Статья 12.276а от 11.17.1961.
Данная статья появилась в одной из бульварных газетёнок Лос-Анджелеса. Автор-некий Джон Хэнесси. Сомнительный журналист, находящийся в вечной погоне за сенсацией. Статья в печать не пошла, все материалы изъяты, автор помещен в психиатрическую больницу Эдмунда Лайонса.
Непосредственно текст, приведенный ниже, он выдавал за исторический документ. Рукопись, которую Хэнесси использовал для написания статьи, прилагается:
Уважаемые жители Имперского города, я, Сэмуэль Хэнк, журналист и редактор газеты «глас правды», находясь на волоске от гибели, считаю своим долгом, не только как учёного и редактора, а скорее даже-как гражданина, объясниться перед вами. Рассказать о том, что на самом деле таит в себе храм Триумвирата. Возможно, вы посчитаете меня сумасшедшим, это ваше право, однако от правды никуда не деться, какими бы силами и армиями наши доблестные инквизиторы не пытались огородить ее от вас.
Это началось 30 апреля 304 года от воздвижения стены. Обычное утро, кофе, поцелуй от жены. Надев плащ и шляпу, я выхожу в привычный полумрак Имперского города. По улицам носятся механические колесницы, выпуская клубы горячего пара. В тот день у меня была назначена встреча со своим коллегой и хорошим другом, имя которого я не могу назвать ради его безопасности. Мы должны были встретиться в Центральной галерее, чтобы обсудить статью о покрытом мраком и теориями знаменитом «Ковенанте»-полотне неизвестного происхождения, датируемого 517 годом до возведения стены. Я неторопливо прогуливался по узким грязным улочкам, смотря то на асфальт, покрытый лужами и трещинами, то на серо-желтые стены домов, что вздымались вверх в серую дымку, сквозь которую бледным желтым пятном просвечивалось солнце.
Чуть дальше бетонные монолиты домов, пронизанные проулками, арками и дворами, сменились огромной, вымощенной плиткой площадью, посреди которой стояла величественная статуя Его. Статуя широко раскинула ангельские крылья по сторонам, поднимая руки вверх к небу. Его каменное лицо было невозмутимым, а каменный взгляд устремлен был на башни храма Триумвирата. По площади то и дело ходили бесчисленные множества людей, некоторые из которых останавливались возле статуи, падали коленями на мокрую плитку и начинами молиться. И хоть я привык к оживленным узким улочкам, вся площадь напоминала мне один огромный бурлящий котёл. Выбраться из этого потока бесконечно несущихся по делам людей мне удалось только у дверей галереи. Это здание, казалось, было не подвержено времени. Сотни величественных колонн, между которых были разного рода фрески и витражи, изукрашенные резными блоками фасады и двускатная широкая крыша, делали это низенькое, относительно других, здание самым выделяющимся на площади.
Преодолев тяжелую деревянную дверь, я подошел к стойке администрации, предъявил пропуск и объяснил, что у меня назначена встреча. После этого, пройдя по коридору, я оказался в огромном зале. В нем находились, казалось, абсолютно любые произведения искусства, какие только были в Имперском городе. Скульптуры, фрески, картины, даже ювелирные изделия в прозрачных витринах. Но это был только первый зал. Нужный мне зал находился чуть дальше и был посвящен реликтам эпохи до возведения стены. Мой взгляд сразу приковало к себе огромное, во всю стену, полотно. Выполненная в холодных мрачных тонах картина демонстрировала группу из семи человекоподобных темных фигур, идущих по безжизненной темной земле. Мрачный фон, покрытый абстрактными узорами, сквозь которые местами виднелись неведомые символы и иероглифы, был тёмным, загадочным. Его неизведанная глубина манила, а люди на её фоне казались мелкими и незначительными. Эти самые люди шли от резных врат с одной с левой стороны полотна к непонятному сгорбленному существу, которое протягивало одной из фигур странный объект, напоминающий чашу, которая излучала тусклый голубоватый свет. Под этой величественной картиной висела кощунственно неподходящая золотая табличка «Ковенант. Автор-неизвестен. 517г. До возведения стены»
Перед полотном стоял хорошо одетый молодой человек с белёсыми волосами. На вид ему было едва ли больше 25. Он с неподдельным любопытством и удовольствием рассматривал загадочное полотно. Не обращая на него внимания, я подошел к картине довольно близко.
