Только со второго раза Серега просыпается под занудную песню будильника. Нет уже той бодрости, что пятнадцать лет назад, нет и самого желания жить.
Хотя сосед снизу скоро приедет из сада, привезет свежей браги, и синусоида жизни снова поползет на вершину. Веселый разговор перетечет в тяжелое сопение за столом, где сгорбившись от усталости и хмеля, наклонятся две головы, периодически поднимаясь поглядеть, не осталось ли чего на донышке. Но взбодрит Серегу, как всегда, привет от жены, мол, видел ее сосед на участке — Павлика на солнышке грела. Обругавши собутыльника матом, он прогонит его без посошка и закружит пьяный и одинокий по своей квартирке, пока не бухнется спать.
Первая жена Сергея в молодости была очень красива, красивее Людмилы Сенчиной. Двадцатилетней она вышла за него замуж, вскоре стали ждать первенца. Родился мальчик с синдромом, позже прибавились неспособность ходить и уверенно сидеть, слабоумие. Когда стало понятно, что сыну уже ничего не поможет, Серега первый раз горько запил. Жена этому состоянию супруга не противилась, жалела его и не возражала, ведь именно она виновница в болезнях сына. К четырем годам мальчик умер, поэтому молодому мужчине больше незачем было оставаться под одной крышей с «гнилым семенем».
Быстро выволокли Серегу из пьяной ямы, точнее взяла жить к себе в дом сверстница-одиночка с двумя «хвостиками». И все хорошо, только чужие чада за три года надоели.
Добрые дети, славная женщина, но основа то чужая, а своего продолжения охота. Сверстница, как не хитрилась, но понести от Сергея не могла. Сам же Серега параллельно завел новую любовь, которая обещала ему каждый год по приплоду, в отличие от порченой бабы.
Официально женившись во второй раз на приятной умной женщине, Сергей с трепетом приготовился к семейной жизни. В этом же году родился Павлик. С первой минуты ему был поставлен тяжелый диагноз, который влек за собой инвалидность и сулил короткую жизнь. Началось проклятое бытие, в котором супруг не желал бороться, а только тащил лямку тяжелейшего груза. Жена отдалилась, смиренно приняла горькую материнскую долю и прозвище «гнилое семя».
Пил Сергей безобразно, по-черному. Жена-чудовище встретит у дверей, света не зажжет, а только взглянет. Блеснет что-то на ее очках и потухнет на кухне, где безмолвно накрывается стол. Потом уйдет в комнату к сыну и заскулит над ним — опять все вокруг себя размазал, и опять его мыть.
За десять лет Павлик вырос, но развитие.… Да какое там развитие? Пьяному Сергею он представлялся тонкой палкой с растопыренными конечностями, имеющей человеческое лицо, и лицо это искажалось в уродливой гримасе при виде отца. Но бывали дни, когда Павлик чувствовал себя хорошо: сядет к нему рядом, подаст игрушки и увидит ясный свет в глазах сына. Таким мгновениям радовались все, особенно жена, хоть какое-то подобие нормального мира. Улыбка мальчика медленно сменится на крик, требующий что-либо, беспорядочно задвигаются руки, и все умиротворение рухнет, а Серега резко вернется в поток жизни, где пугающие звуки, жена «гнилое семя» и сын-инвалид.
Спасибо молодухе, что вытащила Серегу из запоя. Ну пусть, что жена развод не дает. Ну и пусть, что из зарплаты на сына удерживают. Зато новая жизнь начинается с красивой девушкой. А она здоровая, работящая, проникшаяся Сережин горем, решилась возрождать его и рожать от него. То ли по молодости лет и неопытности, то ли сдуру, а может и от большой любви, в самом деле, молодухе казалось, что ее избранник перспективный мужчина. Это ничего, что Ока — на ходу ведь! Ничего, что жилья своего нет — зато сад шесть соток, жене с сыном туда трудно приезжать. И не развеяло же ее перспектив срыв беременности на большом сроке. Молодуха это событие посчитала несчастным случаем, а Серега проклятием жены «гнилого семени». За пять лет совместной жизни молодая женщина начала угасать в чувствах, планы не реализовывались, отношения иссякали. Но луч надежды осветит дорогу, и в конце пути они оба обязательно получат желанную награду. Идеальная вторая беременность закончилась рождением мертвого ребенка и возвращением Сереги к законной жене и сыну.
