Глава VI
Окончание.
За два дня до Нового года, Дёмушкин немного не дошёл до пункта назначения, куда следовал изначально с большим ящиком, похожим на гроб.
У него появились сомнения относительно успешного конца своего мероприятия и он решил развеить эти самые сомнения у человека, в чьи компетенции реализация подобных планов входила непосредственно по долгу службы.
Дежурный милиционер не догадывался какое тёмное дело предстояло решить Дёмушкину и за какой мудростью он явился в опорный пункт с таким ценным грузом на санках.
Он не оценил поступка посетителя, выскочил на крыльцо почти раздетым и даже без шинели, и в таком виде пытался убеждать Дёмушкина, что поручни- это ограждение, а не стойло для гужевого транспорта, и санки с гробом здесь неуместны.
Голова Демушкина была забита нечестной конвертацией по очень невыгодному для него курсу, которую треклятая война, обесценив золото, уровняло его с ценой на хлеб.
В кармане у Дёмушкина лежали царские монеты, а на груди висел наперсный крест батюшки Аввакума. Он считал, что наличие такого богатства, даёт ему право оставлять санки, где заблагорассудится.
Дёмушкин сделал вид, что не расслышал слов милиционера и в доказательство, пнул ящик, показывая, что в нём ничего нет.
- Не мельтеши, командир. Я не надолого.
И ещё и раз, для убедительности пнул ящик другой ногой:
- Там пусто, командир, как в моём желудке...
Вероятно, пинки Дёмушкина убедили дежурного, что угрозы нет, а может, без шинели ему просто стало холодно, и он махнул рукой.
Уже в приёмной Дёмушкин спросил:
- Капитан Кондратьев еще работает ?
- Куда ж он денется! - потирая руки, чтобы согреться сказал дежурный, - Только он теперь уже подполковник.
- Можно к нему? - Дёмушкин выжидательно посмотрел.
- А по какому, собственно, делу?
- По личному, командир, по личному..
Дежурный подозрительно осмотрел Дёмушкина.
- Мы давно знакомы, не боись. - Дёмушкин широко расстегнул фуфайку, как обычно делают арестанты при обыске.
- Как представить? - спросил милиционер.
- Скажи- " Дед" пришёл..
- Какой дед? - не понял дежурный.
- Дед Мороз..- и добавил ругательство на конце Дёмушкин.
- Так прямо и представить? - уточнил милиционер.
- Так прямо и представь...
- Туда, - показал дежурный, после звонка, - До конца коридора.
- Ааа. Дедурин..." Дед"! - удивился Кондратьев,- А я и понять не могу, какой- такой дед.. Думаю, ты это или не ты?
Какими судьбами?
Подполковник встал со своего места и с нескрываемым интересом рассматривал своего давнего знакомого :
- Что-то ты, Дедюрин, неважнецки выглядишь..
Дёмушкин усмехнулся:
- Я в сравнении с теми, кто возле подъездов лежит, ещё огурчик..
Кондратьев сел обратно и внимательно посмотрел на Дёмушкина.
- Разговор есть, начальник, - Дёмушкин тоже сел.
- Дело на меня повесили. Расстрельное..
Кондратьев удивлённо посмотрел на Дёмушкина, зная, что тот в "завязке".
Дёмушкин не стал подробно объяснять, и продолжил:
- Не совсем на меня. Под чужим именем я числился. Когда этапировали, немцы буксир с конвойными бомбанули.
Сейчас при церкви " пасусь". Вон, в километре отсюда, - Дёмушкин кивнул головой в окно, указывая на местоположение, - На Преображенской площади.
- Церковь - это хорошо, - несколько удивившись за Дёмушкина, констатировал Кондратьев, - Грехи замаливаешь?
- Я за свои грехи отсидел, - вздохнул Дёмушкин.
- Намедни попросили хлеб раздобыть. Люди помирают, которые в приходе. Женщины, дети, бабки всякие..
Золотишко вот дали..
Дёмушкин в доказательства слов вытащил крест.
Кондратьев удивлённо развёл руками, не понимая, к чему клонит Дёмушкин.
- Понимаешь, начальник, я же братву знаю, и законы наши- сам из тех.
Был соблазн поменять золотишко на хлеб, но..
Там никто упираться рогом не станет. Если есть возможность по легкому срубить, то и срубят.
В оконцовке, расклад будет один- золото заберут, а меня закопают в ближайшем сугробе.
Никто и искать не будет.
Тем более, война. Таких мороженных по улицам пруд пруди.
А самое главное, хлеба не будет..
Не могу я рисковать так. Никак не могу, начальник.
Кондратьев задумался.
- От меня-то чего нужно?
Хочешь, чтобы я тебе конвоиров дал? - засмеялся Кондратьев.
