«Я буду лечить коров», – сообщила родителям маленькая Аня. Интеллигентные родители (папа – геолог, мама – терапевт) желанию дочери крутить коровам хвосты не обрадовались, но и слишком спорить не стали – ведь девочке было всего шесть лет, сама поди еще передумает. Но Аня не передумала.
Все выходные и каникулы девочка проводила у бабушки, в поселке Березовый (Якутия). Гоняла с мальчишками на велосипеде, разбивала коленки и возилась с собаками, кроликами, свиньями, коровами, козочками. Когда Ане было 12 лет, папа привез ей породистого щенка. Тогда девочка увлеклась грумингом (это стрижка и другие процедуры по уходу за животным) и кинологией.
Свою детскую мечту Анна Мищенко исполнила. Она стала ветеринарным врачом и долгое время работала в совхозе «Новый», где в коровах недостатка нет.
- Анна Владимировна, профессия ветеринарного врача не оказалась менее романтичной и более сложной, грязной, чем вы себе ее представляли?
- Почти каждый, кто собирается стать ветеринарным врачом, читает книгу Джеймса Хэрриота «Записки ветеринарного врача». Она написана с определенной долей романтизма, но все равно дает будущим ветеринарным врачам представление о том, что их ждет. Когда ты лежишь где-то под коровой в навозе по самые уши, это, может, не столь романтично. Но когда обтираешь новорожденного теленка, когда он открывает глазки, это такой позитив! Ты испытываешь восхищение, воодушевление, даже если принял роды уже в сотый раз.
- Неужели вы никогда не испытывали чувства брезгливости?
- Для меня кровь, гной и прочее – это всё части естественных процессов. Бывает, что хозяева извиняются за то, что их собачка обмочилась прямо у меня на приеме или ее стошнило. Но для меня в этом нет ничего противного и стыдного. Просто беру и вытираю. Ассистента у меня нет, поэтому сама. Я не испытываю брезгливости даже если из раны животного червяки ползут. Могу мысленно отметить, что это неприятно, но не более того. Хотя один раз отвращение я все-таки почувствовала. Когда приехала в гости к подруге в академию, где сама раньше училась. Там есть анатомический секционный зал, где в формалине законсервированы части животных. И этот запах, да, вызвал у меня отвращение. Хотя раньше, во время учебы, я спокойно его воспринимала.
- Вы с детства тянетесь к животным. Любовь к ним помогает в работе или наоборот мешает?
- Любовь к животным никаким образом не может мешать ветеринару. Другой вопрос, можно ли охарактеризовать словом любовь то, что я к ним чувствую. Да, это в каком-то смысле любовь, но смешанная с серьезным таким уважением. И не только к животным, а вообще к природе, окружающему миру.
Старейший ВУЗ
Анна Мищенко окончила старейший ветеринарный ВУЗ нашей страны – Московскую государственную академию ветеринарной медицины и биотехнологии имени К.И. Скрябина.
Все годы учебы наша героиня хранила листочек, на котором было написано, что после учебы в академии Анну обязуются взять на работу в совхоз «Новый». Заключить такой договор с руководством совхоза Анне помогла ее бабушка.
- Филькина грамота, - улыбается, вспоминая тот договор, Анна Владимировна. – Но мне этот листочек все пять лет учебы душу грел. Как и мысль, что меня точно возьмут потом с коровами работать.
В академии Анна изучала многое: скотоводство, коневодство, пчеловодство, рыбоводство и др. Студенты выезжали на природу и изучали растительный состав и обитателей лесов, лугов и водоемов. Но основной упор все же был на изучение домашнего скота.
- Ветеринария изначально пошла от тех людей, которые ухаживали за продуктивными животными – боевыми и рабочими лошадьми, коровами, овцами, козами. Кошки и собаки раньше никого особо не волновали. Мы их в академии тоже изучали по остаточному принципу. Ветеринария мелких животных вообще активно развиваться начала только в середине 80-ых. В конце 90-ых появились нормы по анализам крови, ЭКГ, УЗИ. Поколение, которое училось до нас, было у истоков, а мы уже пошли на потоке. На тот момент уже были люди, которые занимались непродуктивной ветеринарной медициной и накопили много знаний по ней. А вот в российской литературе информации было мало. То, что было в зарубежных изданиях, частями переводилось и публиковалось у нас.
