась в ней очень модной, как тогда говорили хипповой. Но тётя аккуратно сняла ее с меня, виртуозно сделала мне пучок из волос и прикрепила свою заколку-бабочку, которая очень подходила к бабочке на поясе моего нового платья. Я даже на минутку почувствовала себя принцессой. Платье с бабочкой. Белые колготки. Белые туфельки, которые я обувала только по великим праздникам. И заколка-бабочка. Ой, мамочка, жаль, что ты сегодня вечером на работе и не видишь меня! Вот теперь я точно хиппи, думала я, отбросив в сторону «бейсболку» и отшвырнув запылённые сандалии. От слез не осталось ни следа. Я была полна решимости покорять храм искусства!
Мы с тетей поехали на такси - а это случалось тоже только по великим праздникам. Театр оперы и балета из Казани должен был выступать в самом большом в нашем городе доме культуры. По дороге тётя пояснила мне, что на сцене артисты балета будут только танцевать под музыку, слов я не услышу, и придётся самой догадываться о том, что происходит с героями на сцене.
Мы приехали в «театр» за пять минут. Это я виновата, думала я, долго умывалась-собиралась, а могла бы в буфете до начала спектакля съесть мороженое в креманке. Про вкусное мороженое в буфете дома культуры знали все дети. Перед входом в зал одновременно с третьим звонком тётя купила программку и отдала её мне: «Возьми, прочитай, что успеешь, ты же теперь умеешь читать…» Я взяла в руки программку и на черном фоне я увидела необыкновенной красоты балерину, всю в белом: она, как и я, была в белых колготках, а ещё в коротенькой мохнатой юбочке и маечке, на голове у неё была белая пушистая корона - тётя сказала, что это «лебединые ушки». А на ногах балерины были…не туфли, ни сандали, ни сапожки, а…. «Это пуанты», - сказала тётя, заметив, как я пальчиком поглаживаю ножки балерины на картинке… Пуанты! Я не знала такого слова… «А юбочка у балерины — это пачка», - заулыбалась тётя. «Пачка», - стала хохотать я. Пачку я представляла в руках у папы - пачку папирос «Беломор». А ещё я знала про пачки печенья у бабушки, про пачки тетрадей у тёти и про пачки газет у дедушки. А пачка у балерины? Мне казалось, что тётя всё выдумывает, чтобы посмешить меня - ножки, ушки, пачки…Я открыла программку и стала по буквам и слогам читать: «П-е-т-р Чай-ков-ковс-кий. Ле-бе-ди-но-е о-зе-ро». Потом было очень трудное слово, которого я тоже не знала: Либ-рет-то. «Это краткое описание того, что ты увидишь», - подчеркнула тётя…
И тут свет погас, и зазвучала музыка. Я открыла рот так широко, что в него, наверное, смогла бы залететь галка. Я, не отрываясь, смотрела на это волшебство на сцене, восторгалась от красоты, музыки, огромного количества артистов, которые высоко прыгали, бегали по сцене, и у них это получалось очень красиво. Я ничего не понимала, мне казалось, что белые и чёрные «пачки» боролись между собой, а прекрасного Лебедя обижал чёрный Коршун. Тётя пыталась на ушко нашептать мне это самое «либ-рет-то», но мне было не до тёти. Я не отрывала глаз от сцены и балерин. В перерывах между действиями я не могла ни о чем думать, кроме как о том, чтобы быстрее вернуться в зал. Мне даже мороженого в креманке уже не хотелось. Помню только, как я спросила тётю, думая об артистах на сцене: «А как называют артистов-дяденек, которые поднимают балерин к потолку? Балерун?» Тётя ответила: «Нет. Нет такого слова «балерун». Мужчин в балете называют просто танцовщик, или артист балета. Ballet dancer».
В конце спектакля я плакала. Я не понимала, от чего. Может быть, от неимоверной красоты, которой было так много на сцене и так мало в нашей каждодневной жизни…Может быть, от необычной музыки, которая отличалась от тех песен, которые мы пели в детском саду и дома… Может быть, от неповторимых движений артистов, которые казались непостижимыми…
Храм искусства под названием балет покорил меня навсегда!!!
Спасибо, тётя, моя первая учительница!
… Прошли годы, и где бы я ни была - в отпуске, в путешествии, в командировках, я всегда надевала лучшие одежды и спешила в местный театр… А если это был театр балета, я всегда вспоминала своё первое «Ле-бе-ди-но-е о-зе-ро».
Однажды с мужем мы были проездом в Москве. Муж знал, что я обожаю театр и мечтаю побывать в «Современнике». И вдруг по пути в обычном киоске по продаже билетов муж увидел и купил нам два последних билета на спектакль театра «Современник» с участием легендарной Алисы Фрейндлих. Муж готов был прыгать до небес от такой удачи, но увидел мое грустное лицо. До начала спектакля оставалось менее часа. Мы успевали доехать на метро до Чистопрудного бульвара. Но! Я стояла у киоска с рюкзаком за плечами, в потертых старых джинсах и помятой майке, запылённых белых кедах, в бейсболке, привезённой моей подругой из самой Америки. Я видела свои растрёпанные волосы, торчащие из-под козырька бейсболки… Я ощущала себя точно также, как тогда в четыре с половиной года во дворе соседского дома, когда меня окликнула тётя, приглашая в храм искусства.
- Прости, мы не сможем пойти сегодня в театр», - без тени сомнения сказала я мужу.
- Но, почему?, - крайне удивленно спросил он, - Такая удача! Два билета в «Современник». Прекрасный спектакль «Вишневый сад». Классика. Алиса Фрейндлих. Ты же очень хотела.
- Потому что театр — это храм искусства. А билеты… билеты мы отдадим тем, кому они важнее».
Мы доехали на метро до Чистых прудов, и у входа в театр «Современник» увидели десятки молодых людей, желающих попасть в театр.
- Смотри, - сказал мне муж, - одеты, кто в чём, и в джинсах, и в свитерах, и в майках. Никто не комплексует и не заморачивается по этому поводу. Демократия!
Среди молодых людей я заметила симпатичного парня, кудрявые волосы которого так и выглядывали из-под козырька модной бейсболки… Парень явно ждал девушку.
- Хочешь ему отдать билет? - спросил муж. Я не ответила, а молча продолжала разглядывать желающих попасть в театр. Я заметила двух скромных женщин почтенного возраста, подошла к нему ним, узнала, что они приехали из города Пенза и мечтали попасть именно в этот храм искусства, ожидая лишних билетов. Им я и отдала наши билеты. Муж спросил: «Почему, почему именно им? Смотри, сколько желающих заполучить лишний билетик?»
Две почтенные женщины стояли у театра в длинных чёрных платьях, на их шеях красовались блестящие бусы, красивые локоны ниспадали на их плечи.
PS. Спасибо, тётя, моя первая учительница. Благодаря тебе я выбрала профессию учителя, и вот уже больше 20 лет открываю детям окна в «мир вне дома» и двери в «храмы искусств».
Автор: antonovka
Источник: https://litclubbs.ru/articles/46036-tyotja-teatr-beisbolka.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: