Пригнал я себе из Германии автомобильчик импортный. Форд-Сиерра, да ещё Чиа. Что такое Чиа я до сих пор не знаю. По немецким меркам автомобиль средненький, а по нашим, на фоне ,,Жигулей" и ,,Москвичей", шикарное авто. На дворе шёл девяносто четвёртый год прошлого века и ,,иномарки" всех видов и типов ещё не заполонили наши дороги. Да что и говорить: мотор мощный, салон тёплый, багажник объёмный. Прямо идеальная машина для поездки на подлёдную рыбалку. Именно такие песни пел мне тестюшка, бродя вокруг моей ,,ласточки". Эти мелодии я слышал от него почти ежедневно в течении двух недель после моего приезда из страны сосисок с капустой и пива.
Как человек, к подлёдному лову довольно равнодушный, я всячески увиливал от поездки за восемьдесят километров по ,,убитой" дороге. Машинку было жалко. Я придумывал всякие причины, чтобы, если не отменить, то хотя бы отложить поездку на волшебное озеро Речное, на котором рыба сама, в суицидальном порыве, выскакивала из лунок и складывалась в поленницы. (Такой сонет пропел мне тесть в ответ на предложение порыбачить на ближайшем озере). Выяснилось, что рыба по имени ротан - не достойна внимания столь блистательных рыболовов. Только ЩУКА! На крайний случай - окунь. Никакого ротана! Напрямую послать родственничка в пешее эротическое путешествие я не решился из уважения к возрасту и выдвинул, как мне казалось, невыполнимое условие : повезу, если тесть и два его верных кореша-рыбака достанут две канистры, ёмкостью двадцать литров, девяносто пятого бензина. Те, кто помнит те времена, меня поймут. Условие было жёстким и выполнить его было, практически, невозможно. Так думал я.
Как выяснилось днём позже, для настоящих рыбаков, стремящихся к вожделенному улову, не существует непреодолимых преград. В мой гараж были принесены различные рыболовные прибамбасы: ледобуры, ледорубы, ледочерпаки, металлические ящики, катушки с флажками и с особой бережностью - вещмешок, брякающим чем-то стеклянным. Последними были торжественно доставлены две зелёненькие канистры. Определить по запаху октановое число бензина я не сумел и был вынужден признать его девяносто пятым. Забормотал нечто жалкое про планы, которые были у меня на завтрашний день, но тесть указал перстом на канистры и веско сказал : ,,ТЫ ! ОБЕЩАЛ!". И мы поехали... Не сразу, конечно.
В три часа ночи я был разбужен стуком в окно. Пока одевался, в окно постучали ещё два раза. Рыбаки горели нетерпением. Я наивно думал, что мужики рвутся за добычей. Прогрел мотор, все уселись (снасти и приспособления были загружены с вечера) и подались. Когда миновали последние дома и фары высветили щербатый тракт, переметаемый языками позёмки, на заднем сиденье зазвякало, забулькало и чья-то рука протянула тестю стакан с пахучей жидкостью. И тут я понял причину нетерпения рыболовов. На мой удивлённый вопрос меня в три голоса заверили, что не рано, а в самый раз, чтобы дорожка была гладкой. Дорожка их не послушалась и всё время была гадкой. Переключаться на четвёртую передачу приходилось очень редко. Ехали мы медленно и у мужиков была масса времени на возлияния. Когда я спросил, что за жуть они глотают, мне была прочитана лекция о том, что самогон, в отличие от заводских спиртосодержащих жидкостей, является натуральным продуктом, от которого никому и никогда не бывает вреда. А самогон, который гонит тётка Нюся - это вообще нектар, достойный греческих богов. А что до сивушной вони - так это плата за дивный вкус. И при этом привели в пример экзотический фрукт дуриан. Звяканье с бульканьем продолжились, только голоса стали громче и речи бессвязнее. Развязка была ожидаемо печальна. Наш приезд на озеро Речное отмечать было некому. ,,Три богатыря" спали богатырским сном. И мои попытки оживить их не увенчались успехом. Я, свернув с асфальта, проехал по прикатанной по снегу дороге какое-то расстояние и остановился, уткнувшись в снежный занос. Ветер дул, мела позёмка, играла музыка негромко... За окошком темнота, а в салоне -теплота. Сплошная лирика... Я не знал куда идти и решил тоже поспать. Но самогонные миазмы, выдыхаемые из трёх ртов и богатырский храп из двух, зарубили мою попытку заснуть на корню. Утро всё не наступало...
