Депутат в интервью с главой медиахолдинга Readovka Костылевым назвал главные проблемы России.
Вице-спикер Госдумы Петр Толстой в беседе с главой медиахолдинга Readovka Алексеем Костылевым рассказал о главных проблемах, с которыми сталкивается современная Россия. Среди них – как нелегальные мигранты, так и оторванные от реальности звезды шоу-бизнеса. Помимо прочего, парламентарий рассказал, почему Запад поддерживает «незалежность» Украины и как наша страна до сих пор переживает «травмы», приобретенные с распадом СССР.
О нетерпимости россиян к наглости, диаспорах «любителей пельменей и плова», трансформации общества и демографических вызовах для России читайте в большом интервью Петра Толстого.
Вице-спикер Госдумы о мигрантах и об их поведении
Вал этой русской истории, в которой мы живем, неумолимо движется. Крым вернулся в Россию. Я думал все. Мы уже все интересное прожили, а на самом деле все только начинается. Вашему поколению даже больше повезло в том смысле, что вы сейчас это все проживаете. А мы прожили 90-е, когда тоже каждый день все менялось. Допустим, боевые действия в Чечне, Ельцин, бомбежка Югославии со стороны НАТО и так далее.
Все эти события тоже повлияли на нашу историю, на то, как мы относимся сегодня к тем словам, которые мы слышим с Запада, как мы верим или не верим тем или иным заявлениям. А наша так называемая оппозиция, те люди, которые сейчас на Западе формируют какие-то правительства в изгнании, их ущербность именно в том, что они этой истории не чувствуют. Они как большевики. Они находятся вне истории.
«Они не хотят будущего по большому счету. Они этого не совсем понимают, но для них будущее – это картинка Запада, возможно, опять-таки из прошлого», – заявил в ответ Алексей Костылев.
Мы видели это все на Украине. Картинка «Украина – це Европа». Они берут эти мифы, которые европейцы распространяют. Они их впитывают и институализируют. Верховенство права, свобода слова спустя время становятся по тем или иным причинам невыгодными. Посмотрите на сегодняшнюю Украину – ничего там этого сейчас нет.
Да, некая такая ассоциированность с ЕС, которая подразумевает полное отсутствие свобод. А Россия – по большому счету очень свободная страна. Даже возьмем последние события. Я не могу себе представить эти события прошлой недели – ваши высказывания, все, что последовало за ними, – ни в Европе, ни в Америке. Как бы там кто ни относился, но у нас самая свободная страна.
Про мигрантов – это проблема, которая сегодня общество волнует, и она связана с абсолютно наглым поведением людей, которые приезжают в Россию с потребительским отношением, желая здесь обосноваться. Мне кажется, политика государства здесь должна быть гораздо жестче. А у нас такая родовая травма ленинско-сталинской национальной идеологии… Она распространяется на национальные отношения, и меня все время пытаются упрекнуть в том, что я без уважения отношусь. Но это не так, я служил в советской армии, у меня в роте было 35 национальностей, выходцы из всех республик бывшего СССР. И до сих пор мы общаемся. Я их менталитет прекрасно понимаю и знаю, о чем говорю. Но легализация каких-то инородных ценностей на территории России неприемлема. Хотите работать в России – извольте уважать наши ценности. Если хотите свои, пожалуйста, возвращайтесь домой и там живите как вам удобно. Мы же не вмешиваемся в вашу жизнь.
Вот правильно сказали про устои советского союза. Советский союз – это большая и разная махина. Когда мы берем ментальность – это одно, и совершенно другое, когда мы говорим про народы, которые сосуществуют друг с другом и верят в построение светлого будущего.
Мы со всем уважением относимся к ним, но если эти народы образовали отдельные государства, то почему нужно ехать сюда за материнским капиталом и рожать детей. Потом эти матери с детьми остаются там у себя, а их мужья здесь успешно развивают деятельность с этими всеми бородками и всем остальным.