- Есть у меня задумка одна. Может и у тебя интерес найдётся.
А конвоиров своих прибереги для другого случая. Лучше пестик дай.
Дёмушкин приблизился к Кондратьеву и вполголоса сказал:
- Я маленько им золотишка подброшу, по мелочи, для затравки. На дело их подобью, а ты и примешь их тепленькими.
- Так мы и тебя примем! - Кондратьев посмотрел выразительно на Дёмушкина.
- На тебя же все укажут на следствии. А там и выясниться всё- что под чужой фамилией ходишь, что от демобилизации скрылся.. Что не прописан нигде, что с золотишком пошёл к бандитам!
Не дай Бог, твой батюшка не доживёт до суда, помрет с голодухи - потом во век не отмоешься! Никто не поверит, что золото в епархии доверили тебе по доброте душевной, а не сам ты его стащил по профессии своей прежней...
Кондратьева одолевали мысли, он встал и начал ходить по кабинету.
- Да и в разработку я не могу тебя взять. Как потом обьясню, что с беглым дела имел?
Срок, конечно, скостят тебе с учётом новых обстоятельств за содействие в поимке преступников..и за помощь церковным, и то, при условии, что всё хорошо закончится, - попробовал успокоить Дёмушкина Кондратьев.
- Но это, если дело не передадут в НКВД..
А там и мне может, прилететь..
Кондратьев посмотрел выразительно на Дёмушкина:
- А на "зону" ты не доедешь..
Если узнают, что ты своих сдал, тебя на этапе ещё свои же и порешат...
- Ладно, - сказал Дёмушкин, прощаясь, - Такова значится, моя долюшка арестантская.
- Подожди! - остановил его Кондратьев, и подошел к сейфу.
Он достал оттуда пакет и вывалил из него наган.
- Возьми пукалку. Советую не пользоваться, у неё боёк сбит. Через раз стреляет. Чисто для устрашения.
Другого, оружия, извини, дать не могу..
Кондратьев взял за руку Дёмушкина:
- Ноздрями чувствую, что кроме хлеба и золота есть ещё причина, если банду хочешь сдать!
Дёмушкин надел шапку.
- Нельзя быть сытым, когда все от голода помирают. Не по понятиям это..
Дёмушкин убрал пистолет за пояс и уже уходя сказал.- На послезавтра назначу стрелку.
Ночью придут грабить.
И уже уходя сказал:
- Хороший ты, мужик, начальник. Скажу, чтобы батюшка за тебя помолился..
Выйдя на крыльцо, Дёмушкин вздохнул ноздрями морозного воздуха.
"На всё воля божья"- подумал Дёмушкин словами отца Аввакума и надвинул шапку на уши.
***
Спустя два дня, когда банда была ликвидирована, в первый день Нового года, Дёмушкин, передав детей, подписал протокол.
- Чаю будешь, - предложил Кондратьев, когда все бумажные дела были закончены, - Морковный, правда.
Дёмушкин отвернулся.
- Не вижу радости, Дедюрин! - Кондратьев подошёл поближе.
- Чему радоваться, начальник? - Дёмушкин сжал шапку в руках.
- Ну как же? - удивился Кондратьев, - Банду накрыли, драгоценностей изьяли, денег полная квартира. А главное, целые закрома еды, прям продуктовый склад какой- то!
Подполковник поставил кружку:
- От лица милиции и от жителей нашего города выражаю тебе самую, что ни на есть советскую благодарность!
- Вот спасибо, - ухмыльнулся Дёмушкин, - Премного благодарны!
- Надо говорить - Служу трудому народу! - Кондратьев встал с места и пожал руку Дёмушкину.
Дёмушкин, чтобы не спорить, пожал руку в ответ.
- Мы давно вели банду, - сменив торжественный тон, сказал Кондратьев,- Развелось их на нашу голову, черт бы их всех побрал. Не знали, где склады у них, с кем сотрудничают.
Там, - Кондратьев указал на дверь, - Уже допрашивают, тех, кто в живых остался. Жаль, главаря не удалось поймать.
-"Кривого" не ищи. - Дёмушкин отвернулся к окну, - Нет его больше. Так в рапорте и отметь у себя - что мол, так и так, при попытке к бегству, подозреваемый от полученных колото- режущих ран скончался, не приходя в сознание. Адрес потом укажу, где тело лежит..
Подполковник отложил карандаш:
- От какой ещё колотой раны?
Дёмушкин продолжал смотреть в окно.
- Сам что ли? - Кондратьев выжидательно смотрел.
- Сам.
- Тебе ж нельзя на мокруху?!
Ты ж вор!
- "Деду" нельзя было и Дедурину.
