Интервью, взятое Такером Карлсоном у Владимира Путина, можно рассматривать с разных сторон, по-разному относиться к его участникам, но в данной статье мы бы хотели разобрать отдельные тезисы и ответы на некоторые вопросы.
Первый вопрос, заданный Такером Карлсоном, был о словах Путина про гипотетическое нападение США на Россию, на что Президент ответил, что не говорил такого и поинтересовался о серьёзности данного интервью. Фактически подобные разговоры звучали в информационном поле перед началом непосредственных крупномасштабных боевых действий. А сам Путин неоднократно выражал опасения по поводу расширения НАТО.
Дальше Карлсон задаёт вопрос о том, что Путин называет часть Украины русскими землями и об отсутствии каких-либо действий по их возврату с 2000 года. Тут хочется сделать остановку и сказать, что современное международное право не руководствуется историей в вопросах территориального разграничения, куда важнее факт того, что Россия признала суверенитет Украины в её границах 1994 года, подписав Будапештский меморандум. Это неоспоримый факт, который никаким историческим словоблудием на 30 минут не перебить. Конечно хорошо, что Президент интересуется историей своей страны, но в этом отрезке интервью отчётливо проявляется страшная ориентация на прошлое и былые заслуги, а не на будущее и последствия принятых в данный период времени решений. Анализом исторической справки, которая прозвучала в данном интервью мы в данной статье заниматься не будем, оставим это более квалифицированным людям.
Дальше идёт ряд не интересных вопросов, из которых стоит выделить трактовку понятия «денацификация», которую приводит Президент, а именно избавление от ложных героев (Бандера, Шухевич), а также ответ на распространённое утверждение, что национализм и неонацизм есть во всех странах, но во всех странах его давят, а на Украине нет. Конкретики опять же не добавилось, да и в воздухе повис вопрос, а почему Президент соседней страны решает кого можно делать героем, а кого нет? Вопрос конечно риторический.
Дальнейшая дискуссия о нацизме продолжается, на «противный», как выразился Путин вопрос об отсутствии в современном мире нацистской Германии и Гитлера, а также желании потушить пожар украинского национализма и о том, как его потушить. Тут Путин наконец и отвечает, что денацификация – это избавление от людей, которые распространяют и сохраняют нацистскую идеологию. Такер Карлсон в ответ на это интересуется, как-же не контролируя всю Украину, можно выкорчёвывать идеологию, культуру, чувства граждан и историю страны, которую вы не контролируете? Блестящий вопрос, ответ на который не так хорош, Президент ссылается на неудавшиеся переговоры в Стамбуле, в ходе которых было заключено соглашение о законодательном запрете пропаганды нацизма в Украине. Вся проблема этого ответа состоит как раз в неудачности тех переговоров, завершись они подписанием соглашения и выводом войск, проблема действительно бы была решена и этого интервью бы не было, а по факту сейчас никаких механизмов для победы над «украинским нацизмом» нет, эффект обратный, граждане Украины видят в России не доброго соседа, а агрессора, что культивирует в них ненависть.
Дальше в интервью активно обсуждается «мирное» разрешение конфликта, которое по мнению Путина состоит в прекращении поставок оружия на Украину, что позволит за пару недель всё закончить. Логика как говорится железная, интересно в чём конкретно состоит план, пройти победным маршем без выстрелов не получится и даже после прекращения постоянных поставок, какая-то боеспособная сила останется, однако выглядеть это будет как избивание лежачего. Или же имеется в виду прекращение боевых действий и переход к обсуждению и заключению мирного соглашения, но представить себе подобный сценарий на данный момент невозможно.
Весьма ожидаемый вопрос о взрыве на Северном потоке и такой же ожидаемый ответ. Не интересно. Вопрос «конечных бенефициаров» взрыва на северном потоке куда интереснее, а именно молчание Германии, как основного выгодоприобретателя, который молчит о случившемся. Однако дальнейшее обсуждение сводится к банальному, но справедливому тезису: «Но сегодняшнее немецкое руководство не руководствуется национальными интересами, а руководствуется интересами коллективного Запада, иначе трудно объяснить логику их действий или бездействия. Ведь дело не только в «Северном потоке – 1», который взорвали. «Северный поток – 2» повредили, но одна труба жива-здорова, и по ней можно подавать газ в Европу, но Германия же не открывает его. Мы готовы, пожалуйста». Действительно, почему же в условиях санкций газ по трубам не идёт?
