Человек в эпоху развитого искусственного интеллекта. Как эти две сущности: биологический интеллект и небиологический, уживутся на одной планете? Сегодня искусственный интеллект совсем еще дитя. Но растет этот новорожденный очень быстро! Не успеем и глазом моргнуть, как окажемся в ситуации, когда образно говоря - две хозяйки на одной кухне. И кто тогда кого? Об этом мой новый роман "No found или ошибка 404" Для тех кто не знает: not found означает не найдено. Это стандартный код ответа HTTP о том, что клиент был в состоянии общаться с сервером, но сервер не может найти данные согласно запросу. В данном случае - не хочет!
Ученый не имеет цели, у него есть только путь
Глава пятая
Он сидел на диване в своем кабинете в одиночестве. Уже был вечер. Горела настольная лампа с зеленым абажуром. В кабинете аскета не было ничего кроме письменного стола с планшетом и узкого диванчика, на котором он с трудом помещался. Да, были еще две репродукции. На одной стене висела репродукция Дюрера «Автопортрет в одежде», на противоположной стене «Salvator Mundi» Леонардо да Винчи. Народ дал этой картине другое название – «Спаситель мира». Красивый человек похожий на Христа и лучезарный Спаситель похожий на человека смотрели в упор друг на друга. Он любил эти парадоксальные картины. Он видел в них тайный смысл. К тому же, оба автора в свое время, были прекрасными математиками. Картины были написаны, примерно, в одно время. Время очередного ожидания конца света. Пронзительный автопортрет написан с абсолютной точностью. Но рассмотреть детали не удается – взгляд втягивает зрителя в себя, словно высшее космическое существо всасывает слабого человека. Человека – игрушку в руках невидимых высших сил. Он такой красивый, совершенный, весь из себя самодостаточный, но на самом деле – беспомощный. Неужели, математик, философ, идеальный художник Дюрер отрицал величие человека? На другой стене - размытый образ Спасителя мира. Немудрено – когда спишь, как Леонардо по два часа в сутки, все видится как сквозь легкий туман; так он и писал картины - в полудреме. Словно на переходе между сном и явью лучше виден смысл реальности. Спаситель держит в руке хрустальный шар. Этот шар всегда притягивал взгляд Грэма. Он видел, что в шаре нарушены законы преломления света. Леонардо гений геометрии, вдруг, игнорировал земной закон? Зачем? Он тоже отрицал господство человека? Может, он хотел сказать, что земные законы не равны сами себе? Два гения в одно и то же время, на разных сторонах Европы, не сговариваясь, пытались что-то очень важное сказать людям. Может быть то, что нет вовсе никакого особого превосходства человека, которое он сам себе приписывает? Глаза автопортрета встречаются с глазами Спасителя в пространстве, где-то посередине кабинета.
Грэм сильно хотел спать. Но слова жены о разводе не давали ему заснуть. Она меня специально пугает. Конечно, о разводе она по-настоящему не думает. Она очень хочет, чтобы я придумал выход из положения. Она надеется…. На что? На то, что я вылечу сына? Нет, конечно. Она не дура. Обстоятельства изменились и надо найти новую формулу жизни. Может быть, она передумает и останется? Сделаю, что она просит, и черт с ней! Схожу на дебаты. Что нибудь там расскажу. Сыграю шоумена – ученого, если она так хочет. Получу порцию славы. Может это как-то повлияет на ее решение? Или – все зря? Главный спаситель у нее теперь искусственный интеллект! «Как он скажет, так и будет» - так она сказала. Вдруг он вспомнил слова того студента, кого он обозначил как «Шар», в кафе «Аксиома». «Взорвать вычислительный центр?» - так он сказал? Ну, конечно – взорвать и покончить с этими вездесущими Интеллектами. Уничтожить их и получить у судьбы дополнительное время. Тогда мама с папой сами, без посредников, разберутся с собой как-нибудь, и сами найдут решение для сына.… А так всегда будет стоять между ними великий и могучий Интеллект на кристаллах.
Эта мысль его взбодрила. Сон прошел. Он решил пойти на кухню что-нибудь съесть и после пойти к сыну. Несмотря на позднее время, на кухне была Лиз. Увидела его, поняла сразу, зачем он пришел, и быстро сделала ему сэндвич. Спокойная, строгая, без эмоций. «Как робот» - подумал Грэм. «И я не знаю, хорошо это или плохо».
