Кира понимала две вещи. Первое: она сама себе усложняет жизнь, причём делает это сознательно; и второе: она прекрасно знает, что нужно делать, но не делает этого.
Всё было очень просто: нужно было рассказать правду. Но Кира не могла заставить себя сделать это.
Она делала вид, что ей хорошо и весело, но мысли снова и снова возвращались к вырванным из дневника листам, к сообщению Милы, к смерти Анфисы… снова и снова. Толку от этих мыслей не было никакого, Кира просто накручивала себя и всё.
Обмануть Вадима не получилось, но разве для неё это стало чем-то неожиданным? Разве она не понимала, что он догадается обо всём?
Вечером, когда они остались вдвоём, Вадим спросил у Киры, что случилось. Девушка попыталась быстро сообразить, какой ответ покажется Вадиму наиболее правдоподобным, но не смогла. Он предположил, что это как-то связано с Анфисой.
— У меня всё хорошо, — сказала Кира.
— У тебя не может быть всё хорошо, — возразил Вадим, — сегодня ты похоронила подругу.
— Я похоронила? — переспросила Кира, — ты издеваешься? Меня даже на прощании не было.
— Ну, в смысле… ты поняла, что я имел в виду.
Кира понимала.
— Всё хорошо, — повторила она.
— Не ври.
— Не вру, — произнося эту фразу, она не смотрела на него.
— Ты бы не стала спрашивать у Андрея про открывающих глаза покойников, если бы всё было хорошо, — сказал Вадим, может быть, чуточку слишком уж жёстко.
Кира действительно спросила у Андрея, было ли в его практике что-то подобное. Что-то подобное — это звучало максимально глупо и нелепо. Что-то подобное — это как?
Кира постаралась задать свой вопрос как можно более ненавязчиво, но… кого она пыталась обмануть? Новых подружек, которые были в курсе всего? (Даша опустила глаза, а Ева машинально вложила свою руку в руку Андрея). Вадима, который слишком хорошо знал её? Знал и понимал. Марка, которому, в принципе, было плевать. Но даже он внимательно посмотрел на неё, как будто решал для себя, надо ему это или нет. В тот момент Кира ещё не понимала, что теперь, когда они с Вадимом вместе, им всем было не плевать. Ева, Даша — все они стали частью чего-то, что имело смысл. Подруга моего друга — мой друг. Как-то так.
В её откровенную ложь не поверил никто. Ложь, враньё… Кира всерьёз задумалась над тем, чем отличаются эти два слова. Какой-нибудь эмоциональной окраской, на которую всем плевать? Как плевать на стоимость билетов в общественном транспорте тем, у кого есть своя машина. Слово «ложь» звучала как-то более… изысканно, что ли. В её же случае это была примитивное враньё.
— Вот и сейчас у тебя такое странное лицо, — сказал Вадим, — что не так?
Кира чуть не рассмеялась. Если бы Вадим знал, о чём она сейчас думала (а чем отличается…), он бы решил, что она… ну, не сошла с ума, конечно, но… как сказать… слишком перенервничала из-за смерти Анфисы.
— Кира?
— Сегодня, когда мы с девочками были на озере, Мила прислала какое-то совершенно дикое сообщение. Бред. Полнейший бред.
— Но не для тебя, да? — негромко спросил Вадим, — для тебя это не было бредом.
Кира никак не отреагировала на вопрос Вадима, но это и была её реакция. Он всё понял.
— Она сказала… написала, что Анфиса открыла глаза, а потом заплакала. И всё это случилось во время прощания.
— Мила заплакала? — переспросил Вадим.
— Анфиса. Открыла глаза и расплакалась.
Кира беспомощно усмехнулась, как бы оправдываясь перед Вадимом за свои слова. Она чувствовала, что окончательно запуталась в происходящем, и думала, что Вадим — такой всегда рационально мыслящий Вадим, — будет злиться на неё. Но Кира снова, уже в который раз, ошиблась.
— Ну, видишь, Андрей сказал тебе, что в его практике такого никогда не было, что он только читал об этом, — сказал Вадим, — и вообще, если бы это произошло, то… я не знаю… это было бы связано с сокращением мышц или…
— Хватит, — перебила его Кира, — сейчас мне меньше всего хочется обсуждать это.
— Не будем, — согласился Вадим, — ты звонила Миле?
— Нет. Представляю себе, что она… Короче, нет. Не звонила.
