Пролог:
Оксана Петровна попыталась дотянуться до телефона, но неловкие пальцы не слушались и тот соскользнул с тумбочки, с грохотом свалившись на пол.
Вконец обессилев, женщина в изнеможении откинулась на подушки и сразу же
увидела застывшую в дверях Наташу:
—Ско.. Ско... - задыхаясь прохрипела больная.
Наташа, однако, не шелохнулась, пристально глядя на страдалицу сухими, чуть расширенными глазами.
—Ната.. Ско... -еле слышно просипела Оксана Петровна, не теряя надежды достучаться до внучки.
Не отводя внимательных глаз от бабки, Наташа закусила губу и медленно покачала головой из стороны в сторону,
недвусмысленно давая понять, что помогать не намерена.
—Ната... Наташа ско... - в последний раз прошелестела умирающая и, наконец, затихла.
Кинув на почившую прощальный взгляд, девушка осторожно прикрыла дверь и проследовала на кухню, где
поставила на плиту турку, достала любимую чашку и громко включила "Времена года" Вивальди.
*******
После кремации Наташа поехала в любимую кофейню, где заказала большой латте и несколько маленьких, аппетитных пирожных.
—Гори в аду, бабуля! -тихо пожелала она, аккуратно отделив от лакомства первый кусочек.
Прикрыв глаза от наслаждения, Наташа медленно, со вкусом перекатывала во рту нежнейшую сладость. Изящная ложечка замерла, ожидая, в длинных девичьих пальцах.
На душе было легко и празднично, сирота счастливо улыбалась.
"Всё ещё будет. Всё впереди" - мечтательно думала она, глядя на оживленную улицу сквозь большое, чисто вымытое окно.
Светило солнце, приветливо голубело небо, в полный рост стояла румяная красавица весна.
*******
Наташе едва исполнилось двадцать и всю свою
недолгую жизнь она чувствовала себя нелюбимой, нежеланной, ненужной.
Когда девочке минуло семь, мать привезла её к бабушке
"погостить", но бесследно исчезла в неизвестном
направлении. Надо сказать, что Наташа тогда не особенно удивилась. Дело в том, что пропавшая женщина повторяла по пятьсот раз на дню:
— И почему я не сделала аборт?! Вот на хрена я вообще тебя родила? Ты же меня пожираешь! Жить мне не даёшь! Ты меня душишь, зараза, кровь мою пьёшь!
Наташа не очень понимала что значит "пожираешь", "пьёшь кровь" и как именно она "жить не даёт"? Ничего такого малышка не припоминала.
Было обидно и очень страшно, потому что лицо у мамы в минуты обвинений становилось злым, холодным и каким- то перекошенным.
Наташа низко опускала голову, сжималась в трепещущий
комок, старалась
исчезнуть, превратиться в солнечный лучик, в птичку, в пыль, в кого и во что угодно, лишь бы не быть собой.
Мама Наташи - Раиса, отличалась крайней
неуравновешанностью.
То неистово целовала дочь, то била чем ни поподя, а
минуту спустя целовала снова. Она никогда не
говорила "люблю", но часто повторяла:
"Мешаешь, испортила, без тебя было бы много лучше".
Наташа никогда не знала чего ждать и внимательно
наблюдала за родительницей, в надежде уловить признаки приближающейся бури. Иногда это удавалось и
ребенок забивался в шкаф, дабы не попасть под слепую, горячую руку.
Мама Рая была совсем молода и весьма хороша собой, но очень, очень несчастна. В доме часто появлялись мужчины, коих она называла кандидатами.
Впервые ууслышав незнакомое слово, Наташа спросила:
— Мама, что это значит, "кандидат" ?
Но мать лишь хохотнула в ответ:
— Не твоего ума дело! Отстань!
Наташа взяла с полки словарь, как делала всякий раз, когда мать не отвечала на тот или иной вопрос о значении слова:
"Кандидат - лицо, которое предполагается к
избранию, назначению или приёму куда-нибудь. " -
прочитала Наташа, ничего не поняла и прочитала вновь.
"Наверное, мама ищет того, кого можно назначить
мужем. " - справедливо рассудила сообразительная Наташа, прочитав определение в третий раз.
— Сделай так, чтобы я тебя не видела! Брысь! - требовала
мама, когда порог переступал очередной соискатель, претендент на Раино сердце.
В квартире имелось две комнаты, одна из которых
принадлежала Наташе, но мать категорически не разрешала просто закрыть дверь. Нет, девочке надлежало спрятаться,
исчезнуть и "не отсвечивать".
Наташа послушно скрывалась в огромном шкафу и сидела в нем до тех пор, пока мать не открывала створки и не позволяла выйти.
Чтобы не скучать, девочка хранила в шкафу книги,
фонарик, игрушки, печенье в круглой жестяной коробке
и несколько яблок. Яблоки Наташа обожала, ей нравился их сочный, аппетитный хруст, прохладная сладость. Сидя в шкафу, Наташа с упоением грызла печенье, вприкуску с
яблоком и запоем читала книги, с помощью которых
легко уносилась в иные миры.
