Когда он сдавал автомат и после прилета из Баграма, его срочно позвали к телефону:
— Товарищ полковник, майор Прянников умирает. Вас зовет.
Он не мог в это поверить: несколько часов назад комэск Серега Прянников, улыбаясь, спрашивал традиционное:
— Ну зачем тебе, доктор, такие полеты?
— Надо, Сергей, надо.
— А я через пару недель – домой.
Приглашаю в гости.
И вот Сергей — умирает?! Да как же так?!
— Высаживался десант, - тихо пояснил дежурный. — «Духи» из пулеметов подбили «вертушку». Удерживал машину, пока десантники и экипаж не спрыгнули на землю. А сам … Вертолет взорвался. Сильные ожоги…
…Он успел к другу. Пять часов уже как врач боролся за жизнь Сергея, но сделать ничего не смог. Вернее, он и не мог ничего сделать – восемьдесят процентов ожогов.
А потом он, военный хирург полковник Костюк Геннадий Андреевич, сел и… написал стихи. Первые в своей жизни. И в тот же вечер положил их на музыку:
Мы расстались, осталась лишь
память живая.
Нет Сереги – нас с ним
разлучила война.
Он сгорел, своей жизнью другие
спасая,
Не надевший ни разу свои ордена.
В Афганистане он провел более двухсот операций. За высочайший профессионализм при спасении раненых награжден орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени. Как автор и исполнитель песен, а в Афганистане их написано около двадцати, получил приглашение участвовать в телевизионном конкурсе «Когда поют солдаты».
А в роду у него ни медиков, ни поэтов не было. Правда, любил петь, закончил музыкальную школу. Но после школы вдруг поступил в Военно-медицинскую академию им. С. М. Кирова.
…Что-то грусть на душе. Чемоданы
в углу.
И гитара стоит сиротливо.
Завтра — рано, с утра —
покидаю войну,
А сегодня все вспомню, что было.
А дальше распорядилась судьба: медицина, Афганистан, песни.
Мы были знакомы с ним часа два, не больше. Впрочем, в Афганистане этого порой достаточно, чтобы узнать человека. Мы прилетели тогда из района боевых действий и чисто по-журналистски решили посмотреть, в чьи руки попадают из-под огня раненые.
Самые тяжелые — в его руки. На несколько минут нам разрешили заглянуть в операционную. Наперебой защелкали наши фотокамеры: потом из десятка снимков можно выбрать один. Хирурга такого выбора нет, каждый его раненый — первый и единственный, он не может, права не имеет тренироваться на десятке людей ради спасения одного.
— Саша, не напрягайся, лежи тихо. Вот так, успокойся. Все будет нормально.
— Вашу руку, доктор. — Саша — безусый десантник, искал опору.
Казалось, вот-вот хирург, успокаивая, дотронется до плеча раненого. Но руки, руки уже должны были касаться только инструмента. Затем в «Журнале учета операций» появится запись: «Рядовой… Огнестрельное пулевое проникающее ранение живота с повреждением внутренних органов. Ход операции…» И на трех страницах подробно и четко — о каждом движении хирурга, спасшего жизнь солдата.
После этой операции, узнав, что в район боевых действий вечером летит «борт», он решил отправиться туда сам.
Словно с братом, в его боевом
вертолете
Из Баграма в Руху сквозь
обстрел — как в провал!
«Ну зачем тебе, доктор, такие
полеты?»
Каждый раз он вопрос этот мне
задавал…
Мы как-то привыкли писать и говорить, что дома, в Союзе ждут солдата. А ведь полковников, майоров, лейтенантов тоже ждут — родители, жены, дети. В Афганистане ведь небо, горы и эта израненная земля — на всех одни. И полковник прекрасно знал, что лететь опасно.
Но не лететь он мог. Там, в непосредственной близости от выстрелов и минных ловушек, он на несколько часов раньше мог начать борьбу за жизнь раненых. А о себе уже думать не приходилось …
Майор Н. ИВАНОВ,
капитан I ранга
Л. ЯКУТИН (фото).