Так как Анна симпатизировала коровам, закономерно, что ее любимым направлением в академии стало молочное скотоводство. Была у нашей героини и нелюбимая дисциплина – кормопроизводство.
- Мы писали проектные работы. Дают географическую область, кормовую культуру, ты изучаешь их особенности, а потом пишешь, как будешь культивировать, допустим, в моем случае топинамбур в Ленинградской области. В первый раз я написала работу, а в период получения второго высшего образования по специальности «Зоотехния», говорю на кафедре – я уже писала похожий курсовик, поставьте мне, пожалуйста, перезачет, я все равно никогда в жизни не буду заниматься кормопроизводством. Но меня все же заставили писать работу. И вот я приезжаю в совхоз. Мне предлагают должность главного зоотехника. Тут же приходит приказ рассчитать, сколько нужно семян овса и гороха, чтобы засеять колхозные поля. И норму удобрений нужно рассчитать. Агронома не было. Пришлось мне этим заняться, тут-то знания и пригодились.
Учиться, учиться и ещё раз учиться
На третьем курсе Анна услышала истории однокурсников о том, как они ассистировали на операциях, проводимых мелким животным. Сама же она на тот момент умела лишь ставить укол в мышцу. Анна решила тоже устроиться ассистентом в ветклинику, но нашла лишь вакансию администратора.
- Я подумала – ну и ладно, буду администратором. А в свободное время буду смотреть, что они там делают в операционной. Но по факту я делала там всё: принимала звонки, регистрировала животных, мыла полы, помогала врачу. Сейчас это уже сетевая клиника в Москве, а на тот момент она только открылась. Я пришла к ним в их первый рабочий день. Мне очень повезло с этим коллективом. Там были грамотные врачи, которые за год научили меня очень многому. Они мне дали понимание того, как ассистент должен вести себя по отношению к врачу, чтобы авторитет врача никак не пошатнулся в глазах клиентов и коллег. Научили тому, что такое асептика, антисептика, как предотвратить заражение, как всё обрабатывать. Научили правильно подавать инструменты. Месяца через три мы уже работали молча. Врач протягивает руку, а ты по ситуации сам уже знаешь, что и как ему в нее вложить. А главное, что они мне дали – это ощущение работы в хорошем коллективе. После них я уже не могла работать в таком коллективе, где какой-то диссонанс, где некомфортно. У нас было чувство плеча. Это же в нас воспитывали в академии. Мы попали на старое поколение преподавателей, считавшее, что ветврач всегда должен помогать коллегам, быть достойным человеком и никогда не выносить внутренние профессиональные дрязги на суд людей, которые ничего в этом не понимают.
Частным ветврачом Анна стала в 2008 году – параллельно с работой в совхозе. Полностью в частную практику она перешла в 2018 году, после переезда с семьей из села в город Мирный. Но в село Анна все равно по сей день наведывается регулярно, ведь там у нее хозяйство.
- Когда приезжаю туда, все негативные жизненные моменты чудесным образом нивелируются. Особенно этому способствуют козлята, ягнята. Можно бесконечно смотреть, как они скачут, играют.
У Анны Мищенко нет фиксированного рабочего дня. Составляя рабочее расписание, врач ориентируется на запросы клиентов. Старается не отказывать тем, кто нуждается в экстренной помощи. Но на первом месте для Анны Владимировны все же не работа, а семья. У нашей героини четверо детей. А еще ее внимания ждут десять кошек и двенадцать собак. Некоторые из этих животных живут вместе с семьей Анны Владимировны в городе, а некоторые соседствуют в селе с курочками и козами.
- Иногда я отказываю людям в приеме. Животное нужно не просто принять. Его потом нужно вести, думать о нем. Ко мне часто приходят с запущенными случаями. У кошек и собак высокий болевой порог, поэтому их владельцы могут долго не замечать, что с животным что-то не так. А замечают уже тогда, когда состояние животного плохое настолько, что требует лечения в стационаре. У меня условий для стационарного лечения нет. Остается лишь плотное взаимодействие с владельцем животного, регулярное посещение ими капельниц. А это требует времени, которое у меня есть не всегда. Если встает выбор между пациентом и моими животными, то я выбираю своих. Было такое, что я спасла чужую собаку, а свою упустила. Я опоздала к своей собаке всего на день. И мне потом было тяжело. Подобного рода выбор – это нечто спорное, на грани. Но взрослая жизнь – это время сложных решений.