-Воистину потрясающее полотно, не находите? Подходите осторожнее, ибо сами рискуете навечно погрузиться в его таинственную бездну. Да и порча произведений искусства карается немалым штрафом.
Я встал на месте и обернулся на него, но он продолжал.
-Простите мне мои скверные манеры, я ведь даже не представился. Можете звать меня Немо. Я здесь работаю. А вы-мистер Сэмуэль Хэнк, я полагаю?
-Да, это я…
-Очень рад знакомству. Наш общий друг просил предупредить, что вынужден опоздать на встречу. Его паровая колесница вышла из строя. Чтобы не терять времени, я, как историк и искусствовед, мог бы дать вам интервью, в качестве материала для статьи.
Естественно, я решил воспользоваться любезностью своего нового знакомого и довольно долго задавал ему самые разные вопросы насчет картины. Некоторые цитаты мистера Нэмо даже были приведены в интервью, которое вы могли читать в «гласе» за авторством моего друга. Но многое в статью не попало. Среди прочего был и один довольно интересный эпизод. Уже под конец интервью он осмотрелся и ко всему, что уже было им сказано, добавил:
-Скажу вам не как историк, но как любитель интересных историй, мистер Хэнк. Ходит слух, что во время Великого Очищения, когда легионер- инквизиторы нашли это полотно, под ним в витрине стоял тот самый предмет, «чаша завета». И если картина после походов стала достоянием общественности, то вот чашу прибрала к рукам сама Первая Высшая. Забрала её в храм Триумвирата и до этих самых пор древний реликт содержится в её подземном хранилище.
После его слов я снова бросил взгляд на полотно. С него из-под слоя старой потрескавшейся краски, как раз на месте чаши, будто бы что-то блеснуло. Я не придал этому значения. После интервью мистер Нэмо меня покинул, но уже совсем скоро в зал вошел мой друг, и мы преступили к обсуждению статьи, разбору материалов и осмотру полотна. Домой я вернулся уже очень поздно, и сил моих не хватило даже на ужин. Я медленно поплелся в спальню, попутно стягивая с себя галстук.
Уснул я довольно быстро, даже не смотря на шум паровых колесниц и гидравлических рыцарей, что патрулировали город. Шум улиц и моторов довольно быстро сменился звенящей тишиной, которую изредка нарушали свистящие порывы ветра и звуки глухих тяжелых шагов. По моему телу пронесся пронизывающий потусторонний холод, заставивший меня открыть глаза. Увиденное повергло меня в шок. Темные тонкие антропоморфные фигуры медленно шли со мной вместе. Их глаза сияли голубоватыми могильными огоньками, а сами существа, хоть и походили на людей, были лишены ртов и казались будто иссушенными. Их было ровно семь, и в один момент вся эта процессия мгновенно остановилась, а существа образовали ровный круг со мной в центре.
-Ты узрел свет Сомнамбулы, иного мира, смертный!
Замогильное многоголосье, казалось, исходило от всех существ разом, не нарушая при этом звенящей тишины их мира. Эти голоса, словно проникали напрямую в бесконечные глубины подсознания.
-Такие, как ты отняли его! Верни!
Хор потусторонних голосов эхом прошипел в моей голове.
-Верни чашу завета, смертный! Ибо ты был избран светом Сомнамбулы. Служители небесного отродья, имя которого не хотят назвать, что отдало наш мир на съедение преисподней держит чашу под землёй. Там, куда не проникает свет. Но воспользоваться ей у них нет власти. Врата в сомнамбулу для них закрыты. Ибо последний осколок света Сомнамбулы уже в твоих руках.