Далее следует очень интересное утверждение Карлсона: «Может быть, мир сейчас разделяется на два полушария: одно полушарие с дешёвой энергией, другое – нет.» Мысль очень интересная, но спорная ввиду возможности обхода санкций через Китай и Индию, куда в данный момент Россия экспортирует нефть.
Дальше Путин высказывает здравую мысль о необходимости создания единого мира, который бы не был разделён на полушария, что позволило бы создать безопасную и прогнозируемую обстановку, однако, утверждать можно многое, а на деле никаких действий для этого не предпринимать. Чтобы не быть голословными, приведём пример, у всех стран в мире, есть право на оговорку, закреплённое в Венской конвенции о праве международных договоров, исходя из статьи 2 данной конвенции: ««Оговорка» означает одностороннее заявление в любой формулировке и под любым наименованием, сделанное государством при подписании, ратификации, принятии или утверждении договора или присоединении к нему, посредством которого оно желает исключить или изменить юридическое действие определенных положений договора в их применении к данному государству». И по сути, в случае желания создать единый и крепкий мир, оговорки к международным договорам можно и не делать, чтобы расположить международную общественность к себе, стать инициатором сближения, но Россия своим правом пользуется и иногда достаточно противоречиво, почитайте на досуге о Конвенции ООН против коррупции, а точнее о сделанных РФ оговорках.
Следующий вопрос касается роли доллара в объединении мира и его будущем, как мировой резервной валюты. В ответ на него Путин назвал использование доллара, как оружия, одной из грубейших политических ошибок. Тезис спорный, время покажет, как изменится после данного решения США мировой финансовый рынок, однако на данном этапе доллар остаётся основной валютой международных расчётов и говорить о его возможном падении пока рано.
Тема Китая и эпохи нового колониализма, которая была затронута в данном интервью, тянет на отдельную статью и возможно когда-то мы её поднимем, если интересно напишите об этом в комментариях.
Заключительная часть интервью состояла из обсуждения религии и искусственного интеллекта. Интервьюер задал прекрасный вопрос, касающийся ненасильственного характера христианства, который сочетается с решением Путина начать боевые действия. Ответ опять свёлся к госперевороту и защите себя и своих близких, ничего интересного.
А теперь вернёмся к одному из пропущенных ранее вопросов и объясним, почему на обложке название Demoкратия. Путин поднимает крайне важную тему, а именно ориентацию современных политиков на настроения элит, которые в США, по его мнению, превалируют над личностью лидера. Карлсон указывает, что описанные в ходе интервью системы различны по своей сути, одна ориентирована на интересы избирателей, а другая на правящие классы, хотя его итоговый вопрос сводится к принятию решений в Америке, можно проследить логику Президента. Он ориентируется на элиты и для него такая ориентация является обыденностью, такое авторитарное понимание демократии. В данном контексте США является устойчивой демократией, так как в ней произошёл так называемый «двойной оборот», принцип сформулированный С. Хантингтоном, который заключается в проигрыше действующего главы государства на выборах и ненасильственную передачу им власти (в США таких президентов было 5). В РФ же ситуация иная у нас таких случаев ещё не было и большинство экспертов называют Россию персоналистской автократией (подвид авторитаризма с особой ролью лидера).
Перед началом просмотра данного интервью, Такер Карлсон воспринимался иначе, казалось, что он эксцентричный консерватор, агрессивно и бездумно отстаивающий свои иногда весьма странные взгляды. Однако первое впечатление бывает обманчивым и исходя из заданных им достаточно интересных вопросов, ходом его рассуждения и безусловным журналистским талантом, его поведение и позиция не бесят. Но нужно чётко понимать, что он не поддерживает Путина и он не защитник России, его цель не российская аудитория, а избиратели в США.
Бесит в данном интервью историческая справка на пол часа, которая ломает всю концепцию жанра (вопрос – ответ), некоторые высказанные сторонами утверждения, а также отсутствие вопросов, напрямую касающихся внутренней политики России. Было интересно посмотреть на это прямо-таки событие в российской политике и журналистике, но после остался неприятный осадок недосказанности. Вины американского журналиста в этом нет, он преследует свои цели. Российской политике не хватает открытости, большего контакта с аудиторией.
Спасибо что прочитали данную статью, а что бесит вас? Напишите об этом в комментариях!