Я на самом деле много знаю таджиков, они идеально выбриты. Они, когда на это смотрят, говорят: «да у нас так попробуй».
Да. И попробуй ты, работая доставщиком, перекрой въезд во двор где-то и вступи в конфликт с местными жителями, размахивая битой. А у нас это сейчас запросто. У нас целые гетто образовались благодаря этой миграционной политике. Вернее, отсутствию политики. Политика – это какое-то действие. У нас полное бездействие. И когда речь идет о функциях диаспор – что это за институт, непонятно. Да, у нас закон есть про национально-культурные автономии. Это ясно, но прежде всего это должно касаться тех народов, у которых нет собственной государственности. Вы понимаете, я представляю, например, национальную автономию курдов в Москве, окей. Но национальная автономия таджиков или узбеков – она к чему? Есть Таджикистан, есть Узбекистан.
Пожалуйста, если вы приехали сюда работать, сохраняйте свои обычаи и традиции, но уважайте законы России. Если вы приехали сюда, чтобы здесь жить, привезли свою семью, хотите получить вид на жительство и гражданство, то то же самое. Вы должны прежде всего принять образ жизни страны, в которой собираетесь жить. А сейчас что происходит? Сейчас строительная отрасль говорит о том, что некому строить. Нужно срочно-срочно везти мигрантов. Они их завозят, а иностранные работники на следующий день уже не бетон мешают, а работают таксистами или доставщиками в самом лучшем городе Земли.
Вы подняли сейчас несколько важных проблематик, про которые я предлагаю поговорить отдельно. Все-таки, действительно, есть миф о вовлеченности мигрантов в сугубо строительную область, что, по крайней мере, на примере Москвы, точно не так.
Вы знаете, ситуацию очень тяжело контролировать. Потому что у нас эта система работает как сито – ничего не задерживается, все через него протекает. Пока не будет внятной системы регулирования миграции, будут те проблемы, о которых мы говорим. И недовольство людей, к сожалению, будет продолжаться. И я уверен в том, что глава государства, правительство, парламент эти проблемы осознают. К этому нужен очень деликатный подход.
Не надо никого обвинять в какой-то национальной нелюбви. Нет, мы самый терпеливый народ. У нас такое количество национальностей живет. И не просто живет на протяжении 50 или 100 лет, а проживают уже 1000 лет и сохраняют свою культуру и веру. Мы рады этому разнообразию. Это наше богатство. Но не надо навязывать в агрессивной форме, тем более в больших городах, где наибольшая нагрузка нелегальной миграции, свои представления о том, что такое хорошо, что такое плохо. Они у нас есть, они наши, менять мы их не собираемся, и все, кто не согласен, дверь – вот там.
Именно в 90-е придумали этот механизм по работе с диаспорами. Как это работало? Тогда было много бандитизма, а государство было слабое. И был придуман такой вот простой способ – есть некая диаспора и ее представитель. И чтобы не погружаться в некий клубок противоречий, правоохранительные органы обращались к какому-то представителю диаспоры, а он внутри каким-то образом договаривался.
Но это мафиозные схемы.
Наследие 90-х.
Проблема в том, что одно дело, когда диаспоры существуют как национально культурная автономия. Там они сохраняют какие-то обычаи и традиции. Не знаю, плов готовят все вместе. А когда люди работают решалами от МВД для своих соотечественников и прикрывают их от любых противозаконных действий. Условно говоря, водитель-киргиз без страховки на машине с поддельными номерами попадает в аварию, и он тут же вызывает адвоката, который работает на диаспору. И диаспора ходит, решает. То есть никого это не волнует.
Это абсолютно нежизнеспособный инструмент.
У нас есть закон от 1996 года, и там есть тема национально-культурных автономий. Пусть будут эти автономии, но давайте мы определим четко рамки, за которые они не должны выходить. Они не должны заниматься правоохранительной деятельностью. Они не должны пытаться навязать нам традиции, распространяя их за пределы диаспоры. Хорошо, вы любите плов, а есть люди, которые любят пельмени. И ничего такого страшного в этом нет. Угощайте друг друга. Вы можете ходить в гости друг к другу, но это не значит, что все должны любить пельмени или все должны любить плов. Мы же в терпимом обществе живем.
