— Машка, ты чего какая смурная?
— Настроения что-то нет. Как-то всё надоело.
— Что именно?
— Всё! Знаешь, я как та Катерина из «Москвы слезам не верит». Помнишь, она говорила: когда всего добьёшься, больше всего волком выть хочется... Вот примерно так я себя и ощущаю.
— Ну та-а-ак... — Арина многозначительно посмотрела на подругу, не озвучивая тему, которая уже до костей ими обмусолена.
— Ну, а как? — таким же образом Мария ответила подруге.
— Ну да, с Гошами, Гогами и даже Жорами нынче беда...
Марии было сорок два. Красивая, стройная, ухоженная. И неглупая вовсе, и лёгкая в общении. Но вот с мужчинами не везло. Первый брак — студенческий, когда в животе бабочки, в голове пыльца. Незапланированная беременность, аборт, и как результат — что-то пошло не так — детей она иметь не сможет. Молодой муж, не выдержав её бесконечных истерик, сменяющихся провалом в депрессию, сбежал. Маша и сама к тому моменту уже не хотела его видеть, поэтому вздохнула с облегчением.
Подружки потихоньку вернули её к прежней жизни. И снова жизнь встала на знакомые рельсы: институт, диплом, карьера. Тут и появился второй муж. Но и с ним не сложилось. Прожили вместе пять лет, и он понял, что отчаянно нуждается в наследниках, а Маша дать их не могла. А его будто заклинило на детях. Так бывает, когда не можешь получить желаемое. Маша предлагала взять малыша из Дома малютки, но... снова развод. И винить тут некого: каждый имеет право на то, что считает счастьем.
Мария с головой ушла в работу. Пока другие сидели в декретном, она уверенно поднималась по карьерной лестнице. Заработала репутацию хорошего аудитора, и теперь репутация работала на неё.
И не сказать, что за это время у неё совсем не было романов. Были, конечно. И даже замуж звали. Но то кандидат не устраивал, то устраивал, но оказывался уже несвободным.
До последнего времени её это не тяготило. Но видимо, кризис среднего возраста накатил девятым валом, снеся всё, на чëм стоял жизненный фундамент. Она сама не понимала, что ей хочется. Съездить в отпуск? Нет, даже мысль о чемодане навевала тоску. Сменить деятельность? Свою работу Мария знала хорошо, любила и не представляла себя в другой трудовой роли. У неё уже был небольшой штат помощников и постоянные клиенты. Найти новое увлечение? Не хочется, ничего не хочется. Мария ощущала себя зайчиком из рекламы батареек. Вот её завели, и она стучит по барабану, пока есть силы, а потом просто потихоньку остановится. Именно таким представлялось ей будущее. Безликим.
А ещё за окном было начало марта — самое нелюбимое время. Когда днём весна, а вечером снова зима. И под ногами каша, и сапоги всё время грязные, словно она марш-бросок по болотам даёт. Женщина понимала, что её раздражает сейчас абсолютно всё, и месяц в календаре здесь ни при чём. Даже если это март. Наступит май — будет так же раздражать — в таком состоянии найти повод плёвое дело.
Месяцы сменяли друг дружку. Мария всё так же ходила в подавленном настроении. Нет, внешне это было незаметно — всё так же шутила и улыбалась. Но внутреннее ощущение не изменилось — словно липкая паутина мешала жить.
— Машуль, приезжай ко мне, — позвонила мама.
Мама у Марии была заядлой дачницей. С мая по октябрь она пропадала на любимых сотках. Отец периодически уезжал в город, жил в цивилизации неделю-другую, а потом приезжал к жене. Но маму выгнать с дачи мог только мороз.
— Отец вернулся в город, Валера в отпуск собрался, попросил сменить его на месяцок, — продолжала Людмила Борисовна. — А мне здесь скучно одной. Приезжай хотя бы на выходные.