В Мирном всего два ветеринара – Анна Мищенко (частный врач) и Юлия Рыбалко (государственная лечебница). Так как ветеринаров мало, тем немногим, кто в Мирном есть, приходится заниматься всем: офтальмологией, хирургией, онкологией и т.д. «Это сложно, но интересно», - прокомментировала Анна Владимировна.
Это требует от мирнинских ветврачей безостановочного самообразования. Год назад Анна Владимировна и Юлия Сергеевна прошли семинар по внешней фиксации переломов. Едва они закончили обучение, закупили инвентарь, как волонтеры принесли на прием бездомную кошку с переломом лапки.
- Мы предложили волонтерам два варианта: поехать в Ленск, где есть опытный врач Екатерина Владимировна, которая собирает переломы, или доверить операцию нам. Мы объяснили, что у нас опыта в этом еще нет, и мы сделаем так, как сможем. Везти кошку в Ленск было некому, поэтому операцию доверили нам. Мы посмотрели снимок, увидели, что перелом несложный, и приступили к операции. Снимок был сделан в одной проекции, поэтому мы увидели не всю картину. И открыв сустав, обнаружили, что кость раздроблена в мелкие кусочки. Мы собрали кусочки воедино, закрепили тонкими спицами, сделали внешнюю фиксацию. Женщина, которая взяла эту кошку на передержку, приносила ее потом на осмотры. Сейчас эта кошка бегает, прыгает. Очень удачный случай. А та женщина оставила кошку себе, хоть и грозилась поначалу отдать ее кому-нибудь сразу после выздоровления.
Так Анна Владимировна и Юлия Сергеевна постепенно начали собирать переломы. Такие, которые не требуют узкоспециализированных инструментов и специального оборудования. В сложных случаях на помощь ветврачам несколько раз приходил травматолог, который лечит людей.
- Для нас это ценный опыт. И если доктор согласен прийти к нам, помочь, научить, то мы в свою очередь готовы делать под его руководством всё, что нужно: ассистировать, подавать инструменты, салфетки. Мы только рады подобному сотрудничеству.
У Анны Мищенко большая библиотека профессиональной литературы. Собирать ее врач начала еще в годы студенчества. Пополняется она до сих пор. Кроме того, наша героиня старается регулярно проходить разные курсы и посещать Национальную ветеринарную конференцию в Москве.
- В прошлом году мы познакомились на конференции с научным работником из Владимирского института. Этот институт сейчас занимается разработкой вакцин на основе российских штаммов вируса энтерита и кошачьих инфекций, актуальных именно для действительности нашей страны. Сейчас они собирают материал, который позволит создать наиболее эффективную вакцину. Мы теперь тоже можем замораживать и отправлять им свой материал, а они расскажут, какие штаммы характерны для наших щеночков, заболевших энтеритом. Это интересный опыт взаимодействия.
Чайка по имени Джонатан
- Птицы – это особый мир, особая физиология и психология. Попугайчику для инфаркта может хватить того, что его просто зафиксировали в руке. Я хорошо знаю кур, потому что мне довелось поработать с ними в промышленном масштабе. А по декоративным птицам я владею только общими вопросами. Если нужна какая-то углубленная информация, то я даю клиентам контакты российской клиники, которая может проконсультировать их дистанционно. Если доктор оттуда назначает какие-то манипуляции, я спрашиваю его, как это делать, и делаю. Иногда мне приносят сов, сбитых на трассе. В один год было три совы. Одна скончалась, мы не смогли ничего сделать. А двух других после оказания первой помощи отправили в Новосибирск, в Центр реабилитации хищных птиц.
Однажды наша героиня пришла домой и обнаружила там…чайку. Птицу с перебитым крылом во дворе собственного дома обнаружили дети Анны Владимировны. По всей видимости, птицу кто-то подбросил.
Крыло у чайки было наполовину сгнившим. Анна Владимировна и Юлия Сергеевна совместными усилиями ампутировали его. Птицу назвали Джонатаном.