Я могу привести пример: предположим, мы с Петром решаем создать диаспору пельменеедов и ходим договариваемся – теперь одни пельмени. Кому это понравится? Никому.
Это, во-первых. А во-вторых, если кто-то не поел пельмени, то мы как бы начинаем ему угрожать. А если кто-то переел пельменей, то мы говорим отлично, хорошо.
Флаги пельменей начинаем вывешивать, кричать о пельменях.
Таких примеров можно массу привести. Они, помимо пельменей, существуют в реальной жизни. Но еще раз повторю: тут обижаться не на что, тут проблему нужно признать, решать ее постепенно и очень аккуратно. Предельно аккуратно, потому что наши недоброжелатели пытаются расшатать страну изнутри. Это тема очень деликатная.
Очень деликатная. Но я бы как раз про эту конкретику чуть побольше проговорил. Вы на моей памяти первый государственный деятель, не силовик, который понимает внутреннюю подоплеку. Потому что до этого я говорил с силовиками, которые понимают.
Так они решают с ними.
Но не все хотят. Причем внутри силовики тоже говорят: «да, но это какой-то бред, сейчас это не нужно, это сильно вредит». Причем давно говорят. При этом я понимаю, зачем это им нужно. Это хорошие отчеты, рост по службе, и никто никого не дергает.
Быстро вопросы решаешь. Позвонил, говоришь: «слышишь, Маратыч, решай, быстро своих таксистов убирай».
А оказывается, не решаешь. Вот, на мой взгляд, в чем риск. А когда они выйдут где-нибудь в Москве, соберутся тысяч 50. Вот эти звонки в диаспоры, якобы решающие, они ничего не решат. На самом деле они решают какие-то узкие свои интересы. Диаспоры уже живут своей жизнью. И их главы боятся это признать. Все, что мы видим, вот эти их заявления во вне, в медийку – это просто пыль в глаза по большому счету. Они хотят показать, что они что-то контролируют, но в реальности контроля уже никакого нет.
Тут вопрос в том, что мы не знаем, что они контролируют и как это делают. Мы не узнаем этого. Если делать вид, что проблемы нет, то она не решается. Она только загоняется вглубь. И мы занимаемся тем, что все время работаем со следствием, а не с причиной. Допустим, Министерство просвещения разрабатывает программу, чтобы детей, которые не говорят ни слова по-русски, адаптировать к первому классу.
Почему столкнулись с такой проблемой? Во многих школах классы целиком, либо три-четыре ребенка из русских семей, а остальные 25 из семей приехавших, новых граждан России. И, конечно, это проблема для учителей. Они не могут преподавать детям, которые не говорят по-русски. Отдельно нужен сейчас курс. То есть мы все время работаем со следствием.
МВД не может депортировать – у них не хватает денег. Они бы депортировали больше. А как ты их вывезешь? Самолетом, поездом. Депортация – процесс, требующий сопровождения, а у них в бюджете это не предусмотрено. Здесь с какой стороны не зайди, везде проблема есть. Но это следствие. Нужно сначала устранить причины.
Вы абсолютно правы. Но в плане причин все намного глубже, потому что мы коснулись вопроса строительной отрасли, и что якобы под предлогом необходимости идет массовый завоз. Недавно рассказал знакомый ситуацию: в Тверской области строительство, они привозят этих представителей Средней Азии, а они приходят и говорят: «ой, зачем? А нам в Москве хорошо. Даже если вы платите больше, мы не хотим, здесь условий нет». Они уже привыкли, и это не работает, так в представлении многих работало 5–10 лет назад. Сейчас этот вопрос мог бы решиться, если внутри строительной отрасли запустить механизм: работай с тем регионом, где идет стройка. О чем еще жалуется федеральное строительство – никто из местных работать не идет. Понятно, почему.