И Маша подумала: а почему бы и нет? Тем более сейчас у неё завершается проверка одной фирмы, и следующую она брать, пока не планировала — хотелось отвлечься от цифр. Она записала, что надо купить и следующим вечером уже пила чай под навесом, который соорудил папа.
— Знаешь, здесь ночью слышно, как поют соловьи, — поделилась мама. — Раньше не было их, а сейчас заливаются.
— Понятно...
— Говорят, век у них короткий. В конце июня уже петь перестают почти — птенцов растят. Так что слушай их утром и вечером, — мама посмотрела на часы. — Вот как раз скоро должны запеть. Мне бабуля в детстве говорила, что соловьи поют, когда любятся. И что ежели хочешь любви, то слушай соловья. Соловей птица вольная, но верная. Эх, жалко, что тогда я не слушала её, столько всего интересного ведь рассказывали старики. А нам казалось, что жизнь длинная и некогда сидеть и истории про соловьёв слушать, всё успеется, думали мы.
Мария слушала маму и наслаждалась спокойствием. После шумного города здесь был поразительно вкусный воздух и ласкающая слух тишина.
Спать решила лечь пораньше — свежий воздух тому способствовал, да и проснулась она сегодня ни свет ни заря. Укрывшись одеялом, смотрела в окно на луну, и уже закрыв глаза, услышала пение соловья. Улыбнулась и мысленно попросила: «Соловушка, а подари мне любовь. Свободную и верную, и такую же красивую как твоя песня». Не успев додумать, Мария провалилась в глубокий сон.
— Тёть Люда-а-а, тёть Люда-а-а... — послышался звонкий голосок.
Мария удивлённо подняла голову, а мама улыбнулась:
— Это Семён... Иду, Сёма!
Маша оторвалась от медитативного рыхления помидоров и направилась вслед за матерью: любопытно, что это за Семён такой.
У калитки стоял мальчуган лет шести. Отросшие вихры взлохмачены, щёки и нос в пыли, на коленях царапины. Загорелый, каким бывают дети, возвращающиеся домой только, поспать.
— Здрасте! — звонко сказал мальчишка. — Я тут мимо проходил, дай-ка думаю спрошу, не завозили ли чего, — по-деловому сказал он.
— Конечно, завозили, — так же серьёзно ответила мама, — Печенье вчера свежее привезли. Сейчас вынесу.
Мария, улыбнувшись, наблюдала за их игрой. А мама зашла в домик и вышла через несколько минут с пакетом в руках.
— Я вот тебе в пакет положила, а то руки небось опять грязные.
— Ну да, я же только что машину чинил, колесо пробило.
— Да ты что! — всплеснула руками тётя Люда. — Починил?
— Конечно, я же мужчина!
— Ну, держи тогда, мужчина, — она протянула ему пакет с тремя печеньями.
— Сколько стоит?
— Как обычно, семь рублей.
Мальчик засопел и вытащил из кармана смятые листья подорожника. Шепча, отсчитал семь штук и протянул женщине.
— Пересчитайте.
Людмила Борисовна, сохраняя на лице серьёзность, пересчитала.
— Всё верно.
— Спасибо! Пойду я, мне ещё колесо накачать надо.
— Приходи ещё.
Мальчик ушёл, Мария вопросительно посмотрела на мать:
— Что за чудо такое?
— С восьмой аллеи мальчишка. Семён. Родители на заработках в городе, а его на всё лето к бабушке привезли. Ему дальше нашей аллеи ходить не разрешают, вот он и прибегает ко всем по очереди. Хороший мальчишка, смышлёный. Я его конфетами было угощала, а он заявил, что просто так брать не будет, что надо купить. Вот сейчас иногда приходит «отовариваться».
— Забавный.
— Он иной раз начнёт рассуждать, так заслушаешься. До чего же милый! Сегодня, видимо, смутился тебя увидев. Обычно он подольше со мной болтает.
В следующий раз Мария встретила Семëна возле дачного магазина.
— Привет. За сладостями пришёл?
— Нет, бабулю жду. Она велела с ней идти, чтобы сумку потом нести.