- Ночь он провел в коробке, а утром я повезла его в село. Моя машина была в ремонте, поэтому мы поехали на автобусе. Пассажиры такому соседству были совсем не рады. И я их понимаю. Такой вонючей птицы я больше не встречала, даже открытые форточки не спасли тогда. На открытом воздухе запах так сильно не ощущался. А вот в автобусе, в жару… Мне даже стыдно стало перед пассажирами. Но раз уж мы отправились в путь, то до села все-таки доехали. Джонатан прожил год. У него был свой загон, он в нем бегал, возмущался, щелкал клювом. Интересно общаться с животным, которого у тебя никогда раньше не было, которого ты не знаешь.
Жизнь и смерть
- У меня трепетное отношение к состоянию жизни. Вот есть некая субстанция, есть набор клеток. Что вдыхает в них жизнь? И что такое жизнь? Вот мы пошевелили пальчиком, а за этим движением скрывается огромный процесс. Это удивительно. Когда умирает пациент, я всегда сильно переживаю. Но не рыдаю, не рву на себе волосы. Я считаю, что в такой момент не имею права на эмоции. Я должна быть поддержкой владельцу, потому что ему тяжелее. К тому же ответственность врача выше ответственности хозяина, потому что мы больше знаем, умеем, понимаем. Бывает, что животному уже невозможному помочь. Но бывает и так, что помочь не смогли, что чего-то не хватило. Живой организм – это очень сложная система, к которой нет инструкции. К технике есть инструкции, но даже тут порой подкручиваешь что-то по ней, а все равно не работает. А тут живое существо. Не всегда есть возможность вылечить и даже не всегда есть возможность найти причину. Но есть момент, когда врач хотел помочь, делал всё возможное, но не смог. А есть момент, когда просто наплевательски отнесся. Это разные вещи, их надо разделять.
Состоится ли борьба за жизнь животного – решает его хозяин. Такое право ему дает наше законодательство, согласно которому животное является собственностью владельца.
- Иногда владельцы животных пытаются переложить это решение на плечи ветеринарного врача. Но хозяин животного должен принять такое решение сам. Есть финансовая сторона вопроса. Если хозяину нужно будет вкладывать деньги в лечение животного, он должен знать, на что может рассчитывать в итоге – ремиссия, полное излечения. Если есть вероятность полного излечения, то люди практически всегда готовы на лечение животного. Если излечение под вопросом или есть вероятность нового обострения после ремиссии, то уже начинают сомневаться. На лечение нужны деньги. И время, которое тоже не каждый может себе позволить потратить. Иногда люди прямо говорят – у меня семья, я должен ее обеспечивать. Есть и моральная сторона. Тяжело смотреть, как болеет животное. И если вылечить все-таки не удается, то одни не жалеют, что боролись до последнего и испробовали всё, а другие говорят – зачем же я его мучил, если это все равно не помогло. Здесь нет правильного ответа. Это тяжелое решение, которое каждый должен принимать сам.
В числе постоянных пациентов Анны Владимировны есть шестнадцатилетний кот Филипп. Он страдает хронической почечной недостаточностью. Хозяйка Филиппа пришла к Анне Владимировне три года назад.
- Мы тогда особо не надеялись, что сможем перевести болезнь в долгосрочную ремиссию. Но хозяйка Филиппа готова была пробовать и мы совместными усилиями делали всё, что могли. И вот уже три года они обращаются ко мне с периодичностью примерно раз в квартал. Как только хозяйка видит первые признаки, мы начинаем терапию. Я подробно рассказала и показала ей, что нужно делать. Она научилась сама подключать капельницу к внутривенному катетеру. Я расписываю им лечение, они идут домой и лечатся там, чтобы кот не нервничал, не дергался. Потом хозяйка отписывается мне насчет состояния кота, они сдают анализы. То есть мы постоянно взаимодействуем. Кот со временем научился принимать помощь без скандалов и истерик. А первое время пытался меня съесть. У Филиппа еще такой интересный окрас мордочки, из-за которого кажется, что он всегда хмурит брови. Кот с суровым взглядом.
Коснулись мы с Анной Владимировной и острой темы усыпления бездомных животных, которых в течение определенного времени никто не забрал из приюта. В Бурятии такая практика уже введена, на подходе Алтайский край. Дойдет ли это до Якутии, пока не известно. Но если да?
