Баран
Ходит баран по горам. Жирный.
Ладно.
Кучича - злая ведьма в болоте лежит. На солнце брюхо греет.
Думает:
- Если год брюхо на солнце держать - сильно оно блестеть будет?
И видит - вверху по горам, баран ходит. Курдюком трясет.
Говорит Кучича:
- Баран! Дети есть у тебя?
- Есть, - ласково отвечает баран. (Все жирные ласково отвечает.)
- Хочешь, - говорит Кучича, - научу их брюхо на солнце греть?
Думает баран:
- Если я по горам лазить умею, да еще мои баранята брюхо греть научатся (а это что-то должно быть умное), и совсем хорошо барану на свете жить будет.
Говорит баран:
- Учи.
Ладно.
Одно лето - зима выпила, другое выпила, только за третье принялась - пожелтело оно с перепуга...
Говорит Кучича:
- Бери своих баранят. Научились.
Обрадовался баран, с радости из курдюка сало даже закапало.
Говорит:
- Спасибо.
Видит: тащатся в гору баранята. Втрое жирнее отца. Втащились - и хлоп!
Лежат кверху брюхом. Шерсть только шелковистую ветер на брюхе в колечки завивает.
Ладно.
Лежат. Солнце брюхо им греет.
Думает баран:
- Вот сейчас должно быть оно и придет.
Ждал, ждал. Ничего не дождался.
Говорит:
- Айда, баранята, по горам лазить.
- Нет, - отвечают баранята, - брюхо тогда солнце греть не будет. Не пойдем.
Лежат да еще кричат на отца:
- Тащи травы! Есть хотим, видишь брюхо морщится с голоду.
А Кучича в болоте от радостной злости лапами в кочки бьет, прыгает:
- Вот, мол, - наделала.
А баран - все тоньше и тоньше и курдюк пропал. Плохой стал баран.
А баранята по-прежнему брюхо греют.
Ладно.
Узнал дух Ори про Кучичу, плюнул и сказал:
- Вот, дура, как теперь баран без курдюка будет.
Рассердился. Взял Кучичу в сало превратил и барану в курдюк всунул.
- Болтайся, - говорит.
А баранят съел.
- Все равно, говорит, не заблестите.
Вот почему, когда барана на спину положишь - орет, а курдюк редко хорошему человеку достается - Кучича там торчит. Злая.
Горностай и заяц
Раз зимней ночью притаился горностай под кустарником - сидит, мышей караулит. И вдруг, словно гора ему на спину свалилась. Ногами горностаю не за что ухватиться, от страха земля из-под ног ушла. Невзвидев света, он обернулся и вцепился зубами в гору.
- А-а-а!.. - раздался страшный крик, плач, стон, и тяжесть свалилась со спины.
И горностай разглядел раненого зайца. Задняя нога до кости прокушена, на белый снег красная кровь течет.
Плачет заяц, рыдает:
- Никогда я тебя не прощу, горностай! Я нечаянно тебе на спину упал.
- Ой, заяц, я нечаянно тебя укусил! - отвечает горностай.
- А-а-а, а-а-а... Все равно не прощу! - И заяц на трех ногах в лес уполз.
Еще месяца не прошло, а горностай уже получил из леса письменный приказ: «В мой аил на суд сейчас же явитесь. Зайсан (судья) здешнего леса Темно-бурый Медведь».
Круглое сердце у горностая стукнуло. Маленькие косточки со страха гнутся. Робко-робко входит он в большой аил. А там, рядом с хозяином, сидит весь, до самых глаз, забинтованный заяц. Медведь поднял пушистые ресницы и красно-желтыми глазами на горностая смотрит.
- Ты как смеешь кусаться?
Горностай - точно немой, только губами шевелит, Сердце в груди совеем не помещается.
- Я... я... охотился, - еле слышно прошептал он.
- На кого охотился?
- Мне хотелось мышь поймать, за птицами погоняться.
