Мать жила спокойно, когда сын был женат. Как-то все в жизни устоялось. После смерти мужа долго переживала, но со временем приняла утрату.
После пенсии работала еще лет семь, но устала – уволилась.
Ощущения одиночества не было: летом помогала замужней дочери на огороде, осенью и зимой смотрела сериалы и придумывала работу по дому.
Сын женился, жил в другом городе – час на автобусе. Его жена матери не понравилась, казалась гордой и высокомерной. Когда встречались, почти не разговаривали, и поэтому избегали друг друга.
И вот одна. С годами выработалась привычка жить по часам: подъем в восемь утра, молитва перед святыми иконами, затем чай, за которым долго можно сидеть, потому что торопиться некуда.
Помоет посуду и протирает несуществующую пыль. Затем прогулка по магазинам – иногда в компании с соседкой. Пройдутся по городскому саду, посидят на скамейке и по магазинам.
Обед всегда в четырнадцать часов. Минут тридцать – тихий час. Вечером любимые сериалы и ровно в десять – сон.
Жизнь как заведенные часы, главное – не позволять себе огорчаться по пустякам.
И вот сын развелся, несмотря на то, что взрослая дочь. Причина конфликта – темная, сын не рассказывал, всячески избегал объяснений.
Жить негде, к маме приехал. И она обрадовалась. Не разводу, конечно, а возможности с сыночком пожить.
Вновь забытое ощущение заботы, когда бережешь покой родного человека, стараешься, чтобы было ему хорошо и удобно.
Одна по утрам пила чай, а когда сын появился – стала варить кашу.
К обеду всегда свежий суп, желательно, чтобы разный.
В девятнадцать часов – ужин. Можно приготовить котлеты с гарниром.
Сын работал, рано уходил из дома, и мать просыпалась в шесть утра, чтобы приготовить завтрак.
Уйдет – полежит мать, затем думает, чем покормить сыночка на ужин.
Словно молодость вернулась, когда дети маленькими были. И стираешь, и готовишь, и заглядываешь в глаза – все ли хорошо, нет ли проблем?
Теперь идешь в магазин не просто так, чтобы время провести, а сознательно: ребенка своего взрослого покормить. Ходит от полки к полке, соображает, чем бы его порадовать.
И на кухне смысла прибавилось: не для себя, для сына стараешься. Приедет усталый, нужно покормить, чтобы на его душе легче стало.
И вечерние разговоры о прошлом, об улетевших годах, когда все были молоды и счастливы. Это специально: надо, чтобы сын не думал о своей семейной драме.
Смысл появился, жизнь материнская осмысленной стала.
Однако тревога тут – рядом, не прогонишь.
В выходные сын беспокойно ходил из угла в угол. Спросит мать: «Тебя тревожит что-то? Расскажи». Ответит, что все хорошо, и снова молчание.
Не выдержит, оденется и уйдет погулять. Нет часа два или три. И мать боится позвонить, чтобы не вызвать раздражение.
Вечерами любимые сериалы. Сыну они не нравятся. Сидит одиноко на кухне, делает вид, что читает. А она не выдержит – выключит и скажет: «Иди в комнату, сегодня неинтересная серия, обойдусь». Специально так сделает, чтобы ему хорошо было.
Вернется в комнату, короткие, ничего не значащие разговоры, пока спать не лягут.
Лежит мать в постели и слышит, как с дивана раздаются тяжелые вздохи. Встанет сын, включит на кухне свет, горестно сидит. И не спит мать – душа болит.
Думает: «Может, со мной ему плохо? Все-таки взрослый мужчина, а тут однокомнатная квартира, и нет у него своего пространства».
Накрутит, что приходится пить успокоительные капли.
И стала ловить себя на мысли, что легко, когда сын на работе. И тревога появляется вместе с его возвращением.
Так прошло полгода. И как-то сын сказал, что снял комнату в городе, в котором жил раньше.
Странное дело: легко, без нервного напряжения собрала его вещи и перекрестила на дорогу.
Уехал сын, звонил раз в два дня, иногда приезжал на выходные, оставался ночевать.
В день отъезда наливала мать сыну суп в литровую банку, чтобы с собой взял. Закрывала за ним дверь и долго смотрела из окна, пока он не скроется за поворотом.
Оставалась одна и думала: «Так хотела с ним жить, а сейчас радуюсь, что комнату снял. Прости меня, Господи, грешная я».
И становилась перед иконами, замаливала новый грех.
Взрослый сын и мать. Уживутся ли в однокомнатной квартире? Пусть двухкомнатная или даже трехкомнатная – все равно, уживутся ли?
Сын успокоился, нашел новое интересное дело и ушел в него с головой.
И мать успокоилась: главное, чтобы все здоровы были.