- Если это вдруг случится у нас, то я уже не смогу работать с приютскими собаками. Я согласна с тем, что столько собак на улицах города быть не должно. Но я не смогу усыпить собаку, которая знает нас, привыкла к нам, ест из наших рук. Это неприемлемо лично для меня. Почти все собаки у нас в приюте человекоориентированы. Какие б они ни были на улице, какие б деловые с хвостом трубой ни бегали, когда они попадают к нам, четко видно, что это домашние животные. У них есть потребность быть с человеком. Они не хотят бегать по улицам, они все хотят быть чьими-то. Много случаев, когда собаки в городе узнают наши машины, узнают нас. Ребята едут, например, покупать крупу, останавливаются где-то, а некоторые собаки сами к ним в машину залезают. По закону собаки сейчас живут у нас в приюте месяц. Навсегда там остаются лишь собаки выше шестидесяти сантиметров в холке или проявляющие агрессию. Остальных стерилизуем и выпускаем в месте отлова. И это самое мерзкое - когда ты месяц приручал собаку, они видела твое дружелюбное отношение, привыкла, что ты приходишь и что-то делаешь, привыкла регулярно кушать, а потом ты должен отправить ее обратно на улицу. Если это взрослая собака, которая раньше всю жизнь жила на улице, то она адаптируется снова. А если это собака, которую двухмесячным щенком принесли в приют? Такой щенок пробудет в приюте до стерилизации. То есть до шести месяцев. А потом мы выпустим его на улицу. Он не знает, как строить отношения с сородичами. Не знает, где брать еду. Ничего не знает. Даже с тигрятами и львятами так не поступают, их сначала адаптируют.
Отловленных бездомных животных по понятным причинам стерилизуют всех. А как же быть с домашними? Когда это стоит сделать, а когда вовсе не обязательно?
- Если говорить о кошках, то тут почти всегда стерилизация – это благо. Кошка физиологически устроена так, что пока не случается половой контакт с котом, овуляция у нее не происходит. Поэтому кошка мучается, орет, лезет на стены. Гуманнее ее стерилизовать. Целесообразна стерилизация и если собака бегает по территории, на которую могут залезть кобели. Домашняя собака, за которой вы в состоянии уследить, вполне может прожить без стерилизации или кастрации. Но тогда в течку собака должна выходить из дома только чтобы справить нужду, а потом сразу обратно, домой. Я не сторонник того, что кастрировать и стерилизовать нужно всех подряд. Я сторонник того, чтобы обдуманно подходить к этому вопросу.
Нетерпение сердца
- Анна Владимировна, представим ситуацию: вам приносят бездомную собаку, которой нужна помощь. Человек готов оплатить лечение, но забрать после него эту собаку себе не готов. Как вы поступите в такой ситуации?
- Если человеку действительно жалко бездомную собаку и он хочет ей помочь, то ему следует взять ответственность за дальнейшую судьбу этой собаки на себя, а не спихивать на меня или кого-то другого. Может, я скажу сейчас жестокие вещи, но все же. Есть такое понятие как нетерпение сердца. Так писал Стефан Цвейг. Дословно сейчас не процитирую, но смысл в том, что есть нетерпение сердца, а есть истинное сострадание. Первое – это просто непринятие чужих страданий, желание как-то их замазать. А второе – это желание что-то сделать, помочь. Когда мне звонят с подобными вопросами, я спрашиваю – готов ли человек заняться этой собакой. Если говорят «нет», то я отвечаю – простите, но я тоже не готова ею заняться. Я должна обеспечивать своих детей, своих животных. Если я хочу помочь конкретному животному, то это только мое решение. Я забираю это животное и трачу на него только свои средства, силы и время. Если вы собираетесь позвонить мне, чтобы просто сообщить, что собаке нужна помощь, то не надо. Лучше пройдите мимо нее. Это будет честнее, чем попытка переложить это на мои плечи. Потому что вы принесете мне собаку просто посмотреть, а я вложу в нее душу и буду потом переживать за нее. И потом вы соберетесь отнести ее обратно на улицу, а я уже не смогу этого допустить. Но и себе взять эту собаку я не могу, потому что не потяну еще одну. Нельзя спасти всех.
В приюте случаются и счастливые дни, когда собака отправляется не на улицу, а домой – к человеку, который ее выбрал. Но и здесь не всё так радужно. Около половины забранных домой собак рано или поздно снова оказываются на улице.