Это другая проблема немного. Тендеры все эти и последствия 44-го закона. Понятно, почему федеральные органы власти или учреждения, которые строят что-то в регионе, стараются сделать так, чтобы подрядчик был их и выиграл тендер.
Чтобы не было проблем, чтобы наружу не уходила информация.
Конечно, закрытый стройгородок, вагончики, узбеки, потом антисанитария и отравление шаурмой. Все это мы видим каждый день в новостях.
Отчетник, я называю это так. У нас, к сожалению, в государстве этого слишком много. То есть фактическое действие не совершается, но есть отчет, который полностью позволяет человеку закрыть проблему. Отсюда строительные истории, мигранты, все остальное. Если мы говорим про причину, то это вопрос совершения реального действия. И когда мы в начале поговорили немного про развал Советского Союза, ведь это формальное отношение ко всему, формальные разговоры с местными национальностями в союзных республиках, но на самом деле без совершения реального действия они и привели к развалу страны.
Блогеры, самозанятые и «голые вечеринки»
Петр Толстой отметил, что у развала СССР много причин. Среди них – как экономические трудности, так и борьба за власть внутри КПСС.
«Тут можно перечислять много причин. Нам нужно серьезно относиться к проблемам, которые для государства и людей, которые живут в этом государстве, представляют угрозу», – сказал Толстой.
«Вы на самом деле другую важную проблему поднимаете. Про законодательство, про 44 ФЗ и работу Финмониторинга. Другая очень большая сфера и один из моих любимых примеров – у нас есть сотрудник, мы в начале СВО активно собирали на сборы. У него до сих пор все заблокировано. Я как бы все-таки главный редактор, могу поговорить и с Росфинмониторингом. Я до сих пор не смог ему разблокировать карты. До сих пор ходит без карт. Хотя он просто помогал», – ответил Алексей Костылев.
Такого много, к сожалению.
Оно работает в обе стороны. Тот закон, который сейчас работает, создавался под другие условия. Он сейчас и вкривь, и вкось. Он многих ограничивает очень сильно. И как бы, конечно, наше финансовое законодательство очень своеобразно. С одной стороны, приспособившиеся чиновники и борьба с коррупцией, с другой стороны – невозможность, по сути, запускать свой бизнес. И мы, конечно, можем сколько угодно спорить про все эти истории с блогерами, которых сажают, но, очевидно, почему они так начинают активно туда идти.
Дело в том, что, когда принимали законы о самозанятых, эти все законодательные льготы, которые действуют для ИП. Ведь все время все себе представляют знакомую жены, которая печет торты, и чтобы ей легче было – 6%, упрощенка и личный кабинет, и два нажатия – ты все сдал и все прекрасно. Но знакомой жены никто не объяснил, что она пенсию не будет получать. Такая простая вещь, казалось бы, а вот так это происходит.
А ей, чтобы сейчас заработать на эту пенсию, она хочет… Конечно, она открывает десять этих ИП, 15 самозанятых подключает и платит в пять раз меньше налогов, пытаясь сейчас заработать больше денег. А то, что происходит в блогосфере, – это просто концентрация этого. Это же по всей экономике происходит. В блогосфере это видно невооруженным глазом, когда дробится бизнес, собственно, за что их все время привлекают ФНС. Потому что происходит дробление бизнеса, вот эти курсы, вот тут одно, тут другое, тут третье.
Это наглость, скажем так, с которой они это делают.
Ну, наглость, да. Инфобизнес без наглости, наверное, не работает вообще, я так думаю. Сейчас эта тема пришла в Госдуму. У нас же какой стереотип? Что в Думе такие дурацкие дядьки, которые в костюмах, мрачные, все всем запрещают и так далее. И вот приходят блогеры в Государственную думу, собираются, и мы с ними встречаемся. И мне помощник на ухо говорит: «Петр Олегович, тут вот в зале блогеры, и, вы знаете, у них 40 млн подписчиков». Это он мне говорит для чего?
