- Димо-о-о-он!!! Не, не так, а вот так:
- Я Лапа Ягуара, сын Каменного Неба, этой мой лес, в нём охотился мой отец, и его отец и будет охотится мой сын. Я – Лапа Ягуара и это – мой лес!
Да-да, сперва тут планировался именно задорно-пробирающий вопль от молодого Вдовиченкова, но вышло как вышло и захотелось вспомнить отличное кинцо о мирных жителях Юкатана, их милых обычаях, отличной охоте на красного зве… двуногую дичь и просто дичь.
А «Бумер» пусть всплывёт в своё время и ляд с ним, спустя двадцать с лишним лет он…
В общем – он.
Итак, чётким торопыгам и милым торопыжкам, вся суть кинца знатного лицедея Мела Гибсона в одном предложении: жили-были тропические индейцы, на огонёк зашли омоновцы соседней области и давай всех угнетать, но не тут-то было и всё ж таки нашла коса на камень да отлились кошке мышкины слёзки.
А если развёрнуто, то, давным-давно, в далёкой-далёкой и ещё не Латинской Америке, посреди буйных папортников, лиан, хвощей с плаунами девственных джунглей Юкатана, жило-было племя охотников с собирателями, где среди прочих имелся Лапа Ягуара, сын Каменного Неба и о нём этот кровавый, жуткий, страшный, яростный, яркий и пробирающий до мозгов костей рассказ.
И, да, всё начинается давным-давно, когда охотники загонным способом гонят пекари, местный вариант кабана, в ловушку. Все орут, бегут, прыгают, скользят по гниющим листьям, бо никаких субботников с граблями, пугают зверушку и, коц-брык, та напарывается на растяжку, освобождая тугой сук, украшенный острой каменюкой. Все, кроме пекари, радуются, богатырю по имени Тупой Конец дают есть сырые кабаньи яйца, чтоб тот смог запузырить жёнушке несколько сыночков и лапочку-дочку. А тем временем неподалёку…
Неподалёку жили майя, ну, агрокультуры, пирамиды, обсидиан и вырождение.Тяжёлые времена порождают простые нравы, лёгкие времена творят деградацию. История столкновения крохотного племени охотников и майя времён вымирания тому иллюстрация. В общем, всё вертелось вокруг постоянно требующихся человеческих ресурсов, требующихся для всяких там не особо добрых ритуалов во имя Лун… Луны, Солнца и, в целом, годового календаря центрально-американских аграриев позднего Средневековья. Пополнять жертвенно-резервный фонд собственным сельским быдлом простонародьем да смердами даже вырожденцам из рядов поклонников Кукулькана казалось заведомо гибельным.
Потому на поиски нужных человечков рассылались группы особо агрессивной и специально обученной гопоты, поклоников агрессивных переговоров, шрамирования, тату, пирсинга и, в целом, мало чем отличающихся от личного состава современных наследников чётких пацанских районов типа нашей Безымянки или Пятнашки.
Среди сборища индивидов особого внимания заслуживают двое – Пустой Волк и Средний Глаз. И, да, местные погонялы настолько точны, что их этимологии стоит завидовать. Змеиные чернила, Острый Камень, Небесный цветок, Тупой конец и даже Кабаний ху…хвост. Ну, последнее неправда, а вот о Тупом конце всё так и есть.
Так вот, Пустой Волк меметичен своей непоколебимостью в преследовании, ледяной арийской мужественностью и машинной жестокостью. Средний Глаз же, доведись ему сниматься в роли орка у Джексона, даже не требовал бы грима. Так – чутка харю измазать грязью и норм. Экспрессия+мимика+наслаждение от роли подонка = адова харизма.
Эти-то милые ребята и пожаловали в гости к охотничкам, жившим не иначе как в облаках канабиса или каком ином дурмане, бо ничем иным не объяснить отсутствие часовых и выставленных секретов. Вот только всё племя ухахатывалось над Тупым Концом и его жёнушкой, проведенных даже не за нос, а за половые органы самим Каменным Небом, из-за чьих быковатых приколов парочка получила химический ожог листьями неизвестного происхождения и, чу… что это?
А, ничего особенного, факелы, горящие хижины, набегающие орки, рубящие в песи и крошащие в хузары всех сопротивляющихся, баб посимпатишнее за патлы и на бананы за-ради сбросить пар, мужиков за холку и к палке ремешком, чтоб не дёргались. Все орут, дети носятся, старики помирают, находники сатанински хохочут и норовят лишний раз рубануть обсидиановой колотушкой кого не попадя, Лапа Ягуара прячет сына и беременную супругу в колодец, но попадается охотникам. Вследствие встречи один из шрамированных любителей пирсинга помирает, второй, вырубив Лапу Ягуара, обрезает верёвку, сброшенную в колодец.
Здоровых мужиков с бабами гуртуют, приматывают к палкам-колодкам и гонят аки скот в неизвестную сторону. Лапа Ягуара, только наблюдавший смерть отца, тянется глазами к колодцу, огребает, идёт, запоминает дорогу. Татуированные отморозки регочут стоялыми жеребцами, попинывают пленных, мечтают о наградах, пиве и сладкой домашней девчатине. Один Пустой Волк корчит страшное щачло, проводит резекцию опухшей физиономордии сынка и временами раздаёт живительных личному составу, чтоб не забывали иметь пред его очами вид лихой да придурковатый.