- Кто-то переезжает и не хочет везти собаку с собой. А кто-то объясняет свой поступок тем, что собака не оправдала ожидания. Приходя в приют, люди часто спрашивают – какие у вас тут есть породы? За породами надо не к нам, а в питомники. У нас дворняжки. Что из них вырастет – не известно. Чтобы выжить на улице, собакам нужны совершенно иные качества, нежели те, которые мы культивируем в домашних животных. Дома мы хотим видеть смелую, добрую, обучаемую собаку. И вот мы берем собаку, выросшую на улице. А у нее трусливо-оборонительные реакции, она при малейшем воздействии на нее ударяется в истерику, огрызания. И нам это не нравится. Если вы хотите получить собаку с определенными характеристиками, берите породистую, из питомника. Я когда-то влюбилась в породу бурбуль. Она – отражение моего характера. И я хотела именно такую собаку. Долго копила на нее, жестко ограничивая себя. Потом полгода ждала щенка. Так как заводчица у меня замечательная, я получила ровно такую собаку, какую хотела. У меня дети, поэтому мне нужна была компанейская собака. Такой она и оказалась. С возрастом она стала охранять дом. Вспомнила, какой она породы (улыбается). Я знаю, что в этой собаке заложено, чего от нее ждать. А собаки «дворянских» кровей начали у меня появляться, когда я стала работать с приютом.
Когда собака покидает приют, сотрудникам и волонтерам и радостно, и волнительно - как сложится судьба животного, будут ли его любить, будут ли о нем заботиться. Сейчас с тем, кто забирает собаку из приюта, составляют договор, а потом поддерживают связь.
Мирнинцы часто спрашивают, какая помощь нужна приюту. Оказалось, что помочь можно прогулками.
- Вольеры у собак маленькие. Особенно те вольеры, что появились когда-то первыми. У собак дефицит движения. Если бы люди брали кураторство над определенными собаками, гуляли с ними, играли, это было бы большой помощью. Скоро весна, собаки начнут линять. Можно надеть одежду, которую не жалко, и вычесать собаку. Расчески, ошейники, поводки у нас есть. Волонтеры давали объявления, искали тех, кто захотел и смог бы гулять с собаками. Никто пока не отозвался.
Пойдём домой
Однажды в приюте появилась собака помеси с бассет-хаундом. Собаке такой породы свойственно грустное выражение морды. А конкретно у этой собаки под стать выражению морды было и поведение – спокойное и даже унылое.
- Она свободно бегала по территории приюта. Своими делами позанимается, потом сядет и сидит – такой печальный ослик Иа. Эта собака погрызла у себя пару швов, поэтому мне нужно было забрать ее в свой кабинет. Я пристегнула к ее ошейнику поводок и говорю: «Пойдем». И тут эта печальная собака на глазах поменялась - хвостом машет, вся такая веселая. Недостатка в движении у нее не было, поэтому дело не в самой прогулке. У нее была раньше хозяйка, которая и сдала ее в приют. Поэтому собака знала, что означает поводок, пристегнутый к ошейнику - ты пойдешь со своим человеком. Мне оставалось лишь заново наложить этой собаке пару швов, а дней через десять снова отправить на улицу. Но вот я пристегнула поводок, и собака смотрит на меня, ждет, что мы вместе пойдем домой. И именно эту собаку я уже не могла отправить на улицу. Сейчас она живет у меня в селе. Так оно обычно и бывает: собака чем-то цепляет тебя, ты смотришь на нее и вдруг понимаешь – это мое животное.
Первой собакой, которую Анна Владимировна забрала из приюта была девочка-спаниель. Раньше правила в приюте были другие – собак держали там десять дней, а потом выпускали. Навсегда не оставляли даже крупных и агрессивных.
Заканчивался контракт, пора было распускать всех обитателей приюта. Среди тех, кому предстояло в начале зимы оказаться на улице, была и эта трехгодовалая девочка-спаниель. Волонтеры старались найти для нее хозяев, но спаниеля снова и снова возвращали в приют, потому что собака мочилась дома.
- Мне оставалось либо выпустить ее, либо забрать себе. Я увезла спаниеля в село, а там ее увидела моя дочь и забрала домой, в город. Эта собака долго адаптировалась к жизни дома. Ее воспитанием занималась моя дочка. Сейчас это идеальная собака для дома. Но для такого результата понадобилось много времени и терпения.
