— У тебя что, с памятью плохо? – хрипела от постоянного крика свекровь. — Я же тебе рецепт нормальный давала, почему ты опять всё по-своему делаешь?
— Но я же... В конце концов, ваш внук так любит, – нашла я подходящий аргумент.
— Не может такого быть! Я Антошкин вкус знаю. Он не любит нерафинированное масло!
Я чувствовала, что терпение моё на исходе. Не сегодня-завтра я взорвусь, а там – будь что будет…
***
Пять лет назад, когда мы с Олегом поженились, сразу же вселились в трёхкомнатную квартиру в центре города, которая мне досталась по наследству от бабушки. Я работала преподавателем русского и литературы в школе, а Олег трудился на заводе. Он работал сварщиком и считался лучшим специалистом на предприятии.
Свекровь жила недалеко от нас – всего за две автобусных остановки. Как говорится, не горячо и не холодно. Отношения у меня с Ниной Петровной были корректными. То есть, я всегда была с нею вежливой и внимательной, но и одновременно держала её на расстоянии вытянутой руки. Её раздражала моя профессия. Видимо, потому, что сама она работала обычным лифтёром и не любила, когда кто-то при ней говорит о высоких материях. Но в целом отношения наши были неплохими.
Через год после нашей свадьбы я родила Антошку. Нина Петровна была без ума от радости. Всегда помогала, учила меня, что и как нужно делать. И поначалу всё это было в пределах нормы.
Но постепенно её внимание к моему сыну перестало быть нормальным. Она настолько стала меня ревновать к нему, что практически уже поселилась у нас. Стала придираться ко мне, что я неправильно кормлю ребёнка, что купаю его при неправильной температуре воды, и чуть ли не неправильно стираю пелёнки.
Я даже её стала бояться, и каждый раз вздрагивала, когда свекровь звонила в нашу дверь.
И вот в один прекрасный день она заявила:
— Всё, я не могу это терпеть, мне придётся уйти на пенсию и переехать к вам, иначе ты совсем угробишь дитя!
Я ТЕПЕРЬ только понимаю, что в тот день должна была собрать всю волю в кулак и отказать ей. А я, как дурочка, потупила взгляд и согласилась. Муж тоже дал молчаливое согласие, и свекровь переехала к нам, сдав свою однокомнатную квартиру квартирантам.
И начался ад. Нину Петровну невозможно было остановить. Количество её придирок росло с каждым днём. Когда Антошке было два годика, я уже боялась зайти в комнату, где они были вдвоём с бабушкой.
Но и это не всё. В нашу семью пришла беда. Муж на работе травмировал глаза и навсегда остался слепым. Бухгалтерия завода ему выплатила какие-то ничтожные «отступные», сказав, что виноват он сам, поэтому они вообще ничего ему не обязаны платить. Суд, конечно, встал на сторону предприятия. Я оббила много порогов и с трудом добилась для мужа пособия по инвалидности.
В общем, я осталась с мужем-инвалидом, с маленьким ребёнком и свекровью, которая чувствовала себя в моём доме полноправной хозяйкой. Я не знала, что мне делать, и решила выйти из декрета. Вернулась на работу, а Нина Петровна занималась внуком и сыном, который был морально разбит и ещё не привык к своей новой жизни.
С одной стороны, мне было полегче, ведь уже не приходилось общаться со свекровью сутки подряд. Но с другой стороны, я, как мать, хотела сама воспитывать своего сына. Кроме того, свекровь начала настраивать Олега, убеждая его, что это я виновата в том, что он стал слепым.
Мой муж и так сильно переживал, что теперь его жена и сын будут жить на его пособие по инвалидности, а теперь мать ему так промыла мозги, что он начал ненавидеть и меня тоже. Так мне казалось на тот момент. Он всё больше и больше становился угрюмым и молчаливым.
Я начала на работе брать продлёнки, чтобы больше заработать и меньше видеть свекровь. Домой приходила поздно. Однако не подумала о том, что сама даю ей очередной козырь в руки.
— А где это ты пропадаешь по вечерам? – с прищуром она спросила у меня при муже как-то за ужином.
Олег напрягся и перестал есть. Он не мог посмотреть мне в глаза, хотя я ему уже говорила, что подрабатываю на работе.
— Я взяла продлёнку в школе. Занимаюсь дополнительно с учениками, которые плохо успевают, – сдержанно ответила я.
— А вот нам с сыном кажется, что ты сама неплохо-таки успеваешь...
Я бросила вилку и вышла на улицу. Села на лавку возле подъезда и позволила себе разрыдаться.
И надо же было так случиться, что как раз мимо проходил мой сосед из дома напротив и коллега по работе – преподователь истории Пётр Дмитриевич. Увидев меня в таком состоянии, он, конечно, не мог не подойти. Спросил, в чём дело, не нужна ли помощь. Я ответила, что нет и вернулась домой, чтобы закончить спектакль для соседок. Домой, потому что идти было больше некуда.
И тут свекровь прямо с порога мне:
— Вот и я теперь увидела, какая у тебя успеваемость. Молодец, ставлю пять!
Я стояла и долго смотрела на неё. В глазах всё плыло. А потом во мне всё как-то перевернулось, и я спокойно сказала, выдохнув:
— Вон из моей квартиры! Вон из моей жизни! И никогда больше не подходи к моему ребёнку!
И прошла в нашу спальню, защёлкнув изнутри замок.
Потом некоторое время было молчание, видимо, свекровь оторопела от сказанного мною. Затем началось такое, что словами не расскажешь. Она так долбила в закрытую дверь спальни и так истошно орала, что, наверное, соседи подумали, что здесь какое-то побоище.
Я же спокойно включила телевизор.
Слышала, как муж её успокаивал, и представляла, как ему было трудно это делать. Но через час все звуки затихли, и я вышла на кухню. Олег сидел за столом и тяжело дышал. Я тихо обняла его, и мы так сидели, как нам показалось, целую вечность.
Огромное спасибо за прочтение! До встречи на моём канале, дорогие читатели!