оглавление канала
Мы поднялись на ноги, отряхнулись, скорее, для порядка, потому что, чище-то от этого все равно не стали, и направились в сторону деревни. Трава и кусты были все усыпаны предутренней росой, так что, мы вымокли до нитки на первых же пятистах метрах. Но, честно говоря, это уже было не так важно. Пока двигаемся – не замерзнем. А там и солнце выглянет, согреет. Кладбище мы обогнули по широкой дуге. Как говорится, береженого Бог бережет. Решили, что проще попасть в дом ко мне. Потому что, Валькин стоял посреди деревни, и подобраться к нему незамеченными было бы весьма затруднительно. А мой дом с двух сторон окружал лес. А лес для меня был, все равно, что собственная вотчина. Каждый кустик укроет, и лишняя веточка не треснет в ненужный момент.
Когда мы оказались за родным плетнем, отгораживающим огород от кромки леса, солнце уже взошло над кронами деревьев. Мы, как заправские индейцы в дозоре, залегли под кустом боярышника, и стали наблюдать за домом. На первый взгляд, ничего подозрительного не заметили. К слову говоря, и на второй взгляд тоже. Валька прошипела мне на ухо:
- Ну что, идем?
Я прислушалась к своим ощущениям. Несмотря на, казалось бы, мирную, я бы даже сказала, безмятежную картину собственного двора, чувство опасности семафорило мне красным светом. Так же шепотом, я ответила:
- Погодим немного…
Валентина тяжело вздохнула, и опять плюхнулась рядом, что-то себе ворча очень тихо под нос на тему «некоторых перестраховщиков». Я не обратила на это никакого внимания, продолжая разглядывать собственный двор, и пытаясь понять, что меня настораживает. Первое: Жучка, сидевшая в доме, должна бы уже выть, ну, или, в крайнем случае, скулить от одиночества. Но из дома не доносилось никаких звуков. Второе: Дверь в баню была приоткрыта. А я точно помнила, что закрывала ее на вертушку, которую умудрилась кое-как починить, после того как нас пытались в бане удавить угарным газом. Я тогда выстрелила из ружья, и разнесла старую вертушку в щепки. Дед Иван любил во всем порядок, и меня к нему приучал неустанно, иногда применяя и совсем «непедагогические» методы. И после его смерти, это стало для меня пунктиком. Часто, я что-то делала на автомате, даже не замечая этого. Так вот, дверь в баню как раз и была одним из этих самых «пунктиков».
Я отползла немного назад, увлекая за собой Вальку, и прошептала ей на ухо:
- Лежи тут и сделай вид, что тебя здесь нет. Я попробую зайти со стороны бани. Есть у меня такое чувство, что в бане кто-то притаился. – И пояснила, чтобы подруга не приняла меня за параноика. – Видишь, дверь приоткрыта немного? Так вот, я ее закрывала. Помню это совершенно точно. Может, конечно, они проверили баню и ушли, наплевав на порядок. Но посмотреть так ли это, все же, не мешает. – Я стала отползать подальше в кусты, и, прежде чем подняться в полный рост, еще раз повторила: - Что бы ни случилось, сиди, как мышь! Ты меня поняла?
Валька сквасила смешную рожицу и проворчала:
- Да поняла я, уже, поняла… Ты там того… Осторожнее… - И уж чего я совсем от нее не ожидала, быстро перекрестила меня, прошептав: - Ну, с Богом…
Пригнувшись, я стала мелкими шажками обходить собственный плетень, пользуясь разросшимся кустарником, как укрытием. Вот, на тебе! И Валюха стала суеверной, словно наша баба Клава. Да, дела… Чувствую я, по завершении все этой эпопеи, мы уже не будем прежними.
Где ползком, где на четвереньках, я наконец, добралась до знакомых кустов рябины, где в прошлый раз прятался неизвестный супостат. И уже собралась последним рывком влезть в самую гущу рябинника, разросшегося густо у угла бани, как что-то меня насторожило. Я залегла, как настоящий диверсант в траве, и стала внимательно прислушиваться. Кругом царила тишина. За исключением обычных летних звуков. Пчелки жужжат, кузнечики стрекочут, птички чирикают. Показалось? Я уже, было, собралась подняться, как тут явственно услышала звук, напоминающий тихий хлопок, а вслед за этим раздалось негромкое бормотание. Кажется, сидящему в засаде досаждали комары. Потому что, шлепок напоминал именно тот звук, с которым прихлопывают зловредное насекомое, усевшееся тебе, скажем, на шею. Я затаилась, кажется, даже перестав дышать. И стала шарить глазами по сторонам, выискивая какую-нибудь палку, которая могла бы послужить мне дубинкой. О том, что я собиралась шваркнуть этой дубинкой человека по голове, предпочитала не думать.