- Это правда: мыши и птицы - твоя пища, - сказал медведь, - а зайца зачем укусил?
- Он на меня сзади свалился. Я его в лицо не узнал. У зайца голова зимой, как снег, белая.
- Это правда, - сказал медведь, почесал лапой нос и повернулся к зайцу. - А ты зачем горностаю на спину прыгнул?
- Я его со спины не узнал, - всхлипнул заяц. - У него зимой спина белее снега.
- И это тоже, правда.
Долго молчал угрюмый медведь. Перед ним жарко трещал большой костер. Над костром висел золотой котел с семью бронзовыми ушками. Этот свой любимый котел медведь никогда не чистил. Он боялся, что вместе с грязью счастье уйдет. И золотой котел был сажей в сто слоев покрыт. Долго думал мудрый медведь, потом потер свою лапу о закопченный котел и вычернил зайцу уши.
- Теперь ты, горностай, всегда зайца в лицо узнаешь.
Еще раз потер лапу и вымазал сажей горностаю хвост.
- И ты, заяц, спину этого малыша по черному хвосту всегда отличишь.
Вот с тех самых пор зайцы с горностаями никогда не сталкиваются.
Корова и звезды
Сейчас конь с коровой не водится. А было время - даже родственниками считались. Вот раз летом пошли два друга на зеленый луг.
- Вон густая актамыр-трава. Пожалуйста, корова, кушай.
- Нет, дядя конь, это тебе пусть будет актамыр-трава.
Так ходили они по светлым холмам. От жары бока у них потемнели. Оводы роями, словно пчелы, вьются. Захотелось им в тень. Спустились в прохладную долину.
- Мо-о, дядя конь, мо-о-о... - замычала корова. - Что там лежит?
Конь медленно глазом повел: на дне темного оврага спокойно спало созвездие Улькер.
Поднял конь ногу и своим копытом рот корове заткнул.
- Пшш... Не мычи! Пока эти звезды спят, придавим их копытами к земле.
Улькер - созвездие Плеяд.
- Мо-о-о, я первая увидала! Я первая наступлю!
- Стой! Не глупи! Твои копыта меньше моих, твои мышцы слабее моих. Не удержишь.
Но корова своего дядю коня не послушала, прыгнула всеми четырьмя копытами на спящее созвездие.
Встрепенулись звезды, зашипели. Пополам треснули коровьи копыта, и через эту щель созвездие Улькер взвилось со дна оврага на дно неба.
- И-хо-хо! - заржал конь. - Теперь на свои ноги взгляни. Как вилы! Больше мы не родня.
Широко махая шелковым хвостом, без оглядки ускакал конь.
С того времени у коровы стали парные копыта.
А созвездия Улькер с тех самых пор летом не сыщешь ни в небе, ни на земле. На лето оно прячется от копытного скота в зыбкое болото.
Нарядный бурундук
Жил на Алтае старый большой медведь. Его любимая еда - кедровый орех. Брал он орехи только с одного кедра. Толстый кедр, в шесть обхватов. Ветки частые. Хвоя шелковая. Сквозь нее никогда дождь не каплет. Издали посмотришь - будто десять кедров из одного корня выросло. Это дерево старый большой медведь от зверей и людей заботливо охранял. Хорошо жилось медведю подле широкого кедра.
Но вот однажды пришел медведь, а у толстого кедра орехов нет. Ходил медведь вокруг, глазам своим не верил. Уцепился за ветви - будто свинец к пояснице привязан.
«Долго не евши, разве так отяжелеешь? Видно, состарился я».
Согнулись ветви кедра от тяжести медведя, чуть-чуть не треснули. На вершину кедра вскарабкался старик, каждую веточку осмотрел. Нет орехов.
На другой год пришел медведь - орехов все нет. На третий год - опять пусто.
Посмотрел большой медведь на свою бурую мохнатую шерсть: как огнем опаленная, пожелтела.