Они помолчали. Кира смотрела на Вадима, пытаясь понять, что означает выражение его лица. Она уже видела его таким. Задумчивым. Может быть, слегка отстранённым. И каким-то ещё, Кира не могла подобрать правильное слово. Решительным и неуверенным одновременно. И снова Кира спросила себя, не врёт ли ей Вадим. Не знал ли он больше, чем говорил? Но, с другой стороны, а что он мог знать. Кем был тот загадочный человек, который вырвал страницы её личного дневника — это он знал?
Зазвонил её телефон. Кира посмотрела на экран, уверенная, что увидит имя подруги, но это была не Мила. Это была Алина — девушка, с которой они… когда? — сто лет назад? — обсуждали на первом этаже смерть Анфисы. Кира нажала на кнопку связи, испытывая тревогу и страх.
— Кира, привет, — сказала Алина, — хоть ты ответила.
хоть ты ответила. а кто не ответил?
— Тебя не было на похоронах, — сказала Алина и замолчала. Кира нервно глянула на Вадима. Алина продолжала молчать, как будто ждала подтверждения своих слов.
тебя не было на похоронах
Но разве Алине требовалось подтверждение очевидного?
— Я… это… я не смогла, — сказала Кира, чувствуя себя очень глупо. Она оправдывалась перед практически незнакомым ей человеком, но проблема заключалась в том, что Кира на самом деле чувствовала себя виноватой.
На озере они пили вино, но сегодня оно не расслабляло.
— Ещё не в курсе того, что произошло на прощании? — спросила Алина.
Кира буквально похолодела от ужаса. До разговора с Алиной у неё ещё оставалась слабая надежда, что Мила наврала ей. Зачем? Это уже был другой вопрос.
— Мила звонила мне, — проговорила Кира медленно и заторможенно, — вернее, писала.
— Правда?
— Да.
Кира подняла глаза на Вадима. Он стоял у окна, спиной к ней.
— Я не знаю, что рассказала тебе Мила, но… в какой-то момент она вдруг начала кричать.
— Кричать?
— Да. Она начала кричать, что Анфиса открыла глаза. Представляешь? — по голосу чувствовалось, что Алина напугана. И в этом не было абсолютно ничего странного, любой бы испугался.
— Её попытались успокоить, но… короче, её просто вывели из ритуального зала. Или как там правильно называется это место, не знаю. Потом Мила начала говорить, что Анфиса открыла глаза, потому что ищет кого-то.
— Кого-то? — осторожно повторила Кира.
— Ну, да, Кира. Да. Мила говорила, что Анфиса искала тебя.
Кира закрыла глаза и сделала глубокий вздох, прежде чем задать следующий вопрос, ответ на который она, в принципе, уже знала.
— То есть, на самом деле ничего такого не было? Она не открывала глаза?
— Нет, конечно, Кира! Ты что!
Вадим повернулся к ней. Красивое лицо было бледным и напряжённым. Кира покачала головой: ничего этого не было. Вадим кивнул.
— Я слышала о таких случаях, — продолжала Алина, — читала, но сама лично с таким ни разу не сталкивалась.
— Хочешь сказать, что Миле это померещилось?
— Понятия не имею. Но выглядело всё так, как будто Мила верила в то, что говорила. У неё была настоящая истерика. Она не притворилась.
— Ничего не понимаю, — пробормотала Кира и повторила уже громче, — что происходит? Я ничего не понимаю.
— Мы до сих пор тут, — продолжала Алина, — всё закончилось поздно. И мы выпили, короче, решили переночевать тут. Сняли номер в гостинице…
К чему все эти подробности? — подумала Кира с лёгким раздражением.
— Мы думали, Мила останется с нами, но после похорон она куда-то исчезла. Может быть, уехала в город, я не знаю. Ты не в городе?
— Нет.
— Мы волнуемся. Она не берёт трубку. Гудки идут, но она не отвечает. Сообщения до неё доходят, но она их не читает. Она вообще не выходит ни в один мессенджер.
— Я попробую ей дозвониться, — тихо сказала Кира, — или попробую созвониться с кем-нибудь, попрошу, чтобы сходили…
— Уже, — перебила Алина, — она не открывает. Ну, или её нет дома.
Кира закрыла глаза и с силой потёрла виски, пытаясь сообразить, что теперь делать.
— Кира? — позвала Алина, — ты ещё тут?
— Да… Да. А как она вела себя на кладбище? Она поехала на кладбище?
— Да. Стояла в стороне, к гробу не подходила.
— Кошмар, — Кира посмотрела на Вадима, — это какой-то кошмар.
— Позвони мне, если узнаешь что-то, хорошо? — попросила Алина, — если я что-нибудь узнаю, то позвоню тебе.
— Хорошо, давай.
Кира прервала связь, не сводя глаз с Вадима, и жёстко сказала.
