Майя Анатольевна набрала текст объявления: «Продаётся тяжесть в груди. Свежая, четыре месяца. Качественная, постоянная». Майя задумалась над графой «цена». Пятьсот? Стёрла и исправила на тысячу. «Торг. Рассмотрю обмен». Можно было и задаром отдать, но такие объявления привлекали множество странных личностей, общаться с ними не хотелось. Объявление и без того необычное.
Сумасшедшей Майя не была. Она пребывала в относительно трезвом уме (чай с капелькой бальзама не в счёт), здравой памяти и некотором отчаянии. Сегодня она прошла ещё трёх врачей в районной поликлинике. Каждый посмотрел результаты обследований, и никто ничего не нашёл. Да, и все трое намекнули на другого специалиста. Точнее, намекнули двое, а третья — невролог, пожилая армянка, прищурила чёрные глаза и сказала:
— Это стресс. Идите к психиа… К психологу вам надо. Лечить нервы.
— Так это ж вы лечите! — взвыла Майя.
— Я другие нервы лечу. Вот вам рецепт на лёгкое успокоительное, а это адрес, куда обратиться.
Майя вышла и от души плюнула под дверь кабинета. Ну какой стресс? Пенсия маленькая? Хватает, если извернуться. Развод? Это давным-давно было. Дети взрослые, живут далеко? Зато у них всё в порядке. Свои семьи, приезжают иногда, внуков привозят. Кошечка умерла? Полгода прошло уже.
Ни черта не умеют, эскулапы хреновы! Анализы три раза сдавала, рентгеном просветили всю, гастроскопию сделали — фу, кошмар. И что в результате? В дурку послали.
Вот поэтому сидя вечером на кухне, Майя перечитала текст объявления, долила ещё бальзама в остывший чай (целебные травы, мёд, ягоды, алкоголя чуть-чуть), отхлебнула, закашлялась, выдохнула в сторону и нажала кнопку «опубликовать».
Ночью, когда она проверяла, закрыта ли дверь, пиликнул телефон. Майя посмотрела: вдруг от родных что-то? Нет, по объявлению.
«Актуально ещё? Предлагаю обмен»
«Актуально», — ответила Майя.
«Давайте завтра встретимся в ТЦ Караван, в двенадцать. Обсудим»
«На что хотите обменять?» — набрала Майя и стала ждать. Ответа не было. Она легла в постель, поворочалась, потом всё же взяла телефон и стала искать информацию о покупателе. Возможном покупателе. Не было там ничего, на фото в профиле снежинка, имя Нора и ни одного отзыва. Пустышка.
Всегда есть повод заглянуть в торговый центр. Например, сода заканчивается. Яблоки там дешевле. И вообще, надо же куда-то ходить, а на улице холодно и слякоть. Майя побродила по магазинам, купила четыре яблочка, решила, что больше ничего не хочется, но приметила блузку и подошла взглянуть. Тут и зазвонил телефон.
— Добрый день, а я вас жду на четвертом этаже, рядом с кофейней. Это по объявлению насчет обмена, — прошелестел женский голос.
Майя молчала в трубку.
— Я в красном пуховике, таком коротком. Со светлыми волосами. Подниметесь? Я вас не задержу, — продолжил голос.
— Ну ладно. Сейчас приду, — медленно сказала Майя.
С чего эта женщина взяла, что они встретятся? На что меняться?
Ужасно вдруг захотелось кофе, прямо чтобы в этом большом стаканчике, и с молочной пеной, и корица сверху. В конце концов, можно себе позволить. И поболтать пару минут, ничего такого.
Незнакомка помахала первой. Действительно, в красной куртке, джинсах, светлые волосы, светлые глаза, какое-то обычное незапоминающееся лицо.
— Вы Майя? Меня Нора зовут.
— Очень приятно, — сказала Майя, присаживаясь на пластиковый стул.
— Тяжесть в груди, верно?
Майя кивнула.
Нора замолчала и стала отщипывать куски от пончика, лежащего на картонной тарелке. Кончики пальцев заблестели от жира.
