В церковные праздники работать нельзя. Это было главное правило в вере советского человека. Не всегда получалось, потому что партия такой подход не то чтобы не поддерживала, а начисто отвергала и могла даже определенных лиц наказать за соблюдение религиозной обрядности. Поэтому, если объявлялся субботник, который выпадал на важную православную дату, на него шли, не боясь греха. Но вот дома не делали ничего – никакой стирки, уборки и уж тем более ни в коем случае нельзя гвоздя даже забить: вот Пе...
Если что и делалось, то тайком от соседей. Приспичило постирать – ни в коем случае никто не должен видеть, вешай белье в квартире. Нужно прибраться, потому что придут гости – тихо, без пылесоса, будь добр.
Но при этом люди, чрезмерно увлекающиеся походами в церковь, за исключением бабушек, за глаза порицались: в «монашки» заделалась.
Таинство крещения
Моего отца, рожденного перед войной, на дому крестила такая «монашка», потому что на много десятков километров вокруг не было ни одной церкви. А все священники разбежались либо были арестованы, и даже подпольно оставшиеся не брались крестить детей из страха перед НКВД. Уже в новой России, после 1991 года, отец выспрашивал попов, считается ли его крещение действительным, ведь крестила женщина. Оказалось, что да, в тех условиях любой крещеный человек мог совершить таинство.
Старшему брату повезло больше – его крестил уже поп, но тоже на дому. Это был первый год, как Брежнев сменил Хрущева, который, как известно, с церквями боролся самозабвенно. Брежневское послабление в отношении религии еще не началось.
Испугались нести брата в церковь, потому что отец был военнослужащим и мог запросто лишиться погон, даже не побывав в храме – только за соблюдение ритуала. Ну а меня крестили уже открыто в церкви, не возбранялось.
У мамы была припрятана маленькая иконка за книжками, которую я нашла случайно лет в семь. Я поставила ее на место, но потом много раз доставала и пыталась понять, что означает эта икона и зачем она вообще. В простеньком окладе на ней была изображена Богоматерь с младенцем.
Из моих подруг только одна девочка ходила некрещеной – родители у нее были учителя и члены партии. Она решила креститься, уже став взрослой, в 90-е.
Развеселая Масленица
В свое советское детство я представления не имела, что Масленица – православный праздник. Для меня это были веселые проводы русской зимы, которые в СССР устраивали в Прощеное воскресенье. Во всех городах – больших и малых – устраивались народные гулянья, и, по-моему, собиралось народу на этот праздник куда больше, чем сейчас.
Самым интересным развлечением был столб с подарками и сжигание чучела зимы по окончании гуляний. Столб устанавливали заранее, покрывали его чем-то скользким типа канифоли. Наверх вешали дефицитные товары: сапоги, спортивные костюмы и обязательно – петуха в деревянной клетке. Петух был главным действующим лицом Масленицы, главнее чучела. Обязательно пестрый. Позже вместо подарков стали вешать просто номерки, по которым победитель получал приз, и наблюдать за действом стало не так интересно, потому что всех же интересовало не только то, как отчаянный мужик доберется до приза, но и что ему достанется. Призы висели на разной высоте. Петух – выше всех, как символ состязаний.
Труднее всего было забираться первому. Мужики раздевались до трусов, кто постеснительнее – в трико. Брали с собой тряпку, чтобы вытирать столб, иначе не поднимешься. Редко кому удавалось с первого раза добраться до вершины. Отчаянные первопроходцы только открывали путь другим.
Петуха брать не торопились, и не только потому, что он был выше всех – куда интереснее хапнуть дефицит, даже если это просто комплект постельного белья. Призы могли вешать до трех раз по три подарка.
И вот на столбе остается только петух. Находится еще один подвыпивший смельчак, который карабкается наверх. Внимание на площади – только ему, никто и не смотрит выступление народных ансамблей, а кто-то даже замирает с куском блина во рту. Смельчак добирается до самой верхушки, хватается рукой за перекладину, на которой висит клетка, пытается ее снять, в это время дверца распахивается и испуганный петух, расправив крылья, летит над толпой.
После веселого праздника мама с папой заходили в гости к родителям «просить прощения». Для меня этот ритуал был непонятен, навязывать его никто не собирался.
После дискотеки
Главный православный праздник в СССР – Пасха. Ее отмечали все, даже «члены партии». В магазины привозят куличи под скромным названием «Кекс праздничный». Они не очень вкусные, но пекут самостоятельно куличи немногие.
Моя бабушка пекла сама, носила освящать в церковь, потом один приносила нам. Я же– то октябренок, то пионерка – брезгливо смотрела на этот бабушкин кулич с крестом из теста и не ела, предпочитая магазинный.
Кулич, который почему-то все называли пасхой, воспринимался просто традицией. Как и крашеные яйца. Мама делала красивые разноцветные яйца, глаз радовался. А бабушка приносила каждому по яичку, окрашенному в луковой шелухе – после освящения в церкви. Не привлекали.
Для взрослых самым главным в Пасху было посетить кладбище, иначе праздник не состоялся.
В школе накануне, в Страстную субботу, обязательно устраивали атеистические вечера. Учителя по методичкам, написанным не иначе как в 20-е годы, показывали химические опыты, чтобы доказать, что «бога нет». Потом была дискотека. Посещение атеистического вечера – строго обязательно. Делалось это, чтобы молодежь не шла в церковь. Тоже, видно, в их методичках рекомендовали.
В старших классах мы шли на школьную дискотеку, потом в Дом культуры на дискотеку, а потом в церковь смотреть Крестный ход.
Вкусные праздники
Отмечали Троицу – мамы ходили накануне в рощу, нарезали березовые ветки и украшали дом. Зеленые ветки несли еще на могилы родственникам.
К Медовому спасу обязательно покупали мед. На Яблочный спас соседи угощали друг друга яблоками. Праздники эти воспринимались не церковными, а просто народными и вкусными.
А вот Рождества я не знала совсем. Были каникулы, и мы отдыхали. Некоторые колядовали, но не в Сочельник, а на старый Новый год.
«Наука и религия»
Когда я училась в 9-м классе, у меня стало возникать очень много вопросов к религии. Ни школа, ни родители, ни тем более неграмотная бабушка, которая регулярно ходила в церковь, ответить на них не могли. И тогда я выписала журнал «Наука и религия». На сэкономленные от завтраков деньги.
Я читала каждый номер от корки до корки, открывая для себя не только мир православия, но и мусульманства, буддизма, а заодно Атлантиду, НЛО, Рериха, Блаватскую и Александра Меня. И именно атеистический журнал посеял во мне первые ростки веры.