Зима в нашем городе - время, когда повсюду разбросаны следы доброты: на заборах, на лавочках, столбиках, деревьях и кустах заботливо развешаны варежки и перчатки, разлученные со своей парой. Кто-то проходя мимо увидел одинокую “потеряшку”, он очень спешил, но подумал: “Не найдёт же, снегом засыплет, и всё. Вечером, бедняга, кинется - а нет. Расстроится, станет ругать себя растяпой, и забудет улыбнуться ребенку, когда будет забирать из садика. Будет смотреть на вторую перчатку, и ему будет жалко, сначала как будто перчатку жалко, а потом жалко, что всё с ним как-то не так, что надо опять всё начинать заново, искать новые перчатки и новые способы взять себя в руки. И вечер будет испорчен. А родные подумают, что это на них дуются, и будут чувствовать себя немного виновато и немного обиженно. Обиженно, потому что непонятно за что. Нет, есть конечно за что, есть, но хочется, чтобы не сейчас, не вечером. Вечером очень хочется, чтобы было тепло и просто”.
Нашедший, конечно, всё это думает не словами. Добрые дела вообще редко обдумываются длинным текстом. Просто срабатывает такой городской инстинкт: нашёл - повесь повыше. Вот и висят "потеряшки" на импровизированных флагштоках доброты.
Висят и рассказывают свои истории. Вот варежка малышки. Мама увидела пару ярких вязанных варежек-котиков на ярмарке ремесленниц, когда искала новогодние подарки. Их продавала бабушка в смешной вязаной шапке, и весь её товар был вязанный, немножко смешной и очень теплый. Мама не взяла варежки сначала. Подумала: “Нет-нет, зима, она будет всё время в снегу ковыряться, эти варежки сразу промокнут, надо брать непромокаемые”. Сделала еще кружочек среди прилавков прежде, чем поняла, что думает о котиках. Представляет, как вечером доченька открывает пакет, а оттуда на нее смотрят котята с ушками и усиками. Рот у малышки приоткрывается, брови чуть-чуть приподнимаются, а глаза становятся такие… светящиеся что ли - верный признак, что доча переживает маленькое чудо. Она берёт одного котика в свои ладошки, долго смотрит на него, гладит. Потом обнимает маму маленькими нежными ручками, потом прыгает, потом бежит в детскую, чтобы побыть со своим чудом наедине и познакомить с любимым зайцем (он тоже пушистенький). И весь вечер не расстаётся с варежками, а на ночь кладет на подушку рядом с собой и укрывает одеялом. Завтра она устроит в садике скандал, когда воспитатель попытается убрать варежки в шкафчик.
Вы не представляете, как иногда потерявшихся разочарованных взрослых, спасают воспоминания о маленьких детских чудесах. Вы не представляете, сколько детского горя может быть в одной потерянной варежке. Вешайте “потеряшки” повыше.
А вот тоже вязаная варежка, но женская. Честно говоря, её не очень хотели носить. Она вообще ни к чему не подходит. По цвету. Ни к новой яркой куртке, ни к пальто. А главное, к образу не подходит. Хочется же чувствовать себя настоящей женщиной, элегантной, утонченной, чтобы тонкая рука в перчатке, чтобы мужчины делали комплименты. Нет, они, конечно, никаких комплиментов вслух не скажут, но видно же, когда тобой немножко… любуются. И ты тогда немножко Венера Боттичелли и немножко Ахматова Альтмана. И что-то такое в тебе есть от них обеих. А тут варежка…
Но мама обидится, если не взять. Она же сама связала. Сначала пошла в магазин, выбрала пряжу. Еще долго думала, какую лучше взять. А потом вспомнила как последний раз пили чай на кухне у окна, и свет так еще падал прямо на лицо дочери, такой красивой, такой взрослой, что в сердце немножко заныло. Мама это вспомнила, и взяла пряжу двух цветов: серый светлый, как цвет глаз, и серый темный, глубокий темный, как ресницы.
Варежки получились теплые, и даже милые. И, может, не столько внешне милые, как внутри теплые. Их, наверное, можно одеть в магазин. Да и к Варьке в гости можно. Идеальные перчатки, которые сама выбирала, остались дома, а на прогулку пошли варежки, подкупили своим теплом и маминой радостью, что угодила.
Как иногда грустно осознавать, что любил то, что потерялось. Вешайте “потеряшки” повыше.
А здесь, на заборчике у дороги, висит кожаная мужская перчатка. Мужчина приехал домой поздновато. Дома уже поужинали, и его маленькие пираты, наверное, успели разложить все свои богатства на полу небольшой детской и теперь ждут папку. Мужчина долго доставал покупки.“Саша, купи только хлеб”, - писала ему жена. А через полчаса: “И ещё яйца”. До конца рабочего дня набежал солидный список: продукты, аптека, химчистка. Пакетов много, руки две. Наконец, разобрался со своей поклажей. Ну всё, домой. Немного прошёл вперёд, а там в снегу, среди сугробов - следов работы снегоуборочной техники - барахтается легковушка. Забуксовал мужик. Надо толкнуть. Спешившие домой пакеты прилегли отдохнуть на снег. Раз-два… “Выгребла,”- радуются оба. Водитель выехал, остановился и, не глуша мотор, выбежал жать руку. Снятая для рукопожатия перчатка выскользнула из кармана. Потом чья-то заботливая рука повесила её на заборчик.
Эти развешанные по городу перчатки, варежки, рукавицы (а ещё ключи, мешки со школьной сменкой, мягкие игрушки…) - это маленькое добро, подаренное без всякого ожидания благодарности, только ради: “Пусть найдет”. А потерявшим этот зимний обряд внушает надежду каждому потерявшему: “Пойду той же дорогой, а вдруг добрые люди подобрали”. Подобрали и повесили повыше.
И это добро, оставленное повыше, считывает каждый горожанин, такой безмолвный культурный код города: делай добро просто так, оставляй на виду повод для надежды, и в зимнем городе будет немного теплее.