Майя смотрела и молчала. Вспомнилось из далёкого детства: кошка сдохла, хвост облез, кто первый слово скажет, тот её и съест. Послышался непонятный звук. Нора метнула взгляд на стул рядом с собой. Что-то на нём стояло, но стол закрывал.
— Тоска в груди, она как змея. А две змеи на одном месте не уживутся. Одна другую прогонит, — сказала Нора и посмотрела в упор.
Майе почему-то стало спокойно и даже немного весело. Похоже, собеседница слегка сумасшедшая. Бывает.
— Не нужны мне змеи, — ответила Майя.
— А давайте кофе, а? Я возьму.
Не слушая возражений, блондинка вскочила, кинула пуховик на стул и резво пошла к стойке. Надо было не соглашаться. Надо было встать и уйти. Но тут играла музыка, пахло кофе, шоколадом и сладкой выпечкой, толпились люди. Светло и ярко. А дома никто не ждёт.
— Вот. Какой вам? — спросила Нора и поставила два стакана с белой пенкой, на одном сердечко из корицы.
— Я сколько вам должна? — спросила Майя и взяла с сердечком.
— Да что вы! Сахар ещё берите.
Некоторое время они молча пили кофе. Потом Нора глубоко вздохнула, наклонилась к соседнему стулу, что-то там открыла и выпрямилась, держа в руках небольшую чёрную змею. Майя звучно глотнула. Кофе встал в горле и не хотел проливаться вниз.
Нора повесила змею себе на шею. Та апатично повисла, вяло покачивая хвостом. Майя откинулась на спинку стула.
— Это от холода. Сейчас согреется, глазки откроет. Человека не укусит, а тоску заберёт, изведёт, прочь прогонит, на порог не пустит. Можно корм купить специальный, ещё мясо ест. И мышей. Они замороженные, в зоотоварах продаются, — сказала Нора.
Майя, наконец, проглотила и очень вежливо сказала:
— Спасибо, не нужно.
Нора вздохнула.
— Возьмите на пробу. В течение двух недель можно вернуть. Переноску дам и корм на несколько дней. Всего-то триста рублей.
— Сколько? Стольник — красная цена, — машинально выпалила Майя. Сказывался опыт продаж и торга. — То есть, мне вообще не надо. И вы про обмен говорили.
— Ладно-ладно. Не хотите, так вас никто не заставляет. Это как массаж. Вы знаете, что есть такой массаж, змеями? Народная медицина.
— Ага. Цапнет или задушит. И весь массаж.
— Ну что вы! Чудесное существо! Если по-доброму. А вы щитовидку проверяли? — спросила Нора.
— Разумеется. И не только, — уныло ответила Майя.
Нора легонько гладила змею, и щебетала, рассказывала про какую-то родственницу и какую-то подругу, и у них тоже были проблемы, и оказалось, что от шеи всё, а у другой вообще не от этого, а Майя заворожённо глядела на плавные движения змеиного тела и тонкого раздвоенного языка.
— Ох, я заболталась. Мне уже пора. Вы секундочку посидите, хорошо? Я сейчас, это, забегу, а то ехать. Посторожите, ладно?
Нора уложила змею в переноску, подхватила куртку и быстро пошла по направлению к туалетам.
Майя допила кофе. Поглазела на семейство за соседним столиком. Поиграла в игрушку на телефоне. Стала звонить собеседнице, но та заблокировала номер. И в туалете её не оказалось. Разумеется, ломиться в кабинки Майя не стала, просто позвала по имени, и не получив ответа, решила уйти.
Рядом с Нориными вещам стояли две девочки лет тринадцати и крутили головами. Одна, с синими волосами, наклонилась к переноске и ойкнула. Другая, розоволосая, посмотрела на Майю и сказала:
— А это вы здесь сидели? А можно, пожалуйста, вы вещи уберёте? Вы уже уходите, да?
— Это не моё. Это… она сейчас подойдёт, — ответила Майя, направляясь к выходу.
