Записи Любови Батраковой, которые она вела во времена блокады стали свидетельством жестокости войны и духовной силы человеческого духа. Ее дневник показывает ужас и страдания, пережитые жителями города. Свои материалы она передала в музей в мае 1962 года, в фондах хранится календарь и две тетради, которые велись с декабря 1941 года по март 1942 года. Записи Любовь вела для своего сына, которого эвакуировали летом 1941 года. Имея острую необходимость выговориться, она рассказывала в своих дневниках о том, что ей пришлось пережить в осажденном городе.
*При публикации этих текстов были сохранены авторские орфография и пунктуация.
Тетрадь вторая «1942 год. Г-О-Л-О-Д»
Мой дорогой сынку, где ты куда по утрам и вечерам мне встовать лицом когда я мысленно здороваюсь и прощаюсь с тобой: на север, юг, восток или запад в каком ты городе — ничего не знаю, может вас уже послали в боевое крещение.
Итак всетаки я пишу тебе, с кем же мне поделиться тяготами и ужасом, который мы сейчас переживаем—и доколе еще будем переживать хватит ли сил у твоей мамы дотянунь до лучшего время. Кончился 1941 г. все Ленинградцы воспряли духом, как дети радовались вот 1942 г. будет другой будет сытный — фонтазия играла всеми цветами радуги. Сталин интересуется, заботится, весь город будут особым пайком снабжать, поддержать нас умирающих от голода
и вот сегодня 8ое января и кроме 200 гр. суррогатного хлеба в день ленинградц ничего не получили и никакой нормы не объявлено, только диву даемся чем жива масса, правда чувствуешь по себе как быстро слабеешь, силы убывают, сердце еле работает t˚ 35,5 надежды на лучший исход тоже тают и такая безнадежность, как смертники — все умрем, все приговорены к смерти. Умирают люди целыми семьями, на улице валяются, подбирает грузовик объезжая город, сотни умерших от истощения по слухам умирают от 5000 до 7000 в день.
Юрик, родной мой Алтай тоже сдохнет не сегодня, завтра с голоду я его уже не спускаю гулять т. к. последний раз мне пришлось внести на руках он не мог взойти, вчера уже не мог поднятся с подстилки, я ему старалась дать хоть кусочек хлеба, но Юрик это такая жертва даже маленький кусочек хлеба отрываешь от себя с кровью. Вообще уже давно, давно в городе исчезли собаки, кошки, часть из них сами подохли, частью их усыпили, а частью их съели — это серньезно что съели это не шутка — я Алтая еще долго тянула — все думала вот лучше будет, вот помогут городу, а теперь когда вообще перестали снабжать население у меня руки опустились и уже теперь не об Алтае забота, а о тбабушке ее как-то надо поддержать, руки у ней совсем не действуют.
Обстановка города: трамваи не ходят, радио молчит электричества нет, о газе вообще забыли, воды нет, дров нет, а обстрелы со стороны немцев ежедневные, вчера обстреляли Фабрику Анисимова и дет. Сад на Обводном. Продовольствие — нет, и ходит по улицам измученный, истощенный умирающий народ. Доколе еще нам терпеть, мой сынку, неужели я умру с голода и не увижу тебя, эта мысль приводит меня в ужас, я так хочу тебя видить, видиеть тебя радостным и счастливым…. вот пишу на работе, делать ничего не охота, нас на работе осталось всего двое, остальные по разному ушли… где-то грохочет орудие, повидимому опять обстерел, вот такогое снабжение мы получаем каждый день без карточек и обильно Немец всетаки выполняет свой план, Гитлер сказал, что Ленинград сотрет в порошек, правда здания он пока еще не стер, но людей он уничтожает голодом — и это смертность превосходит любую смертность от обстрела, бамбежки болезни Голод собирает обильную жатву в Ленинграде и позор тем кто равнодушно допускает это.
9/I-42 г. Алтай наверно сегодня сдохнет, уходя на работу я попращалась с ним он еще посмотрел на меня своими рыжими гляделками — и все. Юрик — это собака с голода сдохла, а сегодня ночью у нашей сострудницы с голоду умер отец 51 года, а не так давно она дядю похоронила — тоже с голода умер, у ее матери ноги опухли и она слегла, а ребеночек — девочка 1 г. 3 м. подходит к буфету и говорит «мама — дай, мама — аку» а что дашь если абсолютно нечего дать — только дают еще пока 200 гр. хлеба и то неизвестно из чего спечен т. к. цвет и вид у него весьма жуткий, — вот и все Юрасик, может когда ты будешь читать эти строки меня уже не будет я на очереди — сердце мое плохо работает, вот бабушку жаль, вчера вечером, нагрела воду положила соли налила скипидару сделала ванну для рук, завязала теплыми тряпками, почитала ей и уложила спать. Сегодня утром встала в 6 час. убрала кухню подтерла и вычистила за Алтаем, переложила его на сухое прикрыла напилила дровец, наколола скушала кусочек хлебас чаем и поплелась, зашла в магазин — НИЧЕГО, ПУСТО
Г-О-Л-О-Д
12го января.