Ники лежал в своей постельке и не спал. Глаза его были открыты. Грэм наклонился, чтобы обнять его и в полутьме увидел свое отражение в больших и ясных глазах сына. Глаза были живыми, они слезились, моргали, хотя и редко, неохотно, но они были как зеркало. Внешний мир не проходил сквозь них, а отражался. Как будто мозг защищался от лишней информации. Грэм опустился на пол, рядом с кроватью сына. «Конечно, мне прошлый раз все привиделось. Когда человек не может решить житейскую задачу, когда он не понимает что происходит, то мозг его обращается за помощью к мистике. На самом деле, все проще. Никогда он уже не улыбнется, не обнимет меня. Надо привыкать к новой реальности. К тишине и одиночеству».
Грэм ослабил напряжение и тут же его глаза стали закрываться, сон с радостью ждал его. Он повернулся, чтобы уйти. В последний момент, он неожиданно увидел слабое зеленоватое свечение, исходящее со стороны Ники. Зеленоватый, фосфоресцирующей свет, похожий на цвет фосфора, на стрелках часов в темноте. Он вздрогнул. «Почему ты не спишь? Время позднее, спи» - сказал он шепотом. Привстал, наклонился и увидел вдруг то, что видел прошлый раз. Глаза Ники поменяли цвет. Его лицо покрылись красными пятнами. Грэм увидел огонь. Пламя металось, ища выхода. И не находя его выжигало леса. Все происходило очень быстро. Леса горели. Это было продолжение фильма. Грэм услышал неясный шум. Он напряг слух. Что-то знакомое. Ускользает… Ники пытается говорить? Не может быть! Грэм увидел, как пошел дождь, но нет – вместо воды оседает пепел. На оголенных руках Ники появились небольшие волдыри как от ожогов. Грэм потянулся к ним притронуться, но, испугался и отдернул руку. Пепел прошел. Стало жарко. Грэм расстегнул рубашку. Почувствовал стекающий пот на груди. Жадно вглядываясь в глаза Ники, он увидел изможденную от жажды обезьянку. Грэм судорожно схватил со столика рядом с кроватью Ники бутылку с водой и с трубочкой. Вложил трубочку в губы Ники. И тот стал жадно пить, как будто это он страдал от жажды. А Грэм смотрел на обезьянку. Та схватила бутылочку двумя руками. Она пила, сидя на четвереньках, запрокинув голову. Ее коричневая кожа изрезанная высохшими руслами рек, каналов, проглядывала сквозь большие проплешины некогда пышной шерсти. Время замедлилось. Выпив воду, она отбросила бутылку. И протянула Грэму черную иссохшую руку. Грэм как в гипнотическом сне протянул свою. Никогда он такого благородного и настолько братского прикосновения не чувствовал. И обезьянка заглянула в глаза Грэма. Никто и никогда еще так глубоко, до самой души не проникал в него. Он не знал, что душа его так глубока. По телу Грэма побежали мурашки. Он услышал мощный и далекий органный звук, в котором угадывались и хор морских волн, и звуки ветра истории. В мгновение перед ним пронеслись неясные войны. Грэм мог поклясться, что видел Наполеона, воюющего с царем Дарием, и Гитлера мечущегося под ударами короткого меча грека Александра. И ядерный взрыв, уничтожающий античных богов на Олимпе…. И много чего другого. Все перемешалось, и все было законченным, окончательным, обжалованию неподлежащим. Границы человеческих возможностей растворились в свободном космическом потоке новых, неизвестных еще человечеству значений.
Продолжения не могло быть. Окончание стремилось к своему началу. Хронология событий, их причины и следствия больше не имели смысла. И когда история окончательно замкнулась в большой хрустальный шар, он увидел в преломлении света отблески ясных лиц Ньютона и Галилея, Максвелла и Аристотеля, Марии Кюри и Архимеда, тут же были Дюрер с Леонардо, и множество других. Все лица пронеслись мимо, может только взгляд математика Грэма, в честь которого он получил свое имя, чуть дольше с удивлением задержался на нем. Образ обезьянки растворился как кристалл соли в воде. На смену жаре пришел холод. Грэм очнулся. Его покрыл холодный липкий пот. Грэм продрог. Ники равномерно сопел, он спал. Рядом лежала пустая бутылочка из-под воды. Силы окончательно покинули Грэма. «Может быть это галлюцинации? Нет, не похоже. Но откуда я знаю, как выглядят галлюцинации? Может, именно так? Надо будет почитать про галлюцинации, про паранойю… может быть…» - он заснул тут же, около кровати сына, прямо на полу, свернувшись калачиком, дрожа от холода. Все же он еще успел увидеть, как Лиз накрыла его пледом и аккуратно подложила подушку прямо на пол.… О, эти мгновения сна, как мгновения доброй вечности…
Продолжение следует....