Она замедлила шаг и оглянулась. Девчонки выбросили недоеденный пончик и отодвинули стул подальше. На нём висел красный шарф и стояла переноска. Тяжело вздохнув, Майя вернулась, взяла вещи, пересела и стала смотреть в телефоне, кто такая эта Нора и как ей отдать чёртову змею. Ничего не вышло. Майя пробежалась по центру, ещё подождала, понимая, что ей просто подкинули животное. Или не животное, как их, змей, называют-то. Не выбрасывать же теперь. Майя закутала змею в Норин шарф и побрела домой.
Во всём можно найти плюсы. Например, Майя стала чаще разговаривать. Питомца назвала Тасей. Хотела Масей, как умершую кошечку, но передумала. Объявление о продаже/обмене висело на сайте, никто не откликался. Тася меланхолично лежала в пластиковом контейнере с песочком, пила воду, ела сырую курицу — Майя не хотела кормить её лягушками, птенцами и мышами, даже и морожеными — и более ничего. Майя несколько раз подносила змею к груди, аккуратно замотав голову, чтобы не укусила. А вдруг, действительно, получится? И смеялась потом над глупыми надеждами.
Как-то разом навалились неприятности. Новости по телевизору, погода, то слякоть, то мороз. Позвонила дочка и сказала, что они не приедут на Новый год, не смогут. Чашка разбилась, в груди ныло. Майя выдернула змею из контейнера, повесила на шею и взмолилась:
— Да сделай ты хоть чего-нибудь! Тварь ты ползучая, и хозяйка твоя тварь!
Змеиное тело внезапно потяжелело, кольцом сжало шею, сдавило грудь. Треугольная голова поднялась и показалась огромной. Глаза с вертикальными зрачками смотрели бесстрастно, отливали медью, золотом, ржавчиной. Воздух загустел, и привычные предметы заколыхались, размылись, теряя чёткость. Майя тянула в себя воздух изо всех сил.
— Что хочешь ты, женщина? О чём просишь? Имя мне Ёрмунганд, в пасти моей погибнет мир. Я давно не вкушал плоти. Я голоден. Желаешь ли ты увидеть меня во всём могуществе? Хочешь ли окончить всё разом?
Громоподобный нечеловеческий голос звучал у Майи в голове, её сердце билось в такт пульсации змеиных зрачков — шире, уже, шире-уже, ширеужешире…
Майя очнулась с пересохшим ртом. Вытерла холодный пот со лба, припоминая сон. Сон? Змея лежала на столе. Женщина медленно протянула руку. Головка поднялась, глаза открылись. Да, те же глаза.
Майя побрела на кухню, налила воды из чайника, потёрла шею. Почудится же такое. Взяла мобильник и стала читать про Ёрмунганда. Змей из скандинавских мифов. Громадный, опоясывающий Землю, вцепившийся в собственный хвост. Участвует в последней битве, которая называется Рагнарёк. То есть, будет участвовать. Ядовитый, кстати.
— Ёрмунганд. Ёрик, значит, — сказала Майя. — Нечего тут пугалки рассказывать, телевизора мне мало, что ли? Ладно, куплю тебе мышей, раз голодный.
Она ухватила змея полотенцем и опустила в контейнер. Оделась и пошла за кормом, прикидывая, сколько придётся потратить. Уже на пороге обернулась и сказала:
— А ты, значит, мальчик? Я думала, девочка.
У подъезда стояла соседка, Алла Семёновна, бубнила что-то себе под нос. Лет семь или восемь назад, когда Майя въехала в однушку после развода, это соседка была вполне бодрой задиристой бабкой, и они с Майей сначала поругались, а потом хорошо поладили. Время оказалось жестоко: теперь Семёновна везде ходила с двумя громадными сумками, на обеих руках носила часы, а на шее – бусы и золотые цепочки, связанные голубой замызганной лентой, чтоб не потерялись. И всем жаловалась на соседей, которые её травили, облучали и каждый день обкрадывали.