Наверное, чтобы я как-то не обидел никого. Думаю: «Боже мой, 40 млн подписчиков – это же аудитория Первого канала». Сидят блогеры и говорят: «Слушайте, депутаты, нам нужно код экономической деятельности, ОКВЭД, специальный для блогеров. Мы единственный социальный лифт. Вот у меня шесть миллионов подписчиков. Девочка с переделанными губами – у нее 20 млн» и так далее. И дальше они говорят одну важную вещь: «мы хотим уважения в обществе». Уважения. Я говорю: «коллеги, мы сделаем все, что касается административной истории или законодательства, внесения поправок по этим ОКВЭД – это не проблема. Все, что нужно вам организационно, мы сделаем. Но есть тема с уважением, она такая непростая, как ни странно. Вы же себя все время – между собой и во вне – позиционируете с точки зрения подписчиков», или, как они говорят, «подписоты».
Количество подписчиков растет на чем? На контенте, который удовлетворяет любопытство, шокирует публику и, я не хочу обобщать, тенденция к «желтизне» контента и шок-контента очевидна. Кинул ты своего ребенка в сугроб – у тебя выросло число подписчиков, и ты герой в этой истории. И я говорю: «чтобы было уважение общества, вы же транслируете в общество себя, вы же должны тоже сами измениться».
Поэтому уважение в обществе нужно заслужить, и те люди, которые пользуются уважением в обществе – они что-то сделали для этого общества. Ну или делом, что-то сделали. Вот есть уважение. Вы меряете себя числом подписчиков, а уважения хотите, чтобы просто прикладывалось. От количества оно не будет прикладываться. Если у человека десять миллионов подписчиков, я не буду отдельно его как-то специально уважать. Я ко всем людям отношусь одинаково.
У меня на самом деле с этого тоже прикипает довольно сильно, и даже если мы берем нашу среду – военкоровскую, ребят которые пишут. Зачем вы это делаете? Зачем наружу выносите? Нет не то что кодекса этики – нет той самой ментальности. Если вы претендуете на государственные дела, ну если мы в военкорстве, это важнейшая история. Это как бы не то, что кодекс чести. А когда там еще кого-то ловят, что он что-то берет из гуманитарки, ну это совсем перебор. Ты чего? Это даже не вопрос, что это обман, преступление. Когда ты идешь в эту сферу, ты все равно образ. Мы говорим про образ страны.
Конечно, ты компрометируешь все сообщество.
Я помню, как они приходили в Думу. Я смотрю и думаю: «что у вас вообще на уме?». Вы представляете блогерское сообщество. На кого вы вообще похожи.
То, что они приходят в Думу, – это хорошо, мы постараемся с ними работать, чтобы всем было комфортно, чтобы отрасль развивалась. Действительно, это социальный лифт, который в стране работает очень хорошо. Но хотелось бы, чтобы уважение в обществе было, чтобы они понимали, с чем связано уважение в обществе, чтобы не сбивался этот прицел.
А через кого мы построим эту страну? Понимаете, я в последнее время стал думать, что государство и его посыл понятен, но построение общественных институтов и институций без работы с лидерами мнения невозможно. Пока лидеры мнений живут в каком-то своем мещанском мирке. Проблема всех этих «голых вечеринок» – это проблема мещанского мирка. Когда человеку нет до этого дела. Это не вопрос того, о чем он на самом деле думает, ему все равно.
Это все явления. Вот эта вечеринка, про которую вы сказали, – это то, что находится на поверхности, а за этим стоит огромный айсберг. Люди творческие, одаренные, которые предпочитают молчать или быть вне политики. Ну окей, ты вне политики. Но когда твоя страна ведет войну, тебе рано или поздно все равно придется определиться, поэтому молчать не получится. А участники «голой вечеринки» не чувствуют особенностей времени, они изолированы от этого надежно: своими «майбахами», хорошим красным вином, прекрасной прислугой, отточенной во всех направлениях, и в информационном поле тоже. Они никоим образом не соприкасаются с этим реальным миром, а если бы соприкасались, то, может быть, была бы какая-то другая вечеринка.