— А-а, это хорошее дело. А в магазин почему не заходишь?
— Бабуля сказала, что у меня там глаза разбегаются, а у неё денег нет, чтобы всё купить.
— Понятно. Приходи сегодня к нам, я тебя угощу вкусненьким. Ты что любишь?
— Я всё люблю! — гордо заявил мальчик. — Бабушка говорит, что я проглот!
Мария засмеялась.
— Приходи на чай.
— Ладно. Ты же у тёти Люды живёшь?
— Да, верно.
— Приду! — мальчик по-деловому засунул руки в карманы шорт.
Мария, улыбнувшись, зашла в магазин.
Семён стал приходить на дачу к Людмиле Борисовне каждый день. Он нашёл в лице Марии слушателя. Нет, его слушали все, но тётя Маша по-особенному — как взрослого. И разговаривала с ним так, будто ему уже десять лет.
— Бабуля называет меня егозик! — объявил он однажды. — Говорит, таким, как я в школе двойки ставят.
— Ну-у, двойки за это, пожалуй, не поставят. Но если будешь много ëрзать, то прослушаешь урок, не решишь задание, а вот за это уже да двойку могут поставить.
— Ясно, — насупился мальчик, решая в голове какую-то задачу.
— А ты когда в школу, Сëма? В сентябре?
— Нет, в сентябре опять в садик. На следующий год в школу пойду. Мне ещё только шесть.
— А выглядишь на семь.
— Потому что я витаминов много кушаю. Огурчики там всякие. Морковку люблю, только она ещё не выросла.
— У меня есть. Хочешь дам?
— Давай!
Марии нравилось общество Семёна. Серьёзным тоном он заявлял такие вещи, что ей хотелось расхохотаться, но она старательно держала себя в руках. Вчера он заявил, что вырастет и будет работать кондуктором в трамвае, потому что «они продают билетики, а они всем нужны, поэтому у кондуктора много денег».
А сегодня пришёл сказать, что в выходные не придёт, поэтому пусть она, тётя Маша, не покупает конфет. На вопрос почему он вдруг пропустит свои визиты объяснил, что приедет папа и в выходные они будут «что-нибудь чинить. Бабуля же постоянно что-то ломает».
— А мама не приедет? — спросила Мария, мальчик неопределённо пожал плечами.
В выходные Мария сама собиралась возвращаться в город — недельный отдых подходил к концу.
Но вернувшись в город вдруг поняла, что её тянет обратно на дачу. Хочется тишины, размеренной жизни, зелени прямо с грядки, птичьих трелей по утрам. Словно услышав её желание ближайшие аудиторские проверки перенесли на осень. Какие-то дела она сама отодвинула — успеется, а лето скоротечно. Тем более, многие вопросы она сможет решить онлайн, ну или съездит в город.
Очень часто душевную тоску человек пытается заглушить, нырнув в гущу событий, загрузив себя работой, придумав себе новые задачи. Но иногда тишина — лучший лекарь. Побыв наедине с собой, с природой словно обнуляешься. Мария чувствовала, как депрессия потихоньку уходит. Возможно всё что и было надо, так это выспаться и надышаться свежим воздухом, перезагрузиться. А возможно, этому способствовала простая и понятная деятельность. Вот грядка — её надо прополоть, а вечером полить. Сделал — и уже видишь результат. Это успокаивало.
В понедельник прибежал Семён:
— Привет, тётя Маша! Я тут для тебя кое-что смастерил, — он протянул ей деревянный брусок, на который были прибиты тонкие рейки.
— О, как интересно. Это что, мельница?
— Да! Я сам сделал! — гордо заявил мальчик.
— Ты большой молодец, Сёма. Мне очень нравится твой подарок! — растрогалась женщина. — А у меня тоже для тебя есть кое-что. В нашем магазине такого не продают, я из города привезла.
Семён подпрыгнул от нетерпения. Через несколько минут разворачивал обёртку фигурной конфеты.
— Ух ты! Сова. У меня сова! — звонко вскрикнул он.