Exi quarens mundum somniorum
Hoc ipso momento et damnaberis
Donec fatum tuum impleas palis
Est voluntas Lucius Somnambula
Голова моя начала трещать, перед глазами всё поплыло и залилось тусклым голубоватым сиянием.
Я проснулся. Как же я был рад, что всё это оказалось лишь сном. Но радость моя длилась недолго. Сначала ко мне пришло осознание… Я не дома… Закончить эту заторможенную мысль мне не дал знакомый голос.
-Мистер Хэнк, давайте, приходите в себя побыстрее. Я ведь предупреждал, что бездна затянет вас. И про порчу произведения искусства тоже предупреждал.
Это был голос Нэмо. Сон сняло как рукой, и прямо перед собой я увидел зал центральной галереи и злополучный «Ковенант». Но на месте чаши краска на картине была варварски содрана. Я опустил взгляд на свои руки и увидел под ногтями голубую краску, а в руках-странный синеватый самоцвет.
-Мистер Хэнк, у вас нет времени. Поднимайтесь и идите за мной.
Нэмо открыл дверь в архив, а я побежал за ним, ибо уже услышал за спиной охранника. Мой недавний знакомый провел меня через архив к какой-то старой винтовой лестницу, игнорируя все мои вопросы. В конце лестницы оказалась маленькая комнатка, один угол которой едва освещался свечей. Нэмо наклонился и открыл в полу люк, который ранее запирался огромной бетонной плитой
-Вам туда, мистер Хэнк. Нужно только поместить самоцвет в чашу и вернуть его законным владельцам. Я с вами не пойду, всё же, это ваше предназначение, не моё.
Сказав это, Нэмо сделал шаг в темный угол и бесследно испарился. Потом я слышал, как он разговаривал наверху с кем-то из охранников. Я взял свечу и направился в древние катакомбы. Учитывая, что они находились под галереей, им было по меньшей мере три сотни лет. Коридор был недлинным, чтобы преодолеть его у меня ушло около 10 минут, после чего моему взору предстала большая железная дверь, рядом с которой находилась небольшая каменная плита, напоминающая кнопку. На ней, как и на двери были символы, похожие на те, что были на полотне. Нажав кнопку, дверь передо мной открылась и я оказался в комнате, напоминающей библиотеку. Отличием было разве что то, что вдоль стен, кроме стеллажей с книгами стояли колбы и витрины, в которых находились вещи на столько странные, что описать их мне удастся лишь довольно смутно. В одной из колб было огромное, ещё бьющееся сердце, разного рода иноземные доспехи и боевые трофеи. Но в одной из витрин размещалась та самая чаша. В ней уже было шесть голубоватых самоцветов, а на месте седьмого была дыра. Я достал из кармана седьмой камень и вдруг из-за моей спины донесся голос
-Глупцы! Это тебя они послали за ним?
Я обернулся и увидел её… Первый Высший инквизитор. Глава армии Ордена Очищения. В одно движение она оказалась передо мной и нанесла несильный удар в район шеи. В следующую секунду я валялся на полу, неистово откашливаясь
-Унесите его и оставьте в башне. Но смотрите, чтобы остался жив. Он ещё пригодится
В руках она уже держала чашу со всеми семью самоцветами
-Кто бы мог подумать, что последняя деталь для исполнения моего плана сама придёт в мои руки! Готовьте оборудование и капсулы. Мы близки к господству как никогда!
Двое в мантиях, не похожих на те, что носили инквизиторы, подняли меня и потащили куда-то. После долгой череды коридоров и лифтов меня кинули на холодный бетонный пол одной из камер, а перед моими глазами над серой дымкой машин и заводов Имперского города в чистом небе вставало… солнце.
Сейчас 1 мая 304 года от воздвижения стены. Я нахожусь в одной из башен храма Триумвирата и пишу своё послание. Я уже слышу, как они идут сюда и что-то подсказывает мне, что больше живым в эту камеру я не вернусь.
Сэмуэль Хэнк
1 мая 304г. От в.с.