Еще одна собака растопила сердце ветврача привычкой обнимать ее ногу лапами и заглядывать в глаза. Другую собаку Анне Владимировне принесли волонтеры. У нее был подкожный клещ и коросты. А еще она была вся в проплешинах, почти лысая из-за того, что вмерзла в снег. Так ее и прозвали Плешивкой.
- Выглядела она, конечно, жутко. И я понимаю, что когда ты не специалист, очень сложно поверить, что всё это не заразно. Я взяла ее к себе на время, подлечить. Но в итоге она так и осталась у меня.
Еще одна собака тронула сердце врача своей неказистой внешностью. Да, бывает и так. Из-за торчащих нижних зубов в приюте эту маленькую собачку прозвали Зубастиком.
- Я смотрела на нее и понимала, что никто такую собаку не возьмет. У нее еще и глаза навыкате были. И лапы кривые. Плюс гадкий характер – она лаяла, кидалась. Мы с кинологом вдвоем минут сорок вылавливали ее из вольера, чтобы забрать на операцию. Еле зажали в углу. Изначально эта собака была почему-то зарегистрирована как мальчик. А когда мы ее, наконец, поймали, то увидели, что это девочка. Стерилизация занимает больше времени, чем кастрация. Я уже не успевала сделать операцию в помещении приюта, поэтому решила забрать собаку в свой кабинет и сделать операцию там. После стерилизации я посадила ее в бокс, в себя приходить. А потом стала прикидывать, как я буду ее одна вылавливать из большого бокса, где в углу запросто не зажмешь. И вот я открываю бокс, а она там будто всю жизнь меня ждала – хвостом виляет, руки лижет. И во мне что-то щелкнуло. Я уже не смогла вернуть ее в приютский вольер.
Что делать, если в доме уже живет пять собак, а ребенок приходит домой с щенком за пазухой? Анна Владимировна в такой ситуации решила, что щенка нужно оставить.
- Я сама в детстве ничего не хотела так, как собаку. Цепные собаки были у моей бабушки в селе. И родители думали, что возможности играть с ними мне вполне достаточно. Они не понимали тогда, что твоя собака, которую ты сам воспитываешь со щенка – это другое. Я не могу отказать своему ребенку в таком опыте. Да, щенок оставляет лужи, грызет линолеум и оторвал ножку стола, но он дарит и хорошие эмоции. А у меня самой эмоции даже больше не от щенка, а от того, что у детей эмоции от него. Дочка совершила такой поступок. Помогла. И сама его воспитывает, сама за него отвечает. Время от времени она показывает мне, чему уже научила его. И ее прям гордость распирает. Я на улице часто вижу, как дети тянутся к собакам. Мне дочка говорила, что очень хочет, чтобы у нее появился друг, у которого тоже есть собака. Чтобы вместе гулять, ходить на площадку, общаться на эту тему. Но сейчас у редкого ребенка есть собака. А детям это нужно.
Нормальное собаководство
У Анны Владимировны и Юлии Сергеевны есть мечта – чтобы в Мирном появился ветеринарно-кинологический центр. Ветеринарные врачи просили городскую и районную администрации помочь с помещением под такой центр, но пока не нашли содействия в этом вопросе.
- Мы все равно не теряем надежды, что когда-нибудь у нас получится воплотить эту идею в жизнь. Мы хотим популяризировать нормальное собаководство. Люди часто делают что-то неправильно не потому, что они такие плохие, а потому, что просто не знают, как надо делать. В таком центре можно было бы проводить разные мероприятия. Например, день определенной породы. Чтобы все владельцы, скажем, шпицев могли познакомиться, подружиться, обсудить какие-то вопросы. Еще в таком центре можно было бы круглогодично заниматься дрессировкой. Сейчас как всё происходит. Если у человека в октябре появится щенок, то к занятиям с кинологом он приступит только весной. То есть собака всю зиму сидит дома, не занимается, а потом от нее хотят всё и сразу. Нужно, чтобы у людей зимой были хотя бы какие-то встречи с кинологом. Чтобы они могли с ним пообщаться, задать вопросы.
Сейчас ведется работа с клубом на предмет открытия в Мирном их филиала. Ветеринарные врачи хотят, чтобы хотя бы раз в год проходила выставка, на которой мирнинцы могли бы получить экспертную оценку своих собак.
