Предупреждение: эта часть может содержать неприятные сцены
*************
Выстрел эхом отразился сразу в нескольких мирах. Девушка с ножом взвизгнула, пытаясь забиться глубже в угол на втором этаже. Услышавший эхо ее голоса мужчина с пустым револьвером удивленно вскинул голову. Он точно знал, что больше никого не осталось. Показалось? Рядом с ним на секунду мелькнула тень. Отражение растерянного мужчины с книгой в руках блеснуло в каплях слез на лице мужчины. Звук выстрела дошел до него с западанием, разорвав его растерянное оцепенение.
Теченье густого, черного ручья окончательно остановилось. Немного застыв в спокойствии, то, что раньше было водой, потекло в обратном направлении. Поднимаясь между темных ничего не отражающих камней, жидкость возвращалось своему источнику. В ней не было видно ни отражения, ни даже намека на влажный блеск. Черной змеей, она терялась в глубине прогибающегося под луной леса.
Алексей вскрикнул – резкий звук напугал его. Горячая липкая жидкость брызнула в глаза, заставив зажмурится. Микаэль, инстинктивно пытающийся удержать свою кровь, судорожно схватился за разорванное горло. Широко раскрытые глаза все еще видели медленные движения мира вокруг. Сознание не почувствовало боли, но... Кажется она была? Где-то на задворках сознания он понимал, что чувствует боль, но словно это было слишком далеко. Кажется кто-то его подхватил. Множество рук, прикосновения. Голоса. Далекие. Словно крики в тумане. Слышно. Кажется они что-то говорят, зовут. Свет в глаза. Черт, Такеши, вечно ты с этим фонариком. Однако к угасающему удивлению Микаэля, он не почувствовал боли от яркой вспышки маленькой лампочки. Наоборот – белый свет мягко заполнял сетчатку, проникая невероятно глубоко через раскрывающийся шире зрачок. Обычно это ведь неприятно, верно?
Голоса. Голоса вокруг. Слишком много – они сливаются в какофонии. Его имя – повторяют так часто. Но что толку. Свет убрали, наконец-то. Слишком много прикосновений. Там, за спинами, кто-то смотрит на нас? Словно два черных глаза. Впрочем, уже не важно.
Жена и сын. Друзей жалко, им на это смотреть, но эти двое... Застывающее сердце сжимается от боли. Как они без него, как они без мужа и отца? Узнают ли они, как это произошло? Нет, пусть лучше даже не догадываются, ведь это причинит им дополнительную боль. Мой мальчик, неужели я не увижу, как он взрослеет? Могу лишь представить, но как это все будет на самом деле? Я делал все ради них. Но я никогда не хотел причинить им такую боль. Если бы можно было сделать так, чтобы они о нем забыли. Меньше всего Микаэль хотел, чтобы они плакали. Впрочем, не ему говорить – мужчина почувствовал, как из уголков его глаз начинают бежать тонкие струйки слез. Такие ледяные, мороз по коже. Буквально все тело сотрясается от этих пронизывающих до костей влажных дорожек. Кажется, больше его не трясут?
Как это произошло? Он стоял, чувствуя какое-то оцепенение, потом подошел Алексей, а потом... Звук выстрела. Но кто? Револьвер, абсолютно пустой – он ведь лежал в кармане у самого Микаэля. Не важно. Все это не важно. Больше не имеет смысла. Кто-то плачет. Наверное Ада. Кто-то держит за руку, кто-то подложил что-то мягкое под голову. Потолок. Он всегда был таким высоким? Жена и сын. Далеко.
Темнеет. Прикосновения становятся все более далекими. Лишь дрожь от собственных слез все никак не отпустит. Во рту так сухо. Даже горло горит изнутри, словно он пробежал марафон без капли воды. Лишь гомон голосов окружал его.
Страха нет, забавно. Точно, Такеши. Когда-то рассказывал... Гормоны? Что-то. Там. Идет. Внутр... Споко... Темн...
Последний глубокий выдох.
Темнота.