— Ты говорил, что я хорошая подруга, да?
— Ну, я говорил, что ты была хорошей подругой Анфисы. Про других не знаю. Про ваши с Милой отношения я не в курсе, — спокойно ответил он.
— Про наши отношения с Анфисой ты тоже был не в курсе, — огрызнулась Кира, — когда она предложила провести нам спиритический сеанс, чтобы попросить у Маши прощения, я просто согласилась, хоть и понимала, что это полнейшая… глупость. Нелепость. Я должна была её отговорить, а я просто согласилась, потому что так было проще. Я хотела, чтобы Анфиса оставила меня в покое.
На Вадима её слова не произвели абсолютно никакого впечатления.
— Ты и не обязана была, — спокойно сказал он, — и потом, ты, правда, думаешь, что она бы послушала тебя?
— Можно было бы что-то придумать. Можно было не оставлять её одну.
— Не оставлять одну?
Она кивнула, сознательно не обратив внимания на его тон.
— Хорошо. А были ли какие-то предпосылки к тому, что она собирается сделать? — поинтересовался Вадим. Кира раздражённо посмотрела на него и осеклась: Вадим не язвил. Он действительно хотел знать.
— Понимаешь, что странно, — продолжил он, убедившись, что Кира не собирается орать, — сначала Маша вдруг… именно вдруг, потом Анфиса. И никаких предпосылок к этому не было. Так, и правда, начнёшь верить во всякую… — он осёкся, заметив, как изменилось выражение лица девушки, и поспешно закончил; — нет, нет, Кира, солнышко, все покойники спокойно спят на кладбище. Не переживай.
Кира покачала головой и с отчаянием посмотрела на Вадима.
— Ты понимаешь, с Милой происходит сейчас то же самое, что происходило с Анфисой. Она видела…
— Или хотела, чтобы все так думали, — мягко перебил Киру Вадим.
— В смысле… Зачем?
- Я не знаю. Но это звучит как-то правдоподобнее, чем… — Вадим замолчал и покачал головой, не зная, как закончить.
— Она была настолько травмирована смертью Анфисы? — продолжил он через пару секунд, — у неё настолько богатое воображение? Как ей могло такое померещиться?
Кира набрала номер Милы. В динамике послышались длинные гудки. Один, второй, третий… Казалось, что каждый следующий был длиннее предыдущего как минимум на пару секунд. А потом гудки слились в один долгий нудный звук. Звук тупого, глухого отчаяния. Абсолютного отчаяния. Кира вдруг чётко осознала, что происходит нечто страшное. И, возможно, Мила была тут совершенно не при чём.
— Я должна поехать в город, — сказала Кира, — Вадим, я должна поехать к ней.
— Кому должна? — спросил Вадим.
— Я должна, — упрямо повторила Кира.
— Ты выпила. Темнеет. Не справишься с управлением. Всякое бывает.
— Тогда поехали вместе.
— Вместе, — повторил Вадим, — Кира, я тоже выпил. Мы все пили, кроме Даши. Посадишь за руль беременную девушку? Вряд ли Марку это понравится. Но Даша согласится, я даже не сомневаюсь в этом.
— Не говори глупости, — огрызнулась Кира, — я бы ни за что так не сделала. И Марк её не пустит.
— А я тебя должен отпустить, да? — с лёгкой угрозой в голосе поинтересовался Вадим.
— Ты никому ничего не должен.
— Ты же понимаешь, да, что мы сейчас просто занимаемся словоблудием? — спросил Вадим, не повышая голоса, — какой смысл ехать сейчас к Миле, можешь объяснить? Что ты хочешь там увидеть?
— Хочу убедиться в том, что с ней всё в порядке.
— Где ты будешь её искать? Трубку она не берёт, дома её нет.
— Ты не имеешь право решать за меня! — закричала Кира, — я сказала, поеду, значит, поеду!
— Ну, отлично, — спокойно ответил Вадим и вышел из комнаты. Кира недоуменно смотрела на закрытую дверь. Его реакция моментально привела её в чувство, злость прошла.
Вадим вернулся с ключами от машины. Не говоря ни слова, он протянул их девушке. Кира поражённо уставилась на парня, не понимая, как он согласился вот так просто отпустить её одну на ночь глядя. Потом на место недоумения пришла злость. Он должен был поехать с ней, в противном же случае, его слова — ты мне дорога, я хочу заботиться о тебе — не значили ровным счётом ничего. Пустой звук.
Не дождавшись от Вадима хоть каких-то действий, Кира молча взяла ключи и вышла из комнаты.
(продолжение)
**********************************************
🔗Ссылка на подборку «Страх: тень прошлого» 🔗