— Здрасте, АлСемённа, — сказала Майя.
— Здрасти-здрасти, чего здрасти? Хренасти! Как идти? Куда смотрят? Не убирают, хотят, чтобы мы ноги тут переломали. Не добили потому что. Гады-паразиты-сволочи, — ответила Алла.
Тут она была, в общем, права. На тротуаре красовалась тонкая ледяная корка, кое-где припорошенная снегом.
— Хлеб надо и молоко, и в поликлинику, и в собес, а они нарочно не пускают.
— АлСемённа, я всё равно в магазин. Взять вам чего? Мне по дороге, — предложила Майя.
Алла не отказалась и несколько минут давала подробнейшие указания, отвлекаясь на проклятия неведомым врагам.
Майя кивнула и осторожно пошла по льду. Надо змею продать. Змея. Или в магазин отдать. А то крыша съедет, и будешь как Алла.
Она купила в зоомагазине замороженных мышей и цыплят. Посчитав цену за килограмм, мысленно присвистнула. От змея в магазине вежливо отказались, даже даром. Майя вздохнула и пошла за продуктами.
Алла сидела на скамейке — скрюченная, как нахохлившаяся ворона.
— Это, вот это. А это чего? Нет, это мне не надо. Как говорила? Когда говорила, я говорила? Не говорила. Нет, и это по скидке должно быть пенсионерской. Ты чего у меня пенсионное не взяла?
— У меня своё пенсионное, АлСемённа. Это всё по скидке, — Майя уже пожалела, что связалась.
— Нет, не надо. Вот это беру. И пакет давай.
— Десять рублей пакет, — ехидно сказала Майя. Удавится, не заплатит.
Однако Алла вытащила мятые купюры, монеты и рассчиталась полностью, не переставая бубнить.
Майя распихала продукты по карманам, покупки из зоомагазина взяла двумя пальцами и шагнула к двери.
— А это чего? — Алла сунулась посмотреть.
— Мыши. Мороженые.
Семёновна икнула и опустилась на скамейку. Майя пошла домой.
Змей лежал на подоконнике и смотрел в окно. Майя встала рядом. Серые дома, серое небо, белый снег, кое-где чёрный асфальт. А стекло грязноватое, скажем прямо.
Майя положила мышей на батарею размораживаться, закрыла дверь в комнату, надела теплый свитер и стала мыть окно на кухне. Подумаешь, зима. Не так уж и холодно. Закончив, достала из шкафа старую меховую шапку, устроила там Ёрика, наказав не высовываться, унесла на кухню и вымыла окно в комнате. Вернулась. На батарее мышей уже не было, а змей ощутимо потолстел. Майя заварила чай, капнула бальзама. Теперь они вместе смотрели на улицу через такое прозрачное окно, как будто его вообще не было.
У подъезда человек в синем жилете скалывал лёд, а другой сыпал песок. Рядом с ними размахивала руками Алла. Дворник положил лом, подхватил старуху за талию, и они пошли во двор.
Майя пила маленькими глоточками. Хорошо было, спокойно. Небо синело, скоро фонари зажгутся. Дворник отпустил Аллу, немного поклонился. Майя хихикнула, представив, каким словами та его кроет. Однако Семёновна тоже поклонилась, обняла его, ещё раз поклонилась и пошла дальше сама, покачивая вечными сумками.
— Ты глянь, Ёрик! Вот это да, АлСемённа вежливая. Наверно, медведь в лесу сдох. Или рак на горе свистнул. Или… Она осеклась.
Змей повернул голову и посмотрел в упор.
Майя замерла.
Змей зевнул и отвернулся.
Майя выдохнула и отпила чай. Ах, какой чай! Горячий, терпкий, с ароматом разных трав, привкусом мёда и капелькой спиртного. Растекается приятным вкусом во рту и греет внутри. И никакой тяжести, подевалась куда-то.
«Змей молчит, и хорошо, что молчит. Поживём ещё», — подумала Майя.