В доме хранилась
прекрасная библиотека, оставшаяся от деда, маминого отца, к сожалению, умершего. Наташа представляла себе
высокого, непременно бородатого деда, в уютной
шерстяной кофте на деревянных пуговицах, вместе с которым они могли бы играть по вечерам в карты, подолгу пить чай из
больших толстостенных кружек и, конечно же,
обсуждать книги.
Огромный, во всю стену стеллаж, вмещал в себя сотни томов, включая детские и юношеские. Бегло читать Наташа научилась в пять лет и с тех пор не знала понятия "скучно".
"Пылесборники" - презрительно говорила
мать, но книги не выбрасывала и не раздавала, хотя частенько
грозилась.
Случалось, Наташа засыпала в шкафу если
"кандидат" не спешил уходить и задерживался надолго. В таких случаях, она голодная просыпалась среди ночи, тихонько покидала убежище и кралась на кухню, где на столе под вафельным
полотенцем её ждал холодный ужин. По молчаливой договорённости,
мать всегда оставляла на еду для неё.
Наташа садилась за стол, зажигала фонарик, открывала книгу и неспешно поглощала заботливо оставленное.
—Да. Я думаю да, - Раиса говорила по телефону с
подругой и одновременно жарила блинчики. -
Прекрасный кандидат в мужья. Я тоже так думаю. Нет. Дети ему не нужны, у него своих двое. Да, подумала.
Вообще-то, у неё есть бабка, вот пусть и заботится.
Наташа пряталась за углом и ловила каждое слово,
сердце отчего-то гулко, неровно стучало и стук этот странно отдавался в ушах. Смутное предчувствие, природу которого, Наташа не понимала, охватило ее.
— Собирайся! - скомандовала однажды мать.
— Мы куда-то едем? - удивлённо спросила Наташа.
— Едешь ты. Отвезу тебя к бабушке немного погостить, -
торопливо ответила Рая, прихорашиваясь перед зеркалом.
Свою бабушку Наташа не знала. Единственное, что было ей известно, так это то, что когда-то она бросила
деда, будучи уже "не первой свежести", как язвительно
выразилась мать, и удачно вышла замуж за вдовца,
который ушёл в мир иной года через три после
свадьбы, оставив жене прекрасную квартиру на Чистых прудах.
Наташа не знала почему не общаются мать и бабка, но
ппознакомиться с единственной родственницей всегда хотела.
В тот год Наташа должна была пойти в школу.
—Что это значит?! - орала в телефон бабка Оксана, - Как ты смеешь?! Только попробуй! Дрянь! Мерзавка!
Наташа сидела за старинным письменным столом и,
плотно прикрыв руками уши, читала очередную книгу.
— Ну?! - в комнату, словно вихрь, ворвалась разъяренная бабка - Как тебе это нравится?! -она грубо оторвала руки Наташи от ушей.
—:Что случилось, бабушка? - спросила Наташа, в ужасе
глядя на огнедышащую женщину.
— Мать тебя бросила, подкинула мне как кукушка!
Подлая, подлая! - вращая глазами орала Оксана Петровна.
Наташа сидела молча, привычно опустив голову и до крови кусая губы.
С тех пор кукушонок жил с бабкой, принявшей её,
но так и не полюбившей, более того, не дававшей об
этом забыть:
— Родная мать тебя бросила, никому ты не нужна Убогий
кукушонок, подкидыш, байстрюк.
— Думаешь, замуж удачно выйдешь? Думаешь, полюбит
тебя кто-нибудь? Не надейся даже! Никто не полюбит.
Уж если мать от тебя отказалась, о чем вообще
говорить?!
— Я тебя кормлю, пою, одеваю, ты мне по гроб жизни обязана! Спасибо скажи, что в детдом не сдала!
— Думаешь просто ребёнка растить?! В моем-то возрасте!
Случалось, что бабка нещадно лупила внучку, выкручивала той руки, щипала, тянула за волосы или за уши. Рука у Оксаны
Петровны была жёсткой, сухой и на редкость тяжёлой.
Злой бабуля не была, во всяком случае, сама
себя таковой не считала. Она думала о себе как о человеке, не лишенном благородства. В собственных
глазах представлялась себе если не девой Марией,
то женщиной, достойной уважения, вне всяких сомнений .
Очень быстро все соседи и многочисленные знакомые
Оксаны Петровны знали о том, что "на голову ей
нежданно-негаданно свалилась девочка", о
которой приходится печься, себя не жалея. То, что
"девочка" - родная внучка, особенной роли
не играло. Свалилась? Да! И не все ли равно внучка
это, или посторонняя?
Оксана Петровна привыкла жить для себя и отвыкать ни в какую не желала. Когда-то давно она оставила собственную
дочь - Раю, на воспитание отцу.
— Дети тяжкая ноша, мне не по зубам, я женщина
слабая, мне лишние хлопоты ни к чему, - печально
вздыхая, говорила Оксана Петровна. Подобное
поведение она объясняла "нездоровьем".
