Ранее я уже касался несколько раз этой темы, так что прошу прощения за повтор, у тех читателей, кто возможно читал это ранее. Но вот как-то не даёт мне покоя один средневековый нюанс.
Но начну с общего. Итак, как известно каждому любителю истории Франции в 1316 году, скончался Людовик X - первый из королей Капетингов, начиная с самого Гуго Капета, который не оставил после себя хотя бы одного живого сына. Так называемое «чудо Капетингов» дало критический сбой. Но казалось не всё потеряно - вторая супруга короля, Клеменция Венгерская (как и первая жена, тоже, кстати, принадлежавшая к одной из младших, «древних» ветвей династии Капетингов), ждала ребенка. И родился сын - автоматически ставший королем Франции Жаном (Иоанном) I Посмертным (напомню, такое прозвище давали аристократам, родившимся после смерти своих отцов).
Однако, и Жан скончался всего через пять дней. И вот тогда-то и случился знаменитый династический кризис, основой которого стал извечный для средневековых монархий вопрос: чьи права выше - дочери умершего короля или его младшего брата, племянница или дядя получат корону? По итогам кризиса на трон взошёл Филипп V, брат Людовика X и второй сын короля Филиппа IV.
Благодаря тому, что сразу после, и Филипп V, и последний самый младший сын Филиппа Красивого - Карл IV, не оставили живых сыновей, традиция закрепилась и несколько позже превратилась в незыблемый салический закон, наследования французской короны. Который, заметим, не нарушался в идеале вплоть до самой Великой Французской революции, а после неё, нарушался лишь единожды, но не в ключевом аспекте (где женщина не может занять трон, пока жив хоть один законный мужчина всей династии), а во второстепенном: корону хитростью захватил Луи-Филипп Орлеанский, поперек более старшего родича - Генриха, графа Шамбора, что тоже противоречило самой идее французской монархии.
Но теперь вернёмся к «чуду Капетингов» и тому самому первому спору за корону в 1316 году. Столь длительный период, когда корона переходила от отца к сыну на протяжении 11 поколений (то есть, 11 королей, начиная с Гуго Капета и заканчивая Филиппом IV Красивым, передавали корону своим сыновьям, и лишь на 12-ом подряд монархе, Людовике X, система сначала дала трещину, а потом и вовсе сломалась) действительно был очень необычен в сравнении с другими монархиями Европы. Примеры поискать, конечно, можно и нужно, но вот прямо так, навскидку, нечто подобное - по первой прямой линии, вспомнить сложно.
Так вот в 1316 году случился первый прецедент и обеим сторонам - и партии регента Филиппа Пуатье, и партии принцессы Жанны Наваррской, было очень трудно доказать свою правоту, в первую очередь потому, что никто в королевстве не знал - что же делать в подобных случаях, ведь ничего похожего ранее не было.
Но как известно, партия Жанны Наваррской проиграла, хотя победители так и не смогли толком обосновать почему же «негоже лилиям прясть». Не очень ясные статьи Салической правды фактически применялись, но после Филиппа V - при Карле IV и Филиппе VI, получается, наподобие прецедентного права. Хотя бы потому, что сам этот старый кодекс ещё не упоминался ни в одних дебатах - к нему обратились позже.
То есть, имеется принципиальный момент - Филипп Пуатье стал королём не согласно Салическому закону (которого почему-то не смогли вспомнить его сторонники), а на основе того, что был просто первым из потомков Людовика IX Святого по мужской линии (насколько я понимаю, это выдвигалось как основной юридический аргумент). И наконец, аргументы фактические - просто сила, ум и воля, Филиппа поддерживало большинство дворянства Франции.
Но вот что меня занимает - ещё один, куда более весомый юридический аргумент у Филиппа Пуатье, хотя бы в виде частичного прецедента из прошлого, просто должен был быть. Или, напротив, - это был бы железный аргумент сторонников маленькой Жанны Наваррской. Что там у нас в формуле «чуда Капетингов»? Король всегда умирал, оставляя сына-наследника мужского пола - хм, действительно так... Однако, ключевое здесь - «на момент смерти короля». Но вот вопрос - в течении XII-го и XIII-го веков, кто был наследником короны в тот период, когда у действующего короля Франции ещё не было сыновей?
Неужели над этим вопросом никогда не задумывались? Ведь это же Средние Века - все в воле Господа. Образно (да и фактически) говоря - ещё днём человек вне зависимости то того, принц он или виллан, был весел и бодр, но к вечеру почувствовал себя очень плохо и уже к утру скончался. И не забываем про войны и несчастные случаи.
Только с лошадьми связано сразу несколько прискорбных для монархии франков случаев, ещё до восшествия Капетингов на трон: Людовики IV и V Каролинги скончались вследствие падения с лошади, а Людовик III тоже на лошади то ли врезался в стену, то ли задел головой нижний край поднятых ворот. Наконец, уже у Капетингов - конь старшего сына Людовика VI Толстого, Филиппа Молодого споткнулся о свинью, принц вылетел из седла с фатальным в итоге исходом.
