Рассказывает Антон Сихарулидзе.
Интересная часть интервью олимпийского чемпиона по фигурному катанию Антона Сихарулидзе для рубрики «Разговор по пятницам». В декабре 2017 года спортсмен, выступавший в паре с Еленой Бережной, рассказал, как давал интервью Ларри Кингу и плакал после соревнований.
— Вы говорили: «В спорте у меня был флаг, гимн, слезы». Самые памятные слезы?
— Я каждый раз плакал на пьедестале.
— Вот это да.
— Чем старше становился, тем сильнее подступало. Ясно же — финиш не за горами. Дается все тяжелее и тяжелее. Даже сейчас слышу гимн, чувствую — к горлу ком подкатывает. Не в силах смотреть награждение наших ребят. Расплачусь.
— Громкая история со вторым комплектом медалей на Олимпиаде-2002 в Солт-Лейк-Сити, повторное награждение. Годы спустя понимаете — правильно сделали, что вышли?
— Конечно, правильно! Ну зачем так напыщенно к себе относиться, переосмысливать? Это спорт, игра! Пьер де Кубертен, создавая олимпийскую хартию, имел в виду дружбу. А не грызню. Ты можешь быть участником грызни — потому что тебя втянули. Но необязательно поддерживать ее активно. Я могу рассказать, что происходило.
— Расскажите же.
— Это сегодня у нас в ледовых шоу платят не меньше, чем в Америке. Тогда в России их и не было. Единственный шанс заработать — ехать в Америку, выступать в Stars on ice или Champion on ice. Не выйти на награждение — значит, пренебрежительно отнестись к американской публике, которая покупает билеты на эти шоу. Да и что плохого — дважды постоять на пьедестале?
— Со временем разобрались для самого себя — что это было?
— Фигурное катание — такая штука, что похожая ситуация может возникнуть на любом турнире. Миллион нюансов, которые обыватель не видит. Количество оборотов, смена поз... Мы-то не знаем всех тонкостей! На чемпионате мира в Ванкувере канадцы Сале и Пеллетье обыграли нас по судьям 5:4. В Солт-Лейк-Сити счет был такой же — но в нашу пользу. Один арбитр поставил чуть-чуть больше. В чем проблема-то? Высосанная из пальца история. Просто американские телевизионщики создали тему, здорово раскрутили. Вместе с адвокатами. Игры только начинались, событий не было — и тут громыхнуло! Но у меня ни грамма неприятного осадка не осталось. С каким теплом к нам отнеслись в Америке, вы бы видели! Сотни интервью.
— Даже у Ларри Кинга. Его инициатива?
— Не наша же. Ему никто не нужен — кроме тех, кто по-настоящему интересен. Кого еще из русских приглашали в студию к Кингу? Что-то не припоминаю.
— Мы тоже.
— А-а! Маша Шарапова была. С Путиным Ларри разговаривал. Кажется, все. Поразила нас, конечно, американская телевизионная машина. Деньги колоссальные. Олимпиада в разгаре, нам звонят: «Надо лететь на интервью в Нью-Йорк». Мы задумались: «Ну-у... Не знаем...» — «Берем вам билеты первого класса!»
— Вы еще размышляли — соглашаться или нет?
— Ага. Ну, ладно, пускай. К тому моменту ни разу первым классом не летали.
— Хоть представляли, кто такой Ларри Кинг?
— Естественно. А его менеджерам сказал: «У меня в Солт-Лейк-Сити трое друзей. Можем их взять с собой?» — «А нужно?» — «Очень!» — «Берите». Вот такой компанией рванули — все за счет телевизионщиков. Парни еще неделю там жили.
— Ловко вы. Ларри отплатил коварными вопросами?
— Тогда у всех вопросы были одни и те же: «как относитесь», «кто выиграл»... Да и Ларри — тонкий человек, понимал ситуацию. Ничего «кривого» не было вообще. Следом нас пригласили на Good morning, America. Самая популярная утренняя передача, смотрит вся страна.
— От кого-то слышали — если б не этот скандал, на высокие гонорары в американских шоу вы рассчитывать не могли бы.
— Чепуха.
— Почему же?
— Да хотя бы потому, что контракт мы заключили до Олимпиады. А Сале и Пеллетье — после! Вот на их цифру скандал точно сыграл.
— Жалели, что поторопились?
— Поверьте, мы были настолько не «денежные», что и не думали об этом. Когда предложили пятилетний контракт, переглянулись: «Тамарочка, ну что, соглашаемся?» Никто ж не знает, чем Олимпиада завершится. А так — стабильность, работа! Можно родителям маленькую квартирку купить.
— Если б подписывали после Игр — цифра была бы в три раза больше?
— В два — наверняка. Нам же платили около десяти тысяч долларов «грязными» за шоу. На пару. Эти деньги делили с тренером, агентом, плюс выплачивали 36 процентов налога. Все скромно.
— У вас даже был совместный номер с Сале и Пеллетье.
— Да. Пять лет мы провели рядом.
— Про Олимпиаду говорили?
— Один раз. Как-то ночью пили пиво с Давидом. Он произнес: «Спасибо тебе и Лене. Благодаря вам мы стали знамениты. Подписали этот контракт, и еще два — с компаниями, которые одежду производят. Если б не Олимпиада — ничего бы не было...»
— Славный парень?
— Очень. Добрый, трудолюбивый. Не «улетевший» такой, понимающий мир. Из крохотной канадской деревушки. У Давида всю жизнь была мечта — стать пожарным. Так после Олимпиады окончил курсы!
— Про американские шоу вы рассказывали ужасные вещи. Как уставали, жили в автобусах.
— Бывали дни, когда не понимаешь, в каком городе находишься. Это не шутка! Тогда я брал телефон — там внизу обычно надпись. Например, Ritz-Carlton, Chicago. Ага, думаю, Чикаго. Утром после переезда просыпаешься — в голове каша. Если с Чикаго еще можно было разобраться, то с маленькими городками нереально. Бесконечное: «Вау! Где мы?!» Но там-то все организовано супер. А вот когда начали мотаться по России, узнали, что такое русские автобусы.
— Мука?
— Сзади снимали сиденья, бросали на пол маты. Под голову нераспакованные коробки с пластиковыми бутылками. Пилишь ночь по бездорожью, пытаешься заснуть.