- Так человек мог бы узнать, какие у его собаки достоинства и недостатки, стоит ли пускать ее в разведение. Может, тогда люди не будут плодить кого попало, а потом выбрасывать. А пока что такое бывает часто. Когда заводчик планирует вязку, он знает качества кобеля и суки. Он знает, каких щенков хочет получить. И подбирает пару так, чтобы получить в итоге щенков, которые будут лучше обоих родителей и которые будут наиболее приближены к стандарту своей породы. А как это делается у нас? У тебя йорк с жидкой шерстью и у меня, давай их скрестим. А в итоге получаются щенки, у которых три перышка на голове. Почему так вышло? Потому что любым делом должен заниматься тот, кто в этом что-то понимает. Заводчик – это не тот, кто просто имеет породистую собаку. Это тот, кто интересуется темой, ходит на выставки, читает литературу по генетике, понимает породу. Когда-то в Мирном был кошачий клуб. Любовь Папиян приглашала сюда экспертов и мирнинские заводчики слушали лекции по племенной работе, по генетике окрасов. И человек уже понимал, какое потомство он может получить, если у кошки такой окрас, а у кота такой. Каких-то котят люди берут охотнее, чем других. Но дело не только в этом. Настоящий заводчик хочет не просто продать. Он хочет, чтобы порода развивалась, улучшалась.
Любвеобильный котёнок
- Анна Владимировна, какие истории из вашей ветеринарной практики запомнились вам особенно?
- Есть одна история из разряда волшебного и невозможного. Однажды на прием принесли котенка с недоразвитием анального отверстия. У него не было возможности справлять нужду. Котенка принесли в два месяца. Я сделала операцию и предупредила владельцев, что котенок будет проблемным, а с возрастом ему понадобится пластическая операция, которую в Мирном мы вряд ли сможем сделать. Спустя какое-то время на прием пришла другая женщина с этим же котенком. Оказалось, что ей его продали, а о проблеме не предупредили. Я объяснила ей, что с котенком. Она всё это выслушала и ушла. А потом я увидела в объявлении, что этот котенок сидит в подъезде. Оказалось, что женщина вернула котенка хозяевам, а те выкинули его в подъезд. Волонтер подобрала котенка и пришла с ним ко мне на консультацию. Я объяснила ей, что у котенка будет пожизненное недержание кала. Кто захочет себе такого котенка? Волонтер со слезами на глазах оставила котенка на усыпление. Я на тот момент была занята подготовкой к операции, поэтому оставила его в коробке и подошла к нему уже позже. Он оказался таким любвеобильным. Котята обычно пытаются убежать, поиграть. А он не слазил с рук, терся, мурлыкал без конца. Я решила оставить его, понаблюдать, попробовать как-то скорректировать его проблему. Он жил в кабинете, в боксе. Питался лечебным кормом, я ставила ему клизмы. Проблема оставалась. Из него все так же выпадал кал, ему все так же бывало больно ходить в туалет. Он истошно кричал, пока справлял нужду, а потом снова становился самым обычным котенком. И как-то ко мне на прием пришел мужчина с котом. Он спросил, что это за котенок. Я рассказала его историю. И тут мужчина говорит: «Мы с женой его заберем». Я отвечаю: «Вы меня, наверное, не поняли. У этого котенка проблемы, ему потребуется операция, но даже после нее из него будет непроизвольно сыпаться кал». А он говорит: «Я – серьезный мужчина. Я же вам сказал, что мы его заберем». Он пошел домой – отнести своего кота и поговорить с женой. Я сидела, скрестив пальцы. Даже в детстве я никогда так не сидела. Прошло минут сорок, я всё это время была как на иголках. И вот они звонят и спрашивают: «Когда можно будет приехать за котенком?». Как я обрадовалась! Они забрали его, свозили в Новосибирск на операцию, потом приходили с ним ко мне на уколы. Сейчас он уже огромный котяра Томас. Кал из него до сих пор иногда выпадает, но хозяев это вообще не напрягает. Это самая волшебная история в моей практике. Я и не надеялась, что котенок-инвалид найдет хозяев. Да еще и таких, которые будут любить его настолько, как любят они.
Фото из личного архива Анны Мищенко