Подходящая палка нашлась сразу, словно загодя лежала тут приготовленная специально для подобных целей. Я, не нагибаясь, присела, вытянув правую руку к земле. Подцепила палку, и взялась поудобнее двумя руками у основания, как держат бейсбольную биту (видела однажды трансляцию бейсбольного матча в документальном фильме про Америку). Из-за густой зелени разглядеть человека полностью никак не удавалось. В просветах была видна только коричневая куртка. Человек стоял, прислонившись к углу бани и смотрел на мой двор. Сделав небольшой замах, отведя руки с дубинкой немного в сторону и назад, я, сдерживая дыхание, стала осторожно приближаться к нему на расстояние, достаточное для удара. И вот, когда до человека оставалось уже около двух метров, под моей ногой, совершенно не вовремя, хрустнула сухая ветка. Мужчина резко обернулся. Поняв, что меня засекли, больше не таясь, я сделала быстрый шаг вперед, и со всего маху нанесла удар. И только в самый последний момент я поняла, кто передо мной. Но остановить удар уже не смогла. Но, слава Богу, реакция у Егора была отменная. Кстати, надо потом поразмышлять, откуда у обычного инженера-механика реакция спецназовца. Но в тот момент мне было не до размышлений. Егор резко присел и мой удар пришелся на стену бани. Старые бревна загудели, а моя палка переломилась на две части. Да, удар я не рассчитала. Если бы он пришелся на голову человека, то голова бы треснула словно арбуз, а я бы отправилась в тюрьму. Перспективка та еще… Егор отскочил в сторону и сейчас смотрел на меня ошалевшими глазами.
- Полина???!!! Ты…???!!!
Глупо было упираться, и я, не менее ошалевшая от всего произошедшего, честно призналась:
- Я…
Мое «я» было больше похоже на блеянье барашка, которого тащат на заклание, чтобы сделать из него шашлык, чем на ответ романтической девушки, коей я хотела бы казаться в глазах Егора. Но сейчас мне было совсем не до романтизма.
Затем, у нас начался бессмысленный, и я бы даже сказала, совершенно бестолковый разговор, на тему «как», «откуда» и «почему». Несколько минут, пока мы не начали (причем, оба) более или менее соображать. Я очухалась первой и накинулась на него, ничуть не скрывая своего раздражения:
- Какого дьявола ты прячешься за моей баней?!
Он, все еще хлопая растерянно ресницами, задал мне свой вопрос:
- Куда вы пропали?! Я вас уже вторые сутки ищу!!!
Поняв, что если мы не придержим эмоции, толку не будет, я первая стала успокаиваться, и, уже более нормальным голосом, не переходящим на крик, проговорила:
- Послушай… Если мы будем задавать все время друг другу вопросы, и не получать на них ответы, то разговора у нас не получится. Давай, сначала ты. Еще раз… Почему ты прячешься за моей баней?
Егор был вынужден признать правоту моих слов, и тоже, уже более спокойно, ответил:
- Я вас потерял… Что-то происходит… Что-то нехорошее. Отец с Анатолием что-то затеяли. И, почему-то, против вас с Валентиной. – Он несколько смущенно опустил взгляд и промямлил: - Я подслушал их разговор. То, что я услышал, мне очень не понравилось. Поэтому, решил разобраться сам. А вас нигде не мог найти.
Так… Что-то стало прояснятся. Ободренная тем, что мы уже можем вести относительно разумную беседу, я решила ковать железо, пока горячо. Поэтому сразу задала следующий вопрос:
- А зачем тебе было нас искать? – Голос мой звучал с нескрываемым подозрением, что было, в общем-то, вполне объяснимо.
Егор посмотрел на меня несколько растерянно.
- Как зачем? Чтобы вас предупредить, ну, и помочь, если надо. Николая-то в деревне нет…
- А почему ты прятался? – Я все еще не была уверена, могу ли доверять Егору, пускай, не полностью, но хотя бы немного. Конечно, он производил впечатление порядочного и честного парня. Но, в последнее время, я стала очень недоверчива. Что тоже было вполне объяснимо.
Мой вопрос его несколько смутил. Но, он все же ответил, глядя мне прямо в глаза.
- Потому что, они послали к твоему дому одного из строителей, наблюдать. Велев тому сразу им сообщить, когда вы появитесь.
- Ну, и где тот «строитель»?
Последнее слово я произнесла с большой долей сарказма. Егор мой сарказм уловил. Горько усмехнулся, и ответил:
- Ты права… Он такой же строитель, как я космонавт. И он со вчерашнего вечера засел в твоей бане. Ушел только с полчаса назад. Наверное, будет смена караула. Хотя, в этом я не уверен. Днем они вряд ли осмелятся устраивать здесь засаду. Деревня… Все на виду… У соседей может возникнуть ненужный интерес. А насколько я понял, мой отец желает избежать любых признаков интереса к своим делам со стороны местных жителей. – Он опустил взгляд. Уже знакомая мне тоска мелькнула в глубине его глаз. Понятное дело. Не каждый человек может честно, даже самому себе признаться, что его отец – распоследний гад и сволочь. Мне стало жаль Егора, но я не позволила проявиться своим чувствам. Да и Егору моя жалость вряд ли сейчас была нужна.
После его подробного ответа стало кое-что проясняться. Я услышала одно: мы с Валькой можем пробраться в дом, чтобы немного поесть, переодеться и даже немного отдохнуть, если получится. За последние двое суток мы с ней спали не более тридцати минут, и сейчас просто валились с ног. А так как дальнейшая наша жизнь обещала быть очень насыщенной, отдых нам был просто очень необходим.
Несколько минут я напряженно размышляла. Насколько я могу доверять Егору? Ведь как ни крути, а Холодов его отец, его родной отец, так сказать, кровь и плоть. Сию минуту нужно было что-то решать, и я, мысленно махнув на все свои опасения рукой, решила доверять своему сердцу. Возможно, это выйдет нам с Валькой боком. Но по-другому я сейчас поступить не могла. Да и потом, одним нам из этой истории по любому, не выбраться. Поэтому я проговорила:
- Так, сейчас потихоньку пробираемся в дом. Там обо всем и поговорим…