Идут они лесами густыми, горами пустыми, реками полноводными, землями полумёртвыми, землями гниющими и разорёнными, землями почти цивилизованными, землями сплошь в извести, гниющей падали, мусоре, всякой гадости и попрошайках. Последних становится всё больше, явно подсказывая – впереди город, не иначе.
И, да – по дороге им встречается девчушка, выжившая посреди деревни, охваченной заразой и просящая воды. Девчонку отталкивают, та плюётся кровью, смотрит на Лапу Ягуара со Средним Глазом аки рентген, прозревая время с пространством и изрекает всякие плохие пророчества про смерть, кровь, тлен, прах и пепел. Все ржут, только Острый Камень крестит… поминает Кукулькана и сетует на невыдачу молока за переработку.
Долго ли, коротко, но вот впереди взмывают ступенчатые пирамиды, навесы, дома, многолюдные толпы, шум, гам, гниль с прелью, рынок рабов, расставание с собственными соплеменницами и, венцом всего мероприятия, отправка выживших мужиков куда-то на центральную площадь и красят их синькой от ушей до пяток. И гонят дальше, на площадь.
- Хоба, - говорит один из охотников, то ли Пятнистая Жаба, то ли ещё кто, - да у них тут никак шавуху уже делают, пока мы с вами свиней по джунглям гоняем…
На деревенщину смотрят как на merde, местные ждут аттракционов, власти, следуя «хлеба и зрелищ», одобрительно кидают с одной из пирамид отрубленную башку. Местные орут, визжат, специально обученные пузаны ловят головы ритуально потрясываемым лукошком, всякие девы показывают мезоамериканские моды начала шестнадцатого века и все, кроме браконьеров в синей краске, довольны.
Деревенщину гонят на пирамиду, Лапа Ягуара, наблюдая комиксы на стенах, справедливо полагает, что следующим номером местного шапито станет кто-то из них. И не ошибается. И тут вдруг начинается затмение, главный поганец-потрошитель орёт типа:
- Кукулькан! Щелобан! Вроттердам!
И часть оставшихся реднеков решают не убивать. Ну, как не убивать? Отдать гоп-кодле за-ради тренировки. Тут-то Лапа Ягуара, схлопотав стрелу в бочину и завалив сынка Пустого Волка, даёт дёру. Пустой Волк, холодея лицом ровно айсберг, несётся следом, добив сынка чтоб не мучился, а его преданная шайка-лейка, захватив орудия убиения, старается не отставать.
В принципе на этом месте девам, девушкам и прочим представительницам прекрасного пола можно даже поаплодировать сему отряду, бо вся орава спортивных мужиков прёт, с криком «гойда» и тевтонской свиньёй, через селекционную кукурузу в специально-тактических майя-стрингах, акромя коих ничего на них и нет. Тренированные булки услаждают очи дам не более десяти секунд, занимайте места согласно купленным билетам.
Где-то через 20 минут фильма, вечер и ночь самой истории, Лапа Ягуара добегает до границы собственных мест, ныряет в водопад и, встав на камни, пафосно задвигает:
- Я Лапа Ягуара, сын Каменного Неба, этой мой лес, в нём охотился мой отец, и его отец и будет охотится мой сын. Я – Лапа Ягуара и это – мой лес!
Практически тут же становится ясно – за базар-то стоит отвечать и, наблюдая отморозков, солдатиком и щучкой скачущих следом, наш герой скрывается в джунглях. Пирсингованные упыри, выбравшись на берег, пожимают плечами и готовятся свершить вендетту, считая пафосную телегу в свой адрес тупым прогоном. Но, чу… кто идёт по их души? Да то Лапа Ягуара, измазавшись в гов… в грязи ровно Шварц, несёт что-то навроде кочана капусты.
- В рот меня конём, - сдавленно говорит кто-то типа Свиного Хвоста и даже не догадывается – насколько же он сейчас прав и какой Ад с Израилем ждут впереди. - Шубись, пацаны, капец ж...
Тут-то всё завертелось, бо Руди Янгблад, следуя поговорке «дома стены помогают», прямо на глазах из загнанной антилопы перекидывается в Джона Рэмбо, начав кошмарить кодлу в край охамевших городских поцев на всю катушку. В ход идёт всё, как-то: улей адовых пчёл, ядовитая лягушечья слизь, акация и её иглы, хитрые ловушки, хитрые лесные тропы, знание местности и прочие ништяки, полученные настоящим лесником Лапой Ягуара от предков.
Кайф от убиения портит начавшийся сезон дождей и осознание возможного утопления всей семьи, о коей, сидящей в яме, не смотревшие кино читатели уже забыли, верно?
В общем, финальная часть драмы также кровожадна и убойна как все предыдущие, а на десерт Лапа Ягуара оказывается на морском берегу, раненый, загнанный и хмуро смотрящий на парочку бойцов из выжившего орочьего племени, идущую по его душу. И…
В общем, когда Мел Гибсон был совсем молод, его никто не отменял, «Трансформеры» казались совсем новинкой, мой сын вовсю трескал творожки «Агуша», а мир казался добрее, зеленее и всё такое, эта фильма отлично заходила и в кинотеатре, и на диске и точно также отлично заходит с флэшки. Что вам, если не видели, и советую.
А то, мол, что спойлер на спойлере, так полноте, ерунда оно всё. Годное кино тем и годно, что штурм Хельмовой Пади можно пересматривать, за Роуз с Джеком переживать аки впервые, а Джей с Молчаливым Бобом, настоящие и не шибко фальшивые из первого сольника, до их пор заходят на ура.
Такие дела.