Конечно, популярнейшие по сей день романы Ильфа и Петрова много о чём:
1) о советской действительности 1920-х;
2) о герое-плуте, подобном Чичикову и героям европейских плутовских романов;
роман “Двенадцать стульев” также является:
3) ремейком-адаптацией “Шести Наполеонов” А.Конан-Дойла;
и вместе с “Золотым телёнком” -
4) злободневной сатирой на пороки отдельных личностей и социальных классов и т.д. и т.п.
Почти ни у кого, наверно, не вызывает удивления неожиданное обилие библейских цитат и религиозных аллюзий не только в самом тексте, но и в названиях отдельных глав. Просто все привыкли к любимым остроумным шуткам. Что кроется за этими отсылками? Прихоть авторов, одесский юморок, а может, повесточка 1927 года?
Конечно, существуют и различные исследования (научные и не очень), где делаются выводы о смысле отсылок как о добавляющих колорита и комизма, расширяющих эпизоды до символического значения, связывающих с литературой и культурой уходящего в небытие дореволюционного прошлого. Этакие обломки былых времён, прежних мiровоззрений.
К слову сказать, нечто подобное мы наблюдали на занятии “Осколки Евангелия воскресят мёртвых душ?” Связь с гоголевской поэмой важна и в нашем нынешнем изыскании.
Ну что ж. “укдяроп оп мёсв обО”, как читал я в детстве на книжном корешке, когда узнал от папы о существовании палиндромов.
1. Количество стульев связано с библейскими, сакральными, символическими числами?
12 - это число апостолов и сыновей Иакова (колен Израилевых). У Конан-Дойла бюстов Наполеона было 6. Так…
Но ведь стульев в романе 24! 2 гарнитура Гамбсовской работы! Их поделили между собой две “конкурирующие фирмы”: Бендер с Воробьяниновым и отец Фёдор. И обе фирмы потерпели поражение: банкротство, смерть, безумие.
Число 24 может указывать на 24 старцев из “Апокалипсиса”, которые воссядут на престолах, чтобы судить людей (народ Израиля, Церковь). Повеяло эсхатологией (учением о конце света).
24 - это и количество часов в сутках. В последних сутках мiра? Роман - суд, который мы наблюдаем? Суд над всем мiром? Над старым мiром и его пережитками из дореволюционной России? Над русским народом? Над христианами и Российской церковью?
Или пародия на все эти суды?
“Лёд тронулся. Заседание продолжается, господа присяжные заседатели”.
И читатели.
2. “Двенадцать стульев” и “Мёртвыя души”: главный герой - плут-антихрист?
Оба произведения начинаются с похожего описания условного и типичного города. Авторы 1920-х явно отсылают к поэме 1840-х. А знакомый ироничный, даже сатирический характер считывается с первых предложений:
“В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть”.
“В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, — словом, все те, которых называют господами средней руки”.
И “Двенадцать стульев” и “Мёртвыя души” легко укладываются в характеристики плутовских романов, где герои-мошенники пытаются разбогатеть, реализуя различные не вполне законные схемы, впрочем, стараясь “уголовный кодекс чтить”.
Если роман Ильфа и Петрова - своеобразный русский ремейк “Шести Наполеонов” Конан-Дойла, то поэма Гоголя - о Чичикове-Наполеоне, Чичикове-антихристе. Такой вывод делают помещики и чиновники, пытаясь понять, кто же на самом деле Чичиков - фальшивомонетчик, капитан Копейкин, бежавший с острова св.Елены Наполеон, антихрист. А ещё она - о несущихся конях Апокалипсиса, подгоняющих Тройку-Русь, которую читатели наблюдают через странствия героев. Не под одну ли из этих лошадей, вырвавшейся из “кареты прошлого”, однажды попал О-бендер?
Случайно ли это стилевое, жанровое и сюжетное сходство? Может ли советская сатира подразумевать такие глобальные мистические смыслы, хотя бы в шутку? Кто, в конце концов, в “Двенадцати стульях” Чичиков, Наполеон, антихрист?
3. Тройка героев-плутов по Руси
Остап Бендер, конечно, главный претендент на роль антихриста в эпоху НЭПа. Неизвестного национального, социального и религиозного происхождения “сын турецкоподданного” продумывает мошенническую схему добычи стульев и по большей части реализует этот проект, играя роль Мефистофеля при “гиганте мысли” Кисе Воробьянинове.
Отец Фёдор, узнавший на предсмертной исповеди тёщи Воробьянинова о бриллиантах, зашитых в стул, давно славился различными способами разбогатеть (варил мыло, разводил кроликов и породистых собак), идеалом его был - свечной заводик.
Ипполит Матвеевич (Киса) Воробьянинов, бывший “предводитель дворянства”, переобувшийся в работника ЗАГСа, промотавший имение жены вдовец, легко был вовлечён в “погоню за стульями”, за “брильянтовым дымом”.