Промаявшись какое-то время и уже начав задыхаться, я вышел на свежий воздух. Здраво рассудив, что если пойду через камыш не сворачивая, то выйду на озеро, я взял из багажника рыбацкий ящик, приготовленный тестем для меня, чей-то ледобур, обул валенки, лежавшие там же, одел полушубок поверх куртки и пошёл под прямым углом к берегу. Углубившись в камыш, который был довольно густым и метра два с половиной высотой, я , пройдя пару сотен метров, устал высоко поднимать ноги по снегу и начал потеть. Ветер посвистывал где-то вверху, а здесь, в зарослях, царило безветрие. Вдруг, камыши закончились! Я обрадовался, что так быстро вышел на лёд, посидел, отдыхая, на ящичке и, распинав в стороны валенками снег, просверлил первую лунку. Когда начал вычерпывать ледяную крошку, почувствовал, что ,,шабола" за что-то задевает. Фонарик я не догадался взять с собой, потому зажёг спичку. В слабом свете трепещущего язычка пламени увидел нечто непонятное, торчащее из лунки. Зажёг вторую - не показалось! В лунке плотно, один к другому, торчали рыбьи носы. Я такого не видел никогда. Не соврали мужики, озеро и вправду волшебное. Как только взять эту рыбу? Не руками же. Сунешь руку - уплывут. Поковырявшись при свете спичек в ящике, обнаружил в нём здоровенный ,,двойник". Примотал его леской к обратной стороне ручки ,,шаболы". И рыбалка началась!
Осторожно, вдоль стенки лунки, опускаю свой импровизированный багор, жду секунд двадцать и резко поднимаю вверх и к центру. В восьми случаях из десяти на крючки зацеплялась щучка. Не большая, граммов на триста - четыреста, так называемая ,,щурогайка". В пироге - самое то! В ней ещё ость не образовалась. К тому времени, когда серое зимнее утро позволило разглядеть окрестности, на льду рядом с лункой образовалась изрядная куча замёрзшей рыбы. Солнце так и не показалось, но света от серых снежных туч хватило, чтобы разглядеть окружающую картину. Я понял, что до озера так и не дошёл. Снежная прогалина на которую я выбрался - здоровенная яма среди зарослей камыша. Видимо, весной она соединялась с озером, щука заходила на икромёт, а летом вода сошла и щучья молодь оказалась отрезанной от ,,большой воды". Лед, покрывший воду в яме, вызвал ,,замор", вот рыбки и лезли в лунку. Оценив размер добычи, я решил, что хватит. Рыбацкий азарт прошёл. Насверлив с десяток лунок, по своим следам вернулся к машине. Окна плотно затянуты изморозью, следов, кроме моих, нет. Открыл дверь и чуть не рухнул от рванувшегося наружу ядрёного духа. Завёл мотор, опустил стёкла и, взяв мешки, пошёл за уловом. Тучи загустели, полетел снежок. Пока ходил за рыбой, машина нагрелась, мужики замёрзли, проснулись. Забросил снасти и мешки в багажник, сел в машину и там мне сообщили, что настоящие рыбаки сейчас похмелятся и мы пойдём на НАСТОЯЩУЮ рыбалку. В ответ получили отповедь, содержащую сведения о том, где я видел настоящих рыбаков, что я думаю о них и их родственниках, и о надвигающейся метели, и о моём нежелании сидеть в перемёте в этой весёлой компании на обратном пути. Отповедь была убедительной и все согласились с доводами о надвигающейся метели.
В общем, похмелились, поехали, заснули. По приезде получили часть улова для отмазки перед супругами и выразили желание ещё раз съездить со мной на рыбалку. Но, поскольку бензин оказался ,,бодяженый" и мотор несколько раз терял тягу и ,,троил", то на рыбалку я с ними больше не ездил. А когда приехал на Речное со своим другом, ямы этой не нашёл.