А Дёмушкину можно..Да и скользко там было - лёд везде. Дворники не чистят. Подскользнулся человек, а кругом железки всякие разбросаны. А главное рядом никого и некому помочь было. Глупая смерть.
- Ну-у-у, дела-а! - протянул Кондратьев, и вдруг сменил тон на официальный.
- Ты извини, Дедурин, дел не впроворот!
Он снова взял карандаш и крикнул в приоткрытую дверь:
- Дежурный!
Дёмушкин вдруг вспомнил что- то важное, распахнул фуфайку, и сначала достал пистолет, а потом батюшкин нательный крест.
- Возвращаю. Только крест надобно вернуть в церковь.
Дёмушкин натянул шапку поглубже и послушно встал, ожидая милиционера.
Кондратьев дождался дежурного и убрал пистолет в сейф, оставив крест в руках:
- Проводите гражданина Дедурина до выхода! - Кондратьев протянул руку для прощания:
- Ещё раз, спасибо вам большое, товарищ Дедурин, за поимку особого опасной банды!
Дёмушкин недоверчиво посмотрел на Кондратьева и на дежурного. Милиционер стоял в ожидании.
- А-а-а..как же..?
А никак, товарищ Дедюрин!
На Литейном сказали, что дело на гражданина Дёмушкина закрыто, в следствии гибели подследственного!
Так, что не смею задерживать! Всего хорошего!
Кондратьев вложил в руку Дёмушкина крест:
- Сам отдашь!
Когда Дёмушкин с дежурным были уже у выхода, Кондратьев вышел из кабинета и крикнул:
- Ты ж не прописан нигде, Дедюрин!
На следующей неделе жду тебя на чаëк!
Будем думать, как воскрешать тебя из мёртвых!
***
Вернувшись в храм, Дёмушкин, несмотря на дикую усталость, в спешном порядке, падая от усталости, перетаскал мешки из в подсобку, и навесил большой, амбарный замок на засов.
"Доказывай потом следователю и милиционерам, что это честно заработанные продукты! ", - подгонял себя Дёмушкин.
"Вот прихожанам праздник- то будет..Настоящий Новый год. А скажут, ведь, что Бог послал.. "
Пока Дёмушкин добывал хлеб, гонясь за бандитами, батюшка Аввакум отошёл в мир иной.
- Эх. Не дождался ты хлебушка.. - сказал сокрушенно Дёмушкин, закрывая глаза священнику.
Чуть позже, он собрал клирос. В холодном храме тихо раздался нежный голос и зазвенел под куполом.
С подвала, где было бомбоубежище, тянуло пшенной кашей и свежевыпеченным хлебом.
Изможденный народ- бабки, женщины, дети, нестройным ручейком потянулся на звук к амвону.
Дёмушкин надел на себя облачение Отца Аввакума и наперсный крест, и в таком виде вышел к народу.
- Ну, что граждане богомольцы!
С Новым годом!
Как там, сказал бы наш батюшка Аввакум , царствие ему небесного - Приидите, возрадуемся Господеви, воскликнем Богу Спасителю нашему..
предварим лице Его во исповедании, и во псалмех воскликнем Ему!..
Дёмушкин забыл как дальше и остановился.
.. поспешим же пред лицо Его со славословием, и в псалмах воскликнем Ему, - вдруг нестройно поднялся под самый купол слабый голос исхудавших людей. Народ не давал молитве затихнуть.
..яко Бог Велий Господь, и Царь Велий по всей земли,
Ибо Бог великий Господь, и Царь великий по всей земле..- звучало всё и громче в насквозь промороженном храме.
Дёмушкина вдруг расперло, он встал на колени и не стесняясь, заплакал, утирая слезы, повторяя за всеми -
..Придите, поклонимся, и припадём к Нему, и заплачем пред Господом, сотво не ожесточите сердец ваших, яко в прогневании, по дни искушения в пустыни,
Пpиидите, возpадуемся Господеви, сокpушившему смеpти деpжаву, и пpосветившему человеческий pод, со безплотными зовуще Содетелю и Спасе наш, слава Тебе! ..
И все соглашались, восклицая на местах- Аминь!
С высоты, с иконы на всех смотрела женщина с величавым и ясным ликом, защищающая младенца.
Кто-то принёс и зажёг чудом сохранившуюся одну - единственную свечку.
Морозный ветер, гуляющий по храму, упорно пытался погасить свет.
Женское лицо на иконе трепетало, словно живое, то озаряясь в всполохах света, то исчезая в тень.
Но свеча не затухала и будто сопротивлялась всем смертям назло.
Под иконой ясно читалось её название -
"ВСЕХ СКОРБЯЩИХ РАДОСТЬ" ..
( С) Рустем Шарафисламов