— А у меня собака, — протянула свою фигурку Мария.
— А у меня зайчик, — похвасталась Людмила Борисовна.
Они сидели под навесом, спрятавшись от полуденного солнца, и пили прохладный домашний морс. На яблоне спорили о чём-то воробьи, где-то далеко заливалась собака, с соседнего участка слышался запах дыма — жгли спиленные ветки. Было до того спокойно и легко, что не хотелось даже разговаривать.
Мария, откинувшись на спинку садового кресла, прикрыла глаза и смотрела на Семёна сквозь опущенные ресницы. Он что-то рассказывал Людмиле Борисовне, привычно ёрзая и жестикулируя. Мария даже не вникала в его слова, просто наблюдала. Вдруг словно ниоткуда появилась мысль: «Мне надо усыновить ребёнка!»
Она даже села, распахнув глаза. Бывает приходят такие мысли и идеи, когда ты точно знаешь — так и должно быть. Мысль про усыновление была именно такой. И пусть она сейчас страшила, казалась невозможной, и вообще, абсурдной. Но именно так начинаются самые верные поступки. В этом Мария была уверена — несколько раз убеждалась.
Ночью, лёжа в постели, она читала информацию о возможности усыновления ребёнка одинокой женщине. И информация эта была обнадёживающей — всё возможно, шансы её достаточно высоки.
Через несколько дней мысль об усыновлении «приросла» прочно. Мария помнит, как в детстве отец прививал деревья. И спустя некоторое время привой срастался с подвоем и дерево составляло единое целое. Так же было и сейчас. Мысль привилась.
Одним из вечеров она поделилась ею с мамой. Та сперва взмахнула рукой в удивлении. Начала приводить аргументы, но Мария легко крошила их в пыль.
— Машунь, ну а вдруг ты ещё встретишь хорошего мужчину? И у него будут детки... Лучше ведь растить почти своих, чем вот так вот совсем чужих.
— А если не встречу, мам? А если детки уже взрослые и во мне как матери не нуждаются? Мам, мне скоро сорок три! Очень маловероятно, что судьба пошлёт мне мужчину с малыми детками. В таком возрасте, как минимум уже подростки. Да и вообще, надеяться на это... как-то ненадёжно.
— А как ты с малюткой справлять хочешь? А работа?
— Я не хочу брать совсем малыша, не готова. А вот такого, как Сёмка... Он ведь уже большой, с ним можно поговорить и договориться. И с самого начала он будет знать, что я по крови ему не мама... Это избавляет от сложных разговоров.
— Машунь...
— Мам, — перебила её женщина, — Ты посуди сама. Шансов родить у меня нет вообще, иначе я пошла бы на это. Встретить мужчину — достаточно туманный вариант, маловероятный. Даже если всё так, как ты говоришь — гарантий нет, а время идёт. Я не хочу жить всё время одна, и даже не говори о том, чтобы завести собаку или кошку. Нет и ещё раз нет.
Людмила Борисовна промолчала, не зная, что ещё сказать. Конечно, она понимала дочь и не желала ей одиночества. Но ведь чужой ребёнок — это всегда сюрприз. От своих кровиночек-то люди иногда такие сюрпризы получают, что волосы дыбом. Но с другой стороны — уйдут они с отцом (бессмертных-то не бывает), а Машенька одна останется...
Поговорив ещё немного, они разошлись по комнатам.
Утром, разливая по чашкам душистый травяной чай, Людмила Борисовна как бы невзначай спросила:
— Ну а ты кого хочешь-то? Девочку или мальчика?
— Девочку, — растянула губы в улыбке Мария.
И на душе сразу стало легче. Конечно, она знала, что мама не станет препятствовать — это не в их семейных правилах, но всё же заручиться поддержкой близких с самого начала было очень важно.
~~~~~~
Продолжение ЗДЕСЬ
Дорогие мои! Дзен опять не крутит мои публикации. Помогите, пожалуйста, лайком, комментарием, репостом. Спасибо!