Не пьет Серега, совсем, даже глядеть не может на водку. Сам не знает, что противнее она или его жена, которая за восемнадцать лет из приятной женщины превратилась в тучное рыхлое существо с седыми волосами, в вечной домашней пижаме. Павлик стал телом как обычный юноша, только руки крючком и рот все время то скривленный, то в трубочку выпячивает. А глазами — ясные и добрые — вылитый отец. Не случилось так скоро с ним, как с первым сыном, живет, а Серега уж и не надеется это ярмо со своей шеи на тот свет спровадить.
Сорок пять лет — для кого закат, а для кого только начало. Серега при своей обрюзглости и вставных зубах слыл в коллективе ухажером. Да не жадный он, просто все деньги ведьма жена забирает, которая родила ему больного сына. Еще и бывшая молодуха какой-то долг требует. Ладно хоть избавился от нее, а то растил бы сейчас нагулянного черти от кого ребенка и горе мыкал — баба то с болезнью была, «гнилое семя». А ему вообще на женщин не везло, одни прокаженные попадались. Бедный, бедный Сережа.
В том, что Серега битый жизнью и испытал несправедливо кару, сомневалась одна Лиза. За семь лет сложилась дружная пара, в которой чужие дети стали близкими, родственники своими. Часто в доме собиралась компании, которые дружили домами. Немного раздражала Серегина ворчливая проповедь о воздержании — все, кто пьют пиво и водку обязательно закончат свои дни на помойке — но из-за уважения к возрасту в споры с ним никто не вступал. Так же настораживало патологическое скупердяйство Сереги и мечты о студии в новостройке, на которую откладываются втихомолку деньги, и в которую он совсем не планирует брать Лизу.
Не особо расстроилась Лиза — что с него взять, кроме одного места? Не все мужики могут признаться, что они по части отцовства бракованные, с гнилым семенем. Дала человеку судьба шанс — упустил. Дает второй — не оценил. Так прошло еще семь лет: дети выросли и разлетелись, студия купилась, Лиза собралась на родину в отчий дом. А Серега опять запил, когда через месяц в пустой квартире тоска за горло взяла. Первый год каждые выходные к Лизе в деревню приезжал: поест, напарится, напьется, устроит выговор горе-мамаше, которая детей женила и из города сиганула, бросив внуков на голодную смерть. Потом умыслит колотить ее, но грозный вид женщины с топором остановит. Долго будет помнить Серега последнюю встречу с последней в своей жизни женщиной, долго…
Застряли у Сереги Лизкины слова между горлом и животом — ни вверх, ни в низ. Да как же она могла его так обидеть, сказать, что он мужик гнилой и лучше бы ему вовсе не родится таким горе сеющим. Не ужель и вправду вышел он из матери паршивым и вонючим?
Нерадостный удел для мужчины осознавать, что для продолжения рода он не способный, не всякий примет свое предназначение — утешитель дамский и только. Вот и Сереге не верилось, что на свет он может произвести только уродов, что больные и ушедшие в небытие дети есть продукт его больного тела.
Где теперь все эти чадушки бывших женщин? Повидать бы их Сереге — соскучился. Но его никто не зовет, хотя все помнят.
А и ну их к чертям, только сердце разбередят прокаженные бабы. «Гнилые семечки», а не женщины!
Выходные обещают быть теплыми, и Серега поедет в сад. Хорошо там дышится, а по ночам спится крепко. С веранды, где он любит водку запивать горячим чаем, откроются взору теплицы, политые грядки, набирающий цвет вишняк. Не мешает уже мелькающий образ жены, и не пугают больше внезапные звуки, происходящие от Павлика. Подойдет Серега к сыну, наклонит ветку вишни и начнет щекотать лицо — так и зайдутся от смеха вдвоем. Да, живет Павлик до сих пор, растет, не сгинет ни как «гнилое семя» жены.