«Э-э-э, ма-а-аш, как я похудел!».
Двинулся медведь сквозь частый лее искать себе пропитания. Бурную реку перебродил, каменными россыпями шагал, по зеленой шелковой мураве ступал. Сколько зверей встречалось ему, даже глазом не повел.
- Брык-брык, сык-сык! - вдруг закричал бурундук, испугавшись большого медведя.
Медведь остановился. Поднял переднюю лапу, шагнуть хотел и, не опустив ее, не дыша, остановился...
«Э-э-э... ма-а-аш, как же я забыл?.. Бурундук очень старательный хозяин. Он на три года вперед запасается. Погоди, погоди, погоди! Надо нору его раскопать: у него закрома никогда пустыми не стоят».
И пошел нюхать. И нашел. Нелегко старому твердую землю копать. Вот корень. Зубами грызть - зубы не берут. Лапами тащить - силы нет. Медведь размахнулся: рраз! - сосна упала. Медведь размахнулся: два! - береза повалилась. Услыхал эту возню бурундук и ум потерял. Сердце изо рта выскочить хочет. Передними лапами рот зажал, из глаз слезы ключом бьют. «Такого большого медведя заметив, зачем я крикнул? Рот мой, разорвись!».
Кое-как на дне норы, в сторонке, выцарапал бурундук ямку и спрятался туда. Медведь наконец-то перегрыз корень, просунул лапу - один орех нашел. «Э-э-э... ма-а-аш, сказал же я: бурундук - запасливый хозяин».
Морда медведя посветлела. От радости слеза блеснула. Дальше полез лапой - еще больше орехов нашел. Обрадовался медведь: «Э-э-э... ма-а-аш, еще поживу, видно! Этого милого бурундука как же я поблагодарю? Чем отдарю?».
Отощавший желудок медведя наполнился. Утомленное тело легким стало. Шерсть светится, как золотая. Большой медведь оглянулся, себя пощупал: бурундуку подарить нечего. «Стыд будет мне, если чужую пищу съев, спасибо не скажу. Где же этот милый бурундук?».
Посмотрел кругом - бурундука не видит.
Медведь заглянул в норку, увидел ямку, хвост бурундука над ней торчком стоит. «Э-э-э... ма-а-аш... Хозяин-то, оказывается, здесь!».
- Благодарю! Пусть ваши закрома пустыми не стоят. Вы такой добрый, будьте всегда счастливыми. Позвольте Вашу честную лапу от души пожать!
Протянул медведь бурундуку правую лапу, но бурундук медвежьего языка не понимает. Увидев над собой черную лапу, закричал:
- Брык-брык, сык-сык! - и скок из норы. А медведь лапой его подхватил.
- Благодарю Вас, маленький, - говорит, - голодного меня Вы накормили, усталому мне отдых дали. Нестареющим, крепким будьте. Небеднеющим - богатым желаю Вам быть.
Бурундук слов медведя не может понять, он по-медвежьи разговаривать никогда не учился. Освободиться, бежать хочет, медвежью жесткую ладонь тонкими коготками скребет, а у медведя ладонь даже не чешется.
- Э-э-э, ма-а-аш, где Вы росли - моих слов не понимаете? Я Вам говорю спа-си-и-бо! Сколько раз повторяю, а Вы не отвечаете. Улыбнитесь хоть немножко. Я же Вас благодарю. Спасибо Вам говорю!
Замолчал медведь. А бурундук думает: «Кончил со мной медведь разговаривать, теперь есть начнет».
Рванулся из последних сил.
- Э-э-э, ма-а-аш, не хотите слов понимать? Поднял правую лапу и погладил бурундука с головы до хвоста. От пяти черных медвежьих когтей заструились на спине бурундука пять черных красивых полос. Вот с тех пор и носит потомство бурундука нарядную шубу - медвежий подарок.
Все фотографии сделаны нами. Ставьте лайк и подписывайтесь на наш канал, впереди еще очень много интересного.