Рая появилась на свет, когда Оксане Петровне
хорошо перевалило за сорок. Она не планировала
рожать, но когда забеременела, врач сообщил что у неё киста и
будет лучше, если ребёнок родится. Для неё, Оксаны
Петровны, лучше. Не для Раи.
Дочку Оксана терпела с трудом, материнский инстинкт так и
не проснулся. И как только подвернулся шанс
избежать утомительных обязанностей, женщина, не раздумывая, сбежала.
Девочку растил отец, человек, погруженный в науку и ничем кроме неё, по-настоящему не интересующийся. По
этой самой причине, мужчина и проглядел тот факт, что его
семнадцатилетняя дочь понесла неизвестно от кого.
Внучке Наташе исполнилось полтора года, когда её
ученого деда
насмерть сбила машина.
В квартире, принадлежащей Оксане Петровне,
насчитывалось четыре комнаты, две из которых хозяйка благополучно
сдавала.
Учитывая местоположение, сдавала дорого и не абы
кому. В деньгах Оксана Петровна не нуждалась, но то, что приходилось изрядно тратиться на Наташу,
выводило её из себя.
— Ты дорого мне обходишься, кукушонок! - недовольно заявила она,
когда Наташа заикнулась о платье на выпускной.
Все те годы, что Наташа жила на Чистых, Оксана
методично внушала ей нехитрую мысль о том, что
"должна и виновата".
Так себя Наташа и чувствовала - должной и виноватой за сам факт своего существования.
— Будь благодарна мне, - то и дело повторяла Оксана
Петровна на разные лады.
Едва ли не в третьем классе Наташа решила стать
ветеринаром и планомерно двигалась к этой цели. Училась она старательно и прилежно, без единой
"тройки", ибо влетало ей даже за "четвёрки".
— Бездарь! Что путного из тебя выйдет? Ничего и
никогда! Вся в мать, в шалаву Райку! - сказала
бабка, когда в четвёртом классе Наташа получила "хорошо" за контрольную по
математике.
— Давай, пошла с моих глаз! - и Оксана сильно
толкнула "бездаря" в спину.
"Стану ветеринаром, буду помогать животным, они гораздо лучше людей и обязательно меня за
это полюбят, " - думала Наташа, склоняясь над
учебниками.
В шестнадцать лет кукушонка изнасиловал жилец. Нет, он не набросился на неё, не заламывал ей рук, но на каждое "не надо!" говорил:
— Да ладно тебе, не убудет. Ты взрослая совсем. Пора,
детка, уже пора. Не дури!
Давай, будь умницей! Тише, тише, молчи! Рот свой
закрой!
Будучи уверенной в том, что живёт на свете по
большому одолжению, и никакой ценности из себя не
представляя, Наташа зажмурилась и перетерпела, а когда вечером предприняла робкую попытку рассказать о
случившемся бабке, то услышала гневную отповедь, главной мыслью которой была: "Сама виновата, дура".
— И больше не говори мне ничего на эту тему! -
приказала Оксана, раз и навсегда закончив тем самым неприятный для
себя разговор.
Наташа тогда подумала, что возможно, и правда
виновата. Какая-то она не такая, что-то с ней явно
не то. Примерно лет через пять после того, как она
переехала, Оксана Петровна подала в розыск на свою беспутную, без оглядки
сбежавшую дочь Раису. Маловероятно, что кто-нибудь занимался поисками, но через год Раю признали "безвестно пропавшей". К слову, она так и
не появилась ни разу, не дала о себе знать.
— Квартиру я вашу сдала, - сообщила Оксана Петровна. -
С паршивой овцы хоть шерсти клок. А то вечно от тебя слышу - то пальто тебе подавай, то сапоги. Никаких
денег не хватит! - она неприязненно посмотрела на
внучку.
— Конечно, бабушка, ты права, - согласилась Наташа,
давно смирившаяся с тем, что от неё "одни
проблемы" и "никакой пользы".
Когда Наташе исполнилось восемнадцать,
она поступила в МГА им. Скрябина, как и планировала.
— Бабушка, я бы хотела переехать к ссеб, - сказала она, узнав о зачислении.
— "К себе"?! Куда это "к себе"?! Ещё чего! Забудь! Во сколько ты мне обошлась за
одиннадцать-то лет! Никогда не расплатишься! А тут
деньги живые! Нет, нет и нет! И думать не смей! Приблуда!
Наташа жила у Оксаны на правах прислуги: убирала квартиру, мыла, скребла, стирала, готовила лет этак с двенадцати, поскольку
"должна и виновата".
Дважды в год барыня уезжала на море, Наташу с собой никогда не брала:
— Денег в обрез, да и отдыхать я еду, здоровье
поправить. А какой, позвольте узнать, отдых, когда ребёнок на шее? Кукушонок?
*******
Наташа неспешно доела последнее пирожное и допила остывший кофе.
"Свободна, свободна, свободна"! - зазвучало в голове, когда выйдя на улицу, она прогулочным шагом устремилась по
бульвару к ближайшему метро.
Лёгкий ветерок ласкал гладкое лицо, солнце нежно
целовало щеки,
жизнь обещала то, чего никогда не было и даже больше.
Надежда Ровицкая
Конец