Скоро уже два года, как на континенте гремят пушки. И вот, уже почти два года крепнет понимание, что текущий конфликт имеет сложную природу и комплексную причинность, несводимую к черно-белой смысловой палитре. В Сети мамкиных политологов пруд пруди – люди и без меня справляются, - но есть момент, на котором хочу остановиться, поскольку в нем я усматриваю религиозную компоненту. Религиозную не в смысле противостояния церковных институций, - ну, там попы друг с другом дерутся, - а в смысле восприятия проблемы и отношения к ней.
И здесь стоит начать издалека. На мой взгляд, одним из аспектов текущего конфликта является борьба за право постулирования нормы. Не секрет, что самый эффективный инструмент функционального единства западных стран, олицетворяемого союзами ЕС и НАТО с их сателлитами, отнюдь не оружие. И даже не экономика с культурой. Этим инструментом является способность эффективно постулировать и декларировать (навязывать) норму. Исторически, эта способность коренится в Новом времени и достигла своего пика в финале Холодной войны. Знаете, как в анекдоте: «Как вы стали миллионером? – Ну… Я покупал яблоки за цент, а продавал по два… - А потом? – А потом умер мой дядя-миллионер». Система, построенная на балансе блоков, развалилась и все плюшки подобрали сильные игроки. Это не хорошо и не плохо - это естественно.
Небольшая иллюстрация, чтобы было понятнее, о чем идёт речь. Думаю, многие уже поняли, что мало иметь ядерное оружие – надо получить одобрение на его использование от «пула экспертов». Ну, как сказать одобрение… Скорее, скорбное допущение, что трагическая необходимость имела место быть, что эти жертвы не напрасны, ибо…. А вот если «эксперты» скажут «Это преступление!», твое положение станет только хуже. И не факт, что даже оборонительное применение ЯО будет акцептировано, если ты не имеешь поддержки «экспертов». Не дай Бог, конечно, увидеть прецеденты... Как бы то ни было, "свободный мир" имеет инструменты и возможности выступать такого рода "экспертом", применяя кнут и пряник. В Древнем Риме нечто подобное называлось auctoritas - или ты ей проникся, или жди свато́в в lorica segmentata.
Судя по многочисленным заявлениям различных западных спикеров, источником этой способности является успешность в самых разных ее аспектах: норму определяет «сад», а не «джунгли». И наоборот: норма, как она определена западным единством, является источником успешности. Кто успешен, тот и прав – кто прав, тот и успешен. Да, это замкнутый круг, но на нем построена довольно популярная сегодня политическая модель. Это похоже на франшизу: выполняя ряд условий, ты можешь присоединиться к успешному бизнесу. Поэтому, внимательный наблюдатель видит, какие немалые усилия прилагаются, чтобы оспорить успешность друг друга и заявить максимально неудобные для оппонента критерии успеха.
Другими словами, мы вовлечены в борьбу за право определения смысла и ценности. В рамках этой борьбы не прошлое претендует на будущее, не архаика претендует на постмодерн, как порой полагают, а постмодерн сражается с постмодерном, используя архаичные формы. А что остается, когда «эксперты» не на твоей стороне? Но, тем ярче вызов, брошенный нормополагателю, тем критичнее он подрывает его нарратив. Поэтому, речь действительно идет о «судьбе Европы»: утрата способности определять и навязывать норму de facto резко снизит привлекательность модели и потенциал роста по франшизе. А это обязательно отзовется внутри самой модели. Как и в Риме, рост и внутренняя устойчивость коррелируют друг с другом.
К чему я, собственно, клоню… В этой борьбе за смысл и ценность граница «свой-чужой» пролегает весьма причудливо. Помимо естественного патриотизма «почвы и крови», свойственного Новому Времени, к исходу ХХ-го века в политических и культуральных границах Европы сложился и оформился, если угодно, «патриотизм смысла и ценностей». И вот тут проявляются контуры проблемы, потому что мы переходим от глобального к частному - к человеку в конфликте. Большинство из нас искренне (и естественно!) ощущают, что «держатель нормы» должен быть внешним для всех – традиционно, религии именно об этом и говорят: Иное (Божественное) рождает и санкционирует норму. Традиционные представления о развитых людских сообществах поддерживают этот инсайт: Божественное задает контуры нормы, земное оглашает и воплощает её. Погуглите про Законы Хаммурапи – там «шапка» как раз про это.