4. Пародия на Страшный Суд
Три плута перед концом времён спешат урвать последний лакомый кусок. О том, что Остап с его свитой в “Золотом телёнке” напоминает Воланда из “Мастера и Маргариты”, только в сниженном сатирическом варианте, говорилось не раз. Остап, конечно, похож и на Чичикова. А может ли он быть образом антихриста?
О.(не отец, а сын)Бендер - лучший добытчик среди двух других кладоискателей. О.Бендер не лишён обаяния, чести (“уголовный кодекс мы должны чтить”), изобретательности. Он умирает, но “воскресает” в следующем романе Ильфа и Петрова с ещё более откровенным библейским названием “Золотой телёнок” и с ещё более обильным цитированием Священного Писания (об этом тоже достаточно статей в интернете).
Двое других плутов из “Двенадцати стульев” сходят с ума и “умирают”, не переходя в следующее произведение, навсегда. Остап же преодолевает смерть, “воскресает” в “Золотом телёнке”.
5. “Священники” новой России
Чем же похожи между собой отец Фёдор Востриков и Киса Воробьянинов? Оба они представители царской России (священник и дворянин), не потерявшиеся в России советской. Для отца Фёдора церковная жизнь, скорее, связана с заработком, а Киса нашёл себе работу.
И главное: оба они совершают таинства! Отец Фёдор как священник, Киса - как работник ЗАГСа (в прежней России функции регистрации рождения, брака, смертей лежали на Церкви):
“Ипполит Матвеевич с ловкостью фокусника принялся за работу. Записал старушечьим почерком имена новобрачных в толстые книги, строго допросил свидетелей, за которыми невеста сбегала во двор, долго и нежно дышал на квадратные штампы и, привстав, оттискивал их на потрепанных паспортах. Приняв от молодоженов два рубля и выдав квитанцию, Ипполит Матвеевич сказал, усмехнувшись: "За совершение таинства",- и поднялся во весь свой прекрасный рост, по привычке выкатив грудь (в свое время он нашивал корсет). Толстые желтые лучи солнца лежали на его плечах, как эполеты. Вид у него был несколько смешной, но необыкновенно торжественный. Двояковогнутые стекла пенсне лучились белым прожекторным светом. Молодые стояли, как барашки.
- Молодые люди,- заявил Ипполит Матвеевич выспренно,- позвольте вас поздравить, как говаривалось раньше, с законным браком. Очень, оч-чень приятно видеть таких молодых людей, как вы, которые, держась за руки, идут к достижению вечных идеалов. Очень, оч-чень приятно!
Произнесши эту тираду, Ипполит Матвеевич пожал новобрачным руки, сел и, весьма довольный собою, продолжал чтение бумаг из скоросшивателя No 2.
<…>
Служебный день подходил к концу. На соседней желтенькой с белым колокольне что есть мочи забили в колокола. Дрожали стекла. С колокольни посыпались галки, помитинговали над площадью и унеслись. Вечернее небо леденело над опустевшей площадью. Ипполиту Матвеевичу пора было уходить. Все, что имело родиться в этот день, родилось и было записано в толстые книги. Все желающие повенчаться были повенчаны и тоже записаны в толстые книги”.
Таким образом Киса - “священник” советского государства, но и про отца Фёдора есть интересная деталь как про чисто советского священника:
“Отец Федор улыбнулся и, внимательно глядя на себя в зеркало, начал подстригать свою благообразную бороду. Волосы сыпались на пол, ножницы скрипели, и через пять минут отец Федор убедился, что подстригать бороду он совершенно не умеет. Борода его оказалась скошенной на один бок, неприличной и даже подозрительной.
Помаячив у зеркала еще немного, отец Федор обозлился, позвал жену и, протягивая ей ножницы, раздраженно сказал:
- Помоги мне хоть ты, матушка. Никак не могу вот с волосищами своими справиться. Матушка от удивления даже руки назад отвела.
- Что же ты над собой сделал?- вымолвила она, наконец.
- Ничего не сделал. Подстригаюсь. Помоги, пожалуйста. Вот здесь как будто скособочилось...
- Господи,- сказала матушка, посягая на локоны отца Федора,- неужели, Феденька, ты к обновленцам перейти собрался?
Такому направлению разговора отец Федор обрадовался.
- А почему, мать, не перейти мне к обновленцам? А обновленцы что - не люди?
- Люди, конечно люди,- согласилась матушка ядовито,- как же: по иллюзионам ходят, алименты платят...
<…>
Полчаса шагал отец Федор по комнате и, пугая жену изменившимся своим лицом, молол чепуху. Матушка поняла только одно: отец Федор ни с того ни с сего остригся, хочет в дурацком картузе ехать неизвестно куда, а ее бросает”.
Страх матушки, что батюшка “к обновленцам перейти собрался” частично раскрывается в её реплике. Ведь так называемые обновленцы (Живая церковь) декларировали такие новшества в церковной жизни как развод для священников без лишения сана, женатый епископат и многое другое не менее завлекательное.