Я не против вечеринок и считаю, что тут не нужно ханжеством заниматься, пусть делают то, что хотят. Но они в этот момент показывают, насколько они далеки, как говорил Герцен: «страшно далеки они от народа». Получается, что весь шоу-бизнес как еще одна ветка, которую пытались прикрутить к дереву, отсох.
Они считают, что у них «крыша» еще есть, что им все можно. А потом, когда до горячего доходит…
Конечно, «крыша» есть. Их все приглашают. Говорят: «у меня тут день рождения дочки, хочу, чтобы пел Филипп Киркоров». Он пришел, спел, и отлично. Но вопрос не в этом. Вопрос в том, что Филипп Киркоров должен понимать, что происходит в стране. Если он с этим не согласен, ну скажи: «я не согласен». А он сейчас поехал в Америку на концерт Мадонны, условно говоря, и все, и с концами.
Как бы говорит: «меня крышует вон тот, он влиятельный человек, он мои проблемы решит, а вы все идите вон, я никуда не поеду». Так же нельзя. Оказывается, что этот влиятельный человек тоже решить не может.
Влиятельный человек. Тут много влиятельных людей у нас.
Вот это более серьезный вопрос, чем диаспоры. Я рад, что вы как вице-спикер публично об этом говорите, потому что как устроенная страна, во многом повторяя ошибки Советского Союза, мало сейчас кто понимает контекст 20-х годов. Зачем тогда надо было так, когда у нас «пролетарии всех стран, соединяйтесь» и мировая революция вот-вот должна произойти.
Чтобы добавить пролетариев Украине, Ленин и отрезал им эту всю Новороссию от Днепра, этот весь кусок. Потому что на Украине было преобладание крестьян, это считалось не прогрессивным классом. Чтобы добавить им пролетариата, они взяли карандашом раз – «вжик», и всю эту часть отдали. А теперь наши европейские бывшие партнеры все время ссылаются на суверенитет Украины, думая, что Украина уже 500 лет как независима. И что вот просто на нее несчастную…
Причем реальные нацисты-то они, на уровне отказа от собственной национальной идентичности. Кто такие украинцы? Европейцы, которые не верят в себя и верят в древних укров? При этом мы, которые уважают все национальности, мы русские, которые точно знают, откуда и кто они, откуда они и зачем, с уважением относимся к своим национальным и цивилизационным истокам.
Конечно, и с уважением ко всем народам РФ.
Но тут есть та самая грань, которая иногда трактуется двояко. Если мы уважаем все народы РФ, а государство при этом проявляет свою слабость и позволяет местным национальным элитам, скажем так, брать больше, чем должно быть, и куда больше, чем отдается титульной нации, – это путь Советского Союза. И это путь к катастрофе, вот чего все не понимают.
Это же было еще со времен Ельцина – берите суверенитета столько, сколько хотите. И это же не вчера возникло. И постепенно, постепенно… Нужно отдать должное президенту, в этой сфере порядок тоже навели и привели к единым нормам соблюдения Конституции со стороны всех национальных республик.
Конечно, никаких президентов. Как бы там определенные товарищи не переименовывали это все, но такого быть не должно.
Да, глава республики.
Только так и никак иначе. Вы правильно сказали в начале о том, что мы сейчас в некой нулевой точке. Вот эти 30 лет – это последствия развала, мы достаточно глубоко упали, не нужно этого отрицать. Это катастрофа, это большая трагедия – развал СССР. 30 лет – это мало, чтобы подняться из той впадины, где мы оказались в 90-е. И за 20 лет Владимира Владимировича, на самом деле, он же проделал громаднейшую работу. Это «космос» в плане национального строительства.
Это самое важное. Много лжи было и, собственно, поэтому люди не пошли защищать Советский Союз.
И вот как раз те элиты с «голыми вечеринками». То же самое все.