Но, сегодня норма выскальзывает из рук традиционного Бога и традиционного локального государства. Как и в былые времена, человек испытывает жажду принадлежности Иному, однако эта принадлежность все менее соотносится с Богом в традиционном понимании, а также выходит за традиционные границы мира "почвы и крови", предоставляя индивидууму возможность принадлежать Большому Миру. Для многих этот Большой Мир воплощается в западном функциональном единстве (прошу прощения за громоздкую конструкцию, но некоторым друзьям претит термин «блок»). Причем, это единство одновременно и ощущаемо, и бессущностно – как некоторые религиозные феномены. Например, Запад для многих свидетелей Большого Мира одновременно есть (как нечто влекущее и действенное) и одновременно его нет (как цельного персонального а́ктора) – это хорошо видно в дискуссиях. Большой Мир Истинных Ценностей метафизически лабилен. Его, как режиссера, нет на сцене – а постановка идёт…
Естественным ответом на подобные феномены является религиозная вера. Она позволяет пережить принадлежность Иному в реальном мире, где сообщества людей нарисованы «кровью» на «почве», где к совершенству слова и действия можно на миг приблизиться, но невозможно достигнуть. Являясь ответом на парадоксальное, вера нетребовательна к аргументам, но тяготеет к предельному. Это придает ситуациям и отношениям веры ультимативные оттенки - свидетельство веры должно быть радикальным. Возможно поэтому, в текущем конфликте мы видим такое количество напряженных ультимативных заявлений. По-своему, это естественно: в реальности нашего бытования предельное может быть осуществлено только в слове. Стороны на разных уровнях, в частных или в официальных контактах, интенсивно «кастуют» друг другу «заклинания» различной степени медийной и психологической мощности. И так будет продолжаться до тех пор, пока не будет обретен относительно стабильный компромиссный баланс между предельным и реальным, между «словом» и «почвой с кровью». Или пока право на определение нормы не будет решительно подтверждено за одной из сторон (это сценарий т.н. "стратегического поражения России"). В любом случае, перегретая за последние десятилетия идеализация нуждается в охлаждении и оно происходит.
Повторюсь: это мой личный взгляд. А я приверженец более традиционного патриотизма, без отрыва от «почвы и крови». Это не секрет для тех, кто более-менее регулярно читает мои размышления. Божественное Провидение созидает меня как часть Церкви, народа и страны – эта принадлежность имеет для меня ключевое значение. Через эту призму я смотрю себя и мир вокруг. Я знаю - далеко не всем это нравится. Да, в общем-то, и не должно́ – Бог творит нас разными. Собственно говоря, поэтому, в качестве примера, я пишу о религиозном восприятии Большого Мира в его западной инкарнации – sapienti, как говорится, sat и построить обратные примеры заинтересованный читатель сможет без труда. Но… Не моё это. Не моё. Писание свидетельствует: «Мир лежит во зле» (1 Ин 5:19) и любое благо, осуществляемое людьми, всегда, как минимум, относительно – пока не придет День Суда и новое небо не будет раскрыто над новой землёй. Тогда Царство Бога осуществится во всей своей силе. Я не верю в «сад» - я верю в руку Бога, протянутую мне среди тьмы и бури.
Как бы то ни было, если мы видим в картине происходящего религиозные оттенки, то многие детали становятся понятными. Поскольку религиозное претендует на человека предельно, то отношение к другому становится исключающим: или - или. Иное мнение (например, сомнение в твоей базовой позиции) – ересь, чьи адепты не могут претендовать на нормальность уже в силу своих претензий. Общение с ними оскверняет («нерукопожатность» во всех ее видах и вот это вот все – поэтому надо найти тех, кто транслировал нарративы еретиков, выявить их контакты итд). Неверный или еретик не может быть интегрирован – он должен быть «обращен». Коснеющий в ереси должен быть исключен («люстрирован» и так далее). Компромисса нет – есть покаяние, искупление через жертву (думаю, каждый легко найдёт подобие очистительных обрядов). Веру нужно свидетельствовать, постоянно предъявляя во вне своё Credo (каждая сторона делает это на своем понятийном и ценностном языке). Причем, россияне, как относительно юные адепты, проявляют, как это всегда бывает, гораздо бо́льшую горячность, чем более опытные, "исторические" поклонники, и в массе менее склонны задумываться о цене. Надо сжечь дом во славу веры? Сожжем, на пепелище построим новый. Есть и своя иконография – любая сетевая дискуссия это прекрасно показывает. Есть даже мученики. И, да – смешного здесь нет ни капли: я просто стараюсь показать, почему все это так ранит. Исключительно потому, что эта мелодия пишется религиозными нотами, а они, по-прежнему, имеют существенное значение для каждого из нас. Повторюсь: построить обратные примеры совсем несложно - ценностный характер конфликта отражается на всех вовлеченных сторонах.
Собственно говоря, даже реакция западного единства – это реакция на ересь и схизму. Мы наблюдаем «Крестовый поход»: ересь следует искоренить, схизму устранить, посадить на кафедры правильных «епископов», исправить смысловое поле. А пока «Бейте всех – Господь познает своих!» (с).
В этом ключе, реальные боевые действия носят вторичный характер и важны настолько, насколько могут продемонстрировать успех или неуспех оппонента, разрывая или поддерживая круг успеха и способности определять норму. Но, обратите внимание: стороны избегают объявлять войну – может быть потому, что, воплощаясь в "слове изреченном", столь древняя форма взаимодействия людей обретет актуальность и нормальность?
Кстати, традиционный патриотизм с этой точки зрения – тоже заблуждение. Простительное, если ты на правильной стороне, конечно. Как в Средние века: признаешь ты Папу или нет? И если ты не с Папой, то для тебя плохие новости...
Итог этих размышлений прост: христианин, как и всегда, стоит перед проблемой принадлежности. Чей я? Кому я принадлежу? Как расставлены акценты этой принадлежности? Что влечет меня и куда? Честный ответ у каждого свой. Но, христианин хотя бы ищет его, снова и снова критически переоценивая дары "мира, лежащего во зле".