Юрик, мой мальчик никакого улучшения в смысле еды, сегодня я сама видела жуткий труп брошенный прямо на нашем собачьем проспекте, да уж он не собачий, собак нет — нет и Алтая он умер 9го января 12 часов тихо и покойно, но Юрик каково мне было, я не хотела, чтобы он валялся где нибудь на улице я его аккуратно запоковала в картон и как стемнело в 7 ч. верчера, на руках снесла и кинула в Фонтанку, его утром забрасали снегом и весной вместе с водой уплывет его труп, теперь о людских трупах так не заботятся, ты представляешь как мне его трудно было нести ведь сил совсем нет, упала левую руку разбила, но всетаки выполнила долг. Теперь Юрик очередь или за бабушкой или за мной Не выжить нам сынушка вот уже 12 дней ничего не дают есть только 200 гр хлеба. Родной, мой сынок как тяжело, как обидно умирать от голода как низко
15го января. Вчера шла на работу вижу толпа народа на дороге кто в каком положении кто на коленях, кто полулежит — под кожу ковыряют грязный обледенелый снег — спрашиваю оказывается пролили здесь соевое молоко так вот народ ковыряет снег и сосет его — это голод, да это голод.
Вторая картина, когда возвращаюсь с работы каждый день на саночках в кульках, в мешечках грязные измазаные люди везут черную землю. — оказывается в конце сентября были бомбами разбиты Бодаевские склады — жуткий был пожар, там было много сахара — вот он-то и горел — так вот нород ездит теперь туда и собирает эту землю что-то с ней делает, размучивает и пьет — это год голод, да это голод Сегодня утром я встала в 6 часов утра за в. хлебом в 400 гр. на двоих и простояла до — 10 часов утра холод, мороз замерзла пдо костей, а всего то у меня осталось кости до кожа, ноги как палочки: ты не сказал бы теперь, мой сынку «какие у тебя толстые ноги!» Все твоя мама весит теперь не больше 40 кгр.
После получения хлеба, побтащилась на работу и вот еще картина, когда идешь по Обвод. от Варш. до Балт. вокзала, встречаешь людей, везущих на саночках сразу два гроба, в одном гробу двоих так завернутые в тряпки штук до 10 встретишь в течении 10 минут. Мне сказали что 6 января зарегистрирован случаев смерти от истощения — 10.473 — какой фронт даст такую убыль живой силы? Вот это голод — да это голод И весь ужас в том что ты чувствуешь как голод костлявой рукой тянется к тебе и скоро задушит. Вот это сознание обреченности — самое тяжелое
5/II –42 г.
Вчера получила твое письмо от 13/XII была очень обрадована, конечно, мальчик мой дорогой, ты доволен что кончил так быстро школу, а я так беспокоюсь за тебя, куда вас отправят, что вас заставят делать. Боже! увижу ли я тебя, мой сынку, так я слабею с каждым днем от голода, как ногам будто гири привязаны еле, еле идешь такая усталость во всем организме и все время хочется есть.
Вчера свезла в приемный пункт нашу курьершу умерла на работе от голода, теперь похороны простые свезешь труп на саночках и сдашь на пункт, а если не хочешь везти — выброси прямо на улицу, в нашем садике на углу два дня женская голова валялась и все ноль внимания так мы привыки к трупам и ко всяким ужасам (по прежнему город полон трупов, наверно от голода в Ленинград уже умерло 1.500.000 чел
3 марта Получила вчера твое письмо от 21/XI там где ты описываешь меню я читала и текли у меня слюньки, дорогой мальчик если бы ты знал как голодает твоя бедная мама в три часа когда ешь похлебку то в процессе еды, чувствуешь что не насыщаешся и когда съедаешь то все равно голодна и можешь еще есть и есть, а есть больше нечего.
На днях проходила я через садик угловой и картина… под кустиком лежит кучка отрезанных рук и ног, где-то на Красноармейских усиленно убивают и готовят из людей варево И знаешь Юрик так отупели нервы что проходишь мимо всех этих кортин равнодушно, да видно есть предел всему. но нашим страданиям пока нет предела и когда настанет — неужели только смерть будет пределом.
Кончаю…