В какой-то степени да. Просто сейчас есть уже целый класс людей, которые могут себе позволить никак не соотноситься с реальностью в стране. А тогда такого не было, но лжи тоже было много. Хочется, чтобы мы эту ошибку не повторили. Потому что сейчас другое время и мы начинаем вот этот путь русской цивилизации, может быть, из какой-то низкой точки. Но точно знаю, что все получится.
Что делать с рождаемостью?
Петр, увидев в вас настоящего русского человека, я не могу не спросить, на мой взгляд, про самую главную угрозу для нашей русской цивилизации, нашего государства. Потому что то, что сейчас происходит, – это понятно. Я искренне верю, что мы со всем сейчас справимся. Но что делать с рождаемостью? Это очень серьезный вопрос. Мое мнение: без ухода в более консервативные вещи, к пониманию более традиционного общества, что-то исправить будет невозможно, потому что мы все забываем, что за два-три поколения нас станет критично мало при текущем положении дел. Для такой огромной страны это угроза из угроз.
Сложный вопрос. Я считаю, что это вызов для страны. Недаром Путин об этом говорит достаточно часто, что деньгами это не решить, здесь речь идет о возрождении некоего образа жизни. Нужно, чтобы молодая семья как можно быстрее получала возможность иметь свое жилье, чтобы женщина в независимости от того, замужем она или нет, получала существенную поддержку от государства с момента обнаружения беременности. Это важно.
Для государства это не такие большие деньги, но для условной девушки, которая принимает решение делать ей аборт или рожать, это важно. И нужно остановить индустрию абортного движения, за которое так ратуют всякие фемактивистки. У нас в стране, по разным оценкам, примерно 1,5 млн абортов в год. Это население большого города. И этих детей Россия не видит. Их фактически убивают.
Мало кто про это знает, и это сложная тема, нас могут в шовинизме обвинить, но здесь нужно разбираться.
Никакого шовинизма здесь нет. Я за то, чтобы у женщины было право выбирать то, что она посчитает нужным. Но нам нужно убрать, во-первых, эту операцию из частных клиник, там закон не соблюдается, и там конвейер работает с такой скоростью, что она даже сообразить ничего не успевает, как ей уже все сделали. И второе – контроль над медикаментозными абортами, потому что сейчас при нынешней фармакологии просто таблеточка и «до свидания».
Но тоже, как мы говорили про межнациональные отношения, в этом вопросе нужно быть очень осторожными и деликатными. Потому что как только ты что-то такое говоришь, ты произносишь «аборт», ты махровый консерватор и против свободы женщин.
А никто не хочет разбираться. Говоришь им про эту индустрию, куда дальше? При этом я понимаю, в чем подоплека: действительно, как будто ограничение женских свобод. Но если мы изменим сам подход, такого не будет.
Свобода – это ты идешь в госклинику, и все. Просто в госклинике тебе покажут УЗИ, у тебя будет несколько дней на размышление и помощь государства, в независимости сколько зарабатывает твой предполагаемый муж или молодой человек.
Когда женщина решает, оставлять ребенка или нет, она обычно смотрит еще и на примеры. И вот здесь как раз в законодательном плане ответственность мужчин специфична. Есть куча примеров, где условно годик вместе побыли, а дальше папаша говорит: «а мне неинтересно».
Это и мужчины, и женщины. У они бывают очень эгоистичные. У них нет умения чем-то жертвовать во имя семьи, любви. Это очень сложный вопрос, и это невозможно законодательно регулировать. Потому что как вы обяжете мужчину быть мужчиной? У нас половина мужчин воспитана мамами без пап, у них такой характер, они с мамами советуются во всем.
Он пришел-ушел, алименты-не алименты. Почему мы говорим про традиционную семью как ценность? Потому что так наразрушали за эти года, так напортачили все, что количество разводов, количество нерожденных детей, количество несчастных женщин, которые остаются с детьми на руках и без средств… Эти проблемы все есть, от них закрываться нельзя. И, конечно, нужно людям в этих ситуациях помогать.