Она ведь его уже забыла почти, он давно не объявлялся. А тут приехал, у садика ее подкараулил, сюрприз. Машинку ей привез. Хорошенькая такая, как настоящая - ручечки, лампочки, блестит вся.
Я ей говорю - Надя, мы же тебе деньги даем, ты такую машинку и сама могла купить.
Молчит. Она вообще всегда молчит, в этом смысле она в меня. И спать пошла с машинкой с этой, обняла ее прямо всю.
Он и раньше так делал, ну помогал в смысле. То куклу купит, то что. Но видеться особо не виделись, он не хотел, чтобы мы на что-то надеялись.
Она тогда веселая такая стала, с утра платье наденет и ходит. Раньше-то не заставить было. Ну, я ей еще два платья купила, синенькое и другое, беленькое, на распродаже. Пусть, думаю, красивая ходит. Пусть хоть это. Живой же человек все-таки.
Что-то клеила сидела, их научили, потом подходит, просит - завяжи бантик. Не получался у нее бантик на коробочке, все сама склеила, а бантик никак. У нас эта коробочка полгода потом на телевизоре стояла.
Уже и день рождения прошел, и новый год. Я думаю - надо же, сколько терпения у человека. Потом, конечно, отпустило. Засыпать даже стала нормально, а то я уже замучилась с ней сидеть.
Потом, через год где-то, опять стала кукситься. Ничего не говорит, ни словечка, в этом смысле она в меня, я же говорю. Просто вся стала опять как-то как будто не здесь. Не веселая, не грустная, а вот прямо как будто нет ее. Из садика попросила ее позже забирать.
Я как-то раз специально приехала пораньше, спряталась за кустами, смотрю. А у них там перед кустами перед этими стоянка для машин. Так она на стоянку на эту вышла и стоит. Не ждет, по сторонам не смотрит - просто стоит. Просто находится на этом месте.
Так я поняла, что он опять приезжал. Ну что, тоже можно понять. Тоже ведь живой человек.
И вот она каждый день так. Выйдет на стоянку, побудет там немножко, а потом я ее забираю, дальше живет. Чисто на автомате, как машинка.
Я же говорю, она в меня. Только я себе такого не позволяю уже. Стоянок этих.
А я ведь тоже живой человек, между прочим.
Из книги "Гипноз и наркоз"