8 февраля 1866 года в Гродно в ортодоксальной еврейской семье родился мальчик, которого назвали Лейб-Хаим Израилевич Розенберг, ставший впоследствии всемирно известным художником Леоном Бакстом. Он был не только мастером книжной иллюстрации и театральным оформителем, но и одним из законодателей европейской моды на экзотику и ориентализм в начале XX века.
В день рождения художника журнал Точка ART вспоминает яркие театральные работы Бакста, созданные им во время сотрудничества с «Русскими сезонами» С.П. Дягилева.
«...Он обладал умом серьезным, удивляюще-тонким... В Баксте умник наилучшим образом уживался не только с художником, но и с жизнерадостным школьником, гимназистом, то задумчивым, то попросту веселым и проказливым. Еще одна черта, совсем, казалось бы, несвойственная Баксту, с его экзотикой, парижанством и внешним «снобизмом»: нежность к природе, к земле русской, просто к земле, к лесу деревенскому, обыкновенному, своему».
Таким в своих воспоминаниях представляет художника Зинаиды Гиппиус. Именно этот романтизм характера руководил стремлением Бакста привнести в жизнь гармонию и красоту. Он грезил античностью и Востоком, и воплотил эту страсть в своем творчестве. Ярче и полнее всего это выразилось в оформлении Русских сезонов Дягилева в Париже.
Европа начала ХХ века жила под знаком «Русских сезонов» Сергея Дягилева. Русский балет пользовался колоссальным успехом, особенно в Париже. Для зрителей французской столицы в «Русских сезонах» воплотились все грани творчества в целом: танца, музыки, актерского мастерства, оформления декораций, костюмов.
Леон Бакст, живший в Париже, с большим воодушевлением сотрудничал с труппой Сергея Дягилева. Он создал удивительные сказочные декорации к «Клеопатре» (1909), «Шехеразада» (1910) «Карнавалу» (1910) и другим спектаклям.
Создавая эскизы балетных костюмов, Бакст вдохновлялся восточными и древнегреческими нарядами, интерпретируя их и наполняя тонким эротизмом. Шаровары, полупрозрачные откровенные наряды, тяжелые нитки бус, экстравагантные тюрбаны, оригинальные цветовые решения – привыкшие к более консервативным постановкам, европейские зрители, увидев все это на сцене, были ошеломлены.
«В каждом цвете существуют оттенки, выражающие иногда искренность и целомудрие, иногда чувственность и даже зверство, иногда гордость, иногда отчаяние. Это может быть передано публике... Художник, умеющий извлекать пользу из этих свойств, подобен дирижеру».
На парижских балетах русских костюмы и декорации стали активными и равноправными участниками театрального действия, рассказывающими свою историю. И это тоже было новым словом.
Роскошные костюмы, которые придумывал Бакст, восхищали не только зрителей в театре, удивительным образом они влияли на модные тенденции. «Биржевые ведомости» за 1914-й писали:
«Кто ввел в парижском обществе зеленые парики? — Бакст. Кто научил украшать дамские каблучки бриллиантами? — Бакст. Кто изобрел особый дамский костюм ХХ века, свободный, яркий и дерзкий, варьируя его на всевозможные лады? — Бакст. Кто привил парижанкам во время больших вечеров и раутов манеру раскрашивать обнаженные части тела — грудь, шею, переходящую в линию спины, и руки? — Бакст. Словом, Бакст без конца и при том такая исключительная многогранность».
Великосветские модницы, желая одеться в новом стиле, стали обращаться к Баксту с просьбами о создании индивидуальных нарядов. Парижские модные дома также стали добиваться сотрудничества с художником. Неожиданно для себя самого Лев Бакст получил возможность стать модельером. Успешным и высокооплачиваемым.
Пик популярности Бакста-модельера пришелся на 1913-1914 годы. Он воплощает в костюмах свои самые смелые фантазии, и все они воспринимаются с большим восторгом. Белые чулки в клеточку, головные уборы наподобие ночного колпака из шелка, расшитые и спускающиеся набок, с кистями из бисера, меховые тюрбаны и кричаще-красные платья, отороченные мехом, сандалии в античном стиле и казацкие полусаможки.
Через моду Бакст мечтал придать «серой повседневности» красоту и элегантность. Он писал: «…Нечем восхищенно залюбоваться ищущему, «изголодавшемуся» глазу. А между тем так хочется радостей, ликования красок не только на картинах, но и в одеждах, во всем человеческом обиходе».
В 1916 году художник задумался об открытии собственного дома моды, где бы он мог соединить разные направления дизайна. Он разрабатывал дизайн аксессуаров, одежды, посуды. И если бы не серьезная болезнь, помешавшая его планам, Леон Бакст сумел бы провести еще не одну творческую революцию в мире моды.