И хотя обновленчество в некоторых случаях возникло как стихийное постреволюционное явление, оно очень быстро было поддержано ГПУ. Цель властей было, конечно, создать параллельную церковную структуру для общей смуты в стане православных и постепенное уничтожение всякой церковной жизни либо подмена законной преемницы дореволюционной церкви (с патриархом Тихоном) неким госорганом похожим на церковь и лояльным власти.
В этой погоне за выгодой в новых политических обстоятельствах возникало много различных церковных структур. Отец Фёдор, привыкший плутовать и изворачиваться, не видел ничего плохого в том, чтобы подыскивать более тёплое и безопасное местечко, например, у обновленцев под крылом ГПУ.
6. Старгородский лев и Сергий Страгородский
Можно сказать, что Киса и о.Фёдор заняли своё “священническое” место в новой России.
При этом на фоне их поисков (сокровищ из старого мiра для обустройства новой жизни в счастливом будущем) в СССР 1927 года происходит важнейшее церковное событие:
29 (16 ст.ст) июля заместитель местоблюстителя патриаршего престола митрополит Нижегородский Сергий по фамилии Страгородский подписывает послание (известное как Декларация митр. Сергия 1927 года), в котором заявляет о лояльности существующей власти и по сути “принимает” на себя “бремя” главы церкви. 18 августа того же года документ был опубликован в газете "Известия".
Вот бы куда податься Кисе и о.Фёдору. Но в июле и августе они пребывали в активном поиске стульев. И только в сентябре отголосок большого мистического события докатился до кладоискателей. Своеобразным знамением стало Крымское землетрясение в ночь с 11 на 12 сентября, во время которого Воробьянинов и Бендер едва не погибли.
Землетрясение было страшным апокалиптическим событием во многих отношениях: большая разрушительная сила, огненные явления на Чёрном море, сильные сдвиги земной коры - и всё это в районе “колыбели” российского православия.
Случайно ли совпадают фамилия митрополита Сергия (бывшего в обновленчестве не последним человеком) с “титулом” Воробьянинова, вынесенного в заглавие первой из трёх частей романа “Старгородский лев”? В любом случае совпадение примечательное и добавляет штрихов к общему смыслу, заостряет сатиру на попытки некоторых церковных деятелей служить советскому государству, а также усиливает значимость отсылки к мистическому гоголевскому сборнику “Миргород”.
Сборник “МирГОРОД” открывается “СТАРОсветскими помещиками”, в которых показан распад идиллии, а завершается не менее апокалиптической «Повестью о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», где финальная реплика "скучно на этом свете, господа" указывает на бессмысленность дальнейшего существования человечества.
7. Остап Бендер - не граф Монте-Кристо
На фоне церковной смуты, крымского землетрясения, надвигающейся эпохи репрессий с усилением гонений и на верующих (несмотря на Декларацию, которую власти использовали как орудие против несогласных с узурпацией Сергием церковной власти в России), разрушения храмов, сворачивания НЭПа совершает своё победоносное шествие по стране “воскрешённый” Ильфом и Петровым мошенник и плут Остап Бендер в романе “Золотой телёнок”.
Он -
- начальник “Рогов и копыт” (хе-хе),
- индийский йог (бывший поклонник Заратустры),
- великий комбинатор (повеяло великим инквизитором из “Братьев Карамазовых”, упомянутых в телеграмме гражданину Корейко),
- служитель золотого тельца (отвергший 10 заповедей Моисея и условно чтущий уголовный кодекс, хотя УДО О.Бендеру не светит),
- глава воландоподобной свиты (Булгаков, кстати, в это время активно общался с авторами “Золотого телёнка” и вполне мог рассказать о замысле и первых набросках будущего фаустианского романа “Мастер и Маргарита”),
- единоличный миллионер-одиночка, нашедший всё-таки затерявшегося в толпе зомби апокалипсиса (людей в противогазах) гражданина Корейко, но упустивший Зосю Синицкую-в-руках,
- несостоявшийся граф Монте-Кристо (переводится как “Гора Христа”) в недостижимом городе-рае Рио-де-Жанейро с самой большой в мiре статуей Христа, достроенной как раз к 1931 году, когда выходит роман “Золотой телёнок”,
- неудачливый лжехристос: “Мне тридцать три года… А что я сделал до сих пор? Учения я не создал, учеников разбазарил, мёртвого Паниковского не воскресил”,
- так и не явившийся антихрист, который не смог соединить в себе власть светскую и духовную: румынскую границу пытается перейти обвешанный золотом с архиерейским крестом и в тиаре (не в терновом венке, а в облачении папы Римского), но его грабят пограничники, а лёд на реке… реально тронулся,
- возможно, будущий советский управдом, “друг человека”, который постоянно “меняет профессию” в фильмах Леонида Гайдая.