Сверху бросили ведро на верёвке. Зачерпнул цемента, подняли, снова бросили. Цементный, подземный бункер. Заполнен цементом. Я уже по колено погрузился. Блин, часам капец. Ну кто ж знал то? Черпаю дальше. Между нами десять тысяч километров, как в песне. Впрочем, ситуация похожая. Примерно так же было в шахте. Только там мокро было и скользко, а здесь цементом дышать. Интересно сколько проживу после этого? Да ладно, здесь глубина всего шесть метров, а там тридцать было. И тоже опускали на верёвке. Ржавый бидон. Вычерпывать ядохимикаты со дна шахты после пуска экспериментальной межконтинентальной ракеты Минитмен, спёртой у американцев и поставленной на вооружение. Подписка о неразглашении побоку, срок давности истёк. А я везучий, моя первая армейская должность химик лаборант. Да просто насос сгорел, как всегда. Я ещё не видел в советской армии ни одного действующего насоса. Как мы холодную войну победили? Фиг знает.
С самого начала я хотел работать. Любил работать, мечтал работать. Всегда и везде находился в поиске за что взяться, войти в дело, помочь, участвовать, найти себе применение, принести пользу. Стать нужным, необходимым в общем процессе созидания и построения счастливого будущего. Придурок.
Всегда и везде я встречал одно и то же. Неприятие и отторжение. Ты не нужен. Ты лишний. В любой сложившейся системе лишние не нужны. Вот если дерьмецо убрать, или в шахту слазить, или утонувшие ключи достать из мазутной цистерны, тогда пожалуйста, милости просим. Спецодежды не дадим, в своей приходи. Господа, так я всё это и не только проделывал много раз! А можно чё-нить поинтеллектуальней, посложней и порадостней??? А? Нет? Ну тогда идите вы... далеко.
Я всегда не мог найти работу, перебивался подёнщиной и мне было стыдно. Мне всегда было стыдно не работать, не быть причастным к настоящему делу. Пионер хренов. Поэтому всегда искал, всегда в пути, брался за всё, шёл куда брали, делал что говорят, старался быть полезным. Впрочем, сейчас понимаю, что по другому и быть не могло.
Шли годы, ситуация не менялась. Чем больше я видел, тем хуже становилось моё настроение. Моё настроение совсем испортилось. Нет, оно перевернулось наоборот. Теперь я не хочу работать. Я не хочу работать в принципе. Никакая страна, никакая компания, никакое б@ядское общество не достойны моих прекрасных, честных усилий. Пошли вы все в ж@опу, господа!!! И мне больше не стыдно. Мне больше никогда ни за что не стыдно. Надоели.
На меня натягивали резиновый, герметичный костюм с противогазом, обматывали канатами и подвешивали над шахтой после пуска ракеты. Шесть солдат держали меня над пропастью, пока я из брандспойта, нейтрализующим раствором из цистерны поливал стенки стакана, смывал ядовитый слой от сгоревшего топлива. Всё это стекало на дно тридцатиметровой шахты, где насос задохся и его не заменили. Нечем. Было здорово. Романтика! Потом посылали на самое дно вычерпывать ядовитую, маслянистую жижу. Это уже похуже будет, но всё равно, не очки драить в казарме под пинками старших товарищей и дембелей.
Жизнь интересна и разнообразна, как в камере. И она прошла. Надо было сваливать вовремя. Куда?
"Что тюрьма? Да мне везде тюрьма!" Сталкер, Тарковский.