Автор родился и воспитывался в советской семье, где папа был военным, призван в августе 1941, в сентябре принял присягу, а в октябре уже был в окопе под Москвой с противотанковым ружьём, вступил в партию под Сталинградом, а закончил войну в Австрии. Мама была мобилизована со 2 курса мединститута, стала санитаркой эвакуационного поезда, демобилизовалась в 45 году. Ни о какой религии в нашей семье речи быть не могло, потому что октябрёнок, а затем пионер твёрдо знал, что «ни бог, ни царь...» не помогут, только ты сам всего добьёшься, тем более что очень рано автор прочитал «Золотого телёнка» и хохотал над диспутом Остапа и католических ксёндзов:
– Эй, вы, серафимы и херувимы, бога нет!
Слово «херувимы» было почти неприличным и явно доказывало, что религия – полная ерунда!
Потом автор учился, сдавал экзамен по марксистско-ленинской философии и зачёт по научному атеизму, зубрил определение Ф. Энгельса: «...всякая религия является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, – отражением, в котором земные силы принимают форму неземных».
На семинарах автор и его однокурсники повторяли (со шпаргалок или в меру выученного) мысли классиков о том, что «религия возникает как результат человеческого бессилия и одновременно как попытка преодолеть его фантастическими средствами», что сама религия существует там, «где присутствуют отношения господства, несвободы, зависимости людей от условий их жизни», а бедные люди свою слабость, даже бессилие перед окружающей действительностью восполняют, «прибегая к иллюзорным средствам воздействия на мир».
Я никогда не верил в бога, пока не познакомился с Марией Александровной Малышевой, заведующей детским садиком, куда стали ходить мои дети.
Это был не комбинат, не сад – именно садик, открытый ещё до войны для работниц одного из предприятий города на самой окраине. Он уцелел в войну – в его двух деревянных одноэтажных зданиях разместили госпиталь, потом снова детский садик. Сменилось несколько заведующих, но все они словно передавали друг другу эстафету настоящей любви к детям.
Мария Александровна не имела никакого специального образования, и точно такими же были её работницы, воспитательницы и нянечки. Это было почти 25 лет назад, время сложное, денег работникам практически не платили, поэтому многие бежали в «челноки», в торговлю, куда угодно, лишь бы хоть как-то прокормить семью, и поэтому никто из районного начальства внимания не обращал на то, что в этом садике работники не имеют профессиональной квалификации – работают, и ладно!
Когда я поближе узнал этих женщин, стало понятно, что их главное качество можно определить одним словом: наседки. Нет, не обидно! Эти тётки никогда не учились после окончания школы, у одной было 7 классов, у других – 9, у кого-то даже среднее, но они жили детьми точно так, как наседка живёт цыплятами: любить, заботиться, кормить и защищать.
Когда в садик пошёл мой старший, я отправился в РОНО к знакомой, работавшей там методистом, и она сказала: «Только к Малышевой!» Я начал говорить, что рядом большой комбинат, там заведующая – специалист высшей категории, но меня оборвали: «Тебе категория нужна или забота о детях?»
Я всё понял, когда пришёл забирать сына после обеда (в первые дни детей советуют брать пораньше), и мне сказала нянечка: «Ваш Данилка омлет есть не стал, так мы ему яичко сварили, и он хорошо поел!»
Вскоре пошёл в садик второй сын – они погодки, но мы отправили их вместе, просто он приболел и отстал. В садике он сразу залез под стол и неделю не вылезал, брат ему туда в обед спускал котлету и хлеб, и тогда воспитатель поставила ему под стол игрушечный столик – ему туда ставили завтрак, обед всю неделю, пока он не вылез сам. Наверно, это было ужасным нарушением и педагогических норм, и гигиенических правил, но ребёнка не ломали дисциплиной, а дали привыкнуть – таких воспитателей подобрала Мария Александровна.
Вы спросите, причём здесь рассуждения о религии?
Я поверил в Бога, когда узнал, что Мария Александровна забрала у глухой бабки, промышлявшей самогонкой и регулярно её употреблявшей, девочку, возраст которой ни сама бабка, ни кто-то из соседей не мог назвать, а мать исчезла сразу после рождения дочери. Было это в Шанхае – посёлке, который возник на окраине города из невероятных хибар, где обитали самые разнообразные бывшие люди, промышлявшие чем угодно с целью продать что-то добытое и купить самогон.
Девочка была невесомая, даже не плакала, а кожа её представляла сплошную опрелость, поскольку бабке эта девочка было совершенно не нужна, хотя она гордо заявила Марии Александровне, пришедшей с участковым: «Я же её каждый день кормила, и даже молоком!»
Мария Александровна обошла всех знакомых, а её знали очень многие, везде кланялась, рыдала и умоляла, и в нарушение всех законов ей сделали документы для девочки и утвердили её опекуном. Потом она её удочерила.
Опять же нарушая все правила и инструкции, она поселила девочку в своём кабинетике в садике, каждую минуту забегала, кормила, пеленала, купала в травяных ванночках, смазывала кожу по рецепту старого врача, носила в поликлинику и к бабке в деревню – отшептать...
Потом выяснилось, что у девочки букет болезней, начиная от гастрита и заканчивая тем, что до двух лет девочка не держала голову... Несчастной женщине в глаза говорили, что вытянуть ребёнка просто невозможно, но она упорно боролась!
Это было нечеловечески тяжко, невозможно поверить, что она смогла, но чудо произошло: девочка начала ходить, потом улыбаться, даже смеяться, правда, очень долго не говорила ни одного слова, кроме бои (болит?) и мама.
Почему я заговорил про Бога? Нет, Мария Александровна не Бог, конечно, но она наверняка один из ангелов, посылаемых на Землю, чтобы люди не забывали: есть милосердие, добро, любовь, и мы можем их нести другим людям.