Людовик VII (годы жизни 1120-1180, младший брат упомянутого выше Филиппа Молодого) стал королём 1 августа 1137 года, кстати, технически он был коронован дважды - первый раз ещё при жизни отца в 1131 году, так как до «автоматической» передачи короны было порядком далеко. А вот его единственный сын - будущий Филипп II Август родился только 21 августа 1165 года. И его рождение посчитали чудом. С точки зрения будущих исследователей - ещё одним «маленьким чудом» в контексте «общего».
И вот теперь задумается - неужели целых 28 лет во Франции просто не было наследника короля? Неужели никто (включая самого короля) не задумывался о том, что с королём может внезапно что-то случиться? Ответа на этот вопрос попросту нет - как будто наследника и правда не было и всё пустили на самотек, будь что будет, а дальше посмотрим. Но вот что странно - если рождение Филиппа называли чудом, то попробуем также задуматься, что такое вообще «чудо»? Очевидно, это то, о чем все мечтают, но уже мало на это «что-то» надеются.
А если надеяться не на что, то определённо должен быть некий выработанный план, условно - как Французскому королевству жить дальше, если сына у короля Людовика VII так и не появится.
Итак, первый брак короля с Алиенорой Аквитанской: в нем рождены две дочери - Мария (1145-1198) и Аликс (1151-1196). Второй брак с Констанцией Кастильской и опять две дочери: Маргарита (1158-1197) и Адель (1160-1231).
Мне всегда было интересно: что думал о себе Людовик VII и что думали о нем его знатные подданные, на фоне того, как его первая жена Алиенора, с которой он, как известно развёлся, во втором браке с Генрихом Плантагенетом родила пятерых сыновей (упоминается и шестой сын, умерший в детстве). Так вот, несмотря на наличие этих пятерых, точно известных сыновей Алиеноры, во французской Википедии имеется странное умозаключение: развод Алиеноры с Людовиком VII был также обоснован её очевидной (вдумаемся в это слово) неспособностью даровать мужу наследника.
Да, если бы наконец, в третьем браке с Адель Шампанской долгожданный сын так бы и не родился, Людовик VII Молодой явно бы остался в истории под другим прозвищем и, очевидно, его не красящим.
Все четыре дочери короля были замужем, при этом у короля было четверо младших братьев, по старшинству - Генрих, архиепископ Реймса (1121-1175) Робер I Великий, граф де Дрё (1123-1288), Пьер Куртене (1126-1183) и Филипп (1132/33-1161), архидиакон. Что же, как видим двое из братьев были духовными лицами, к тому же умерли раньше короля. Но вот Пьер и Робер мало того, что пережили старшего брата, но и стали основателями младших ветвей Капетингов; Куртене оказались самыми живучими (последний законный потомок Пьера скончался в 1733 году), но и самыми мелкотравчатыми и безвестными (после угасания их собственной старшей линии рода).
Так что, определённо, продолжать династию по мужской линии было кому. Но остаётся лишь предполагать - Людовик VII был очень странным королём и вероятно, действительно, в течении целых 28 лет молчал о своём вероятном наследнике. Наследницей не считалась ни его старшая дочь, ни его следующий по старшинству брат - Робер.
Фактически, это странное молчание короля, в случае его внезапной смерти, могло привести к гражданской войне даже не двух, а сразу трех-четырех претендентов и, очевидно, наибольшие шансы на победу были бы у Робера де Дрё. Последний был весьма амбициозным человеком, по крайне мере о нем известен любопытный факт - в 1147 году, вернувшись из Крестового похода раньше короля, он попытался захватить корону, но потерпел крах благодаря аббату Сугерию. Парадоксально - аббата Сугерия очень ценил Людовик VI Толстый, а вот Людовик VII им как раз пренебрегал.
Опять же предположу: именно эта попытка мятежа Робера и не позволяла Людовику VII, называть графа де Дрё своим хотя бы предполагаемым наследником. Но в любом случае, главная загадка Людовика VII, так и остаётся не решена - как столь значимая корона в течении почти 30 лет могла находиться в подвешенном состоянии?
И ответа на этот вопрос, предположу, не знали и в XIV веке, когда случился первый кризис наследования у Капетингов. Ведь если бы Робер де Дрё был назван наследником при отсутствии сына у Людовика VII, то Филипп Пуатье и его сторонники обязательно ухватились бы за этот прецедент. С другой стороны - если бы наследницей король назвал свою старшую дочь - на этом твердо и жёстко строила бы свои претензии партия Жанны Наваррской. Но ни те, ни другие, даже не вспоминали о временах Людовика VII Молодого.
