Ко дню рождения русского писателя Николая Лескова (1831 – 1895) и 160-летию написания повести «Леди Макбет Мценского уезда».
«Самый русский из русских писателей».
(Л. Н. Толстой)
Про шок-контент – это от соседской девчонки-школьницы услышали, когда она забежала за «полным текстом» «Леди Макбет Мценского уезда», не поверив, что триллер на тридцати страничках - не адаптация текста для старшего школьного возраста. Качаю, качаю, говорит, со всех источников – везде одно и то же. Где же роман целиком?
А ведь, действительно, никто лучше Лескова не смог так точно и тонко отразить особенности национальных характеров, в особенности, человека русского, в котором одном намешано столько, что и пером описать сложно.
В 1864 году Лесков приступил к созданию историй, основанных на реальных (чаще всего криминальных) событиях, обозначив свой проект как серию очерков. Первое повествование под названием «Леди Макбет нашего уезда» успело выйти в журнале Фёдора Достоевского «Эпоха» как «1-й номер серии очерков исключительно одних типических женских характеров нашей (окской и частию волжской) местности», оставшись, к сожалению, единственным из-за закрытия площадки для публикаций.
Лесков называл свою повесть мрачной, этюдом, наброском, выдержанным в строгих тонах:
«Когда я писал “Леди Макбет”, то под влиянием нервов и одиночества чуть не доходил до бреда. Мне становилось временами невыносимо жутко, волосы поднимались дыбом, я застывал при малейшем шорохе… Это были тяжёлые минуты, которых мне не забыть никогда».
Ещё бы не тяжелые - живописание тягчайшего морока, бреда, преступлений на почве страсти, которым автор даже не дает собственной оценки с точки зрения морали.
Молодая купчиха, двадцатитрехлетняя Катерина Львовна Измайлова, взятая в богатый дом из бедности, томится от одиночества. А тут и красивый приказчик Сергей ужом вертится, льстивыми речами обволакивает. И вот уже перед читателем не сильная, нежная женщина, а одержимое чудовище, добровольно погрузившееся в бездну внутреннего зла. Опаленная всепоглощающим огнём любви, в полной зависимости от Сергея-распутника, Катерина совершает целую череду убийств, одно страшнее другого – отравила свёкра, раскроила подсвечником череп мужу, придушила подушкой малолетнего племянника Феденьку – вероятного наследника капиталов. И все это абсолютно хладнокровно, без малейших сомнений в правильности выбора действий. Так надо! В итоге, опять же без раскаяния, покончила жизнь самоубийством по дороге на каторгу, прихватив с собой очередную соперницу. Настоящая шекспировская злодейка «в русском варианте».
Но вот настоящей литературной драмы в произведении, действительно, мало. Несмотря на живописный язык Лескова и динамичность сюжета, в этом кровавом провинциальном очерке неискушенному читателю явно не хватает истинно русских душевных страданий - хотя герои не из того теста слеплены, интеллектом не испорчены, да и задумываться им не о чем – у одного подлое желание возвыситься и охота за материальными благами, у другой – безнадежная уродливая страсть.
Образ Катерины Измайловой - пожалуй, один из самых противоречивых женских образов в отечественной литературе за всё время ее существования. Какие чувства должна вызывать у читателя эта женщина и ее поступки? Брезгливость? Сострадание? Ненависть? Да всё что угодно, кроме понимания и жалости. К тому же, почти все любители русской классики сразу же замечают аллюзию к другому литературному образу, светлому и чистому, находящемуся в иной системе человеческих ценностей – Катерине Кабановой из драмы А.Островского «Гроза». А ведь как на первый взгляд похожи эти героини – обе молоды, красивы, живут в полном достатке и при этом абсолютно несчастны, обе становятся жертвами греховной любви. Нравственные метания и порочные связи в итоге заканчиваются трагически, но как огромна разница в отношении обеих Катерин к своим поступкам! Катерина-убийца не боится осуждения, ей нравится ее новая роль, и она даже не задумывается о гнусной сущности своих преступлений. Катерина Кабанова обвиняет в происходящем только себя, её мучают невыносимые укоры совести и даже мысли об утрате Царствия Небесного не удерживают ее от великого греха – добровольного ухода из жизни.
«О Катерине Измайловой можно было бы сказать, что она не луч солнца, падающий в темноту, а молния, порождённая самим мраком и лишь ярче подчёркивающая непроглядную темень купеческого быта», - так переосмысливается современными критиками характеристика героини Островского «луч света в тёмном царстве», данная Николаем Добролюбовым.
И когда эта «молния», наконец, гаснет в тёмных волжских водах, читатель чувствует скорее облегчение, нежели сочувствие к этой мёртвой душе и стремится быстрее захлопнуть книгу.
…Что же она вместо блудливой Сонетки предателя Сергея с собой не прихватила? Какая уж тут любовь…
Из очерка Н.С. Лескова «Леди Макбет Мценского уезда»:
Ко всякому отвратительному положению человек по возможности привыкает, и в каждом положении он сохраняет по возможности способность преследовать свои скудные радости.
Для нее не существовало ни света, ни тьмы, ни худа, ни добра, ни скуки, ни радостей, она ничего не понимала, никого не любила и себя не любила.
Не все дорога идет скатертью, бывают и перебоинки.
Но устали восторги, и слышна неизбежная проза.
Это только мужья с женами так друг дружке с губ пыль обивают. Ты меня так целуй, чтоб вот с этой яблони, что над нами, молодой цвет на землю посыпался.
А на что, дурак, с ненастоящими связываешься? С ненастоящей не надо и любви иметь.
Наш народ набожный, к церкви божией рачительный, и по всему этому народ в свою меру художественный: благолепие церковное и стройное "органистое" пение составляют для него одно из самых высоких и самых чистых его наслаждений.
Иной раз в наших местах задаются такие характеры, что, как бы много лет ни прошло со встречи с ними, о некоторых из них никогда не вспомнишь без душевного трепета.
Что есть такое в нас тяжесть? Разве тело наше тянет? Тело наше, милый человек, на весу ни чего не значит: сила наша, сила тянет —не тело!
Да каких ты это людей знала, что им только дверью к женщине и дорога? Мне что к тебе, что от тебя - везде двери.
Ветер то стонет, то злится, то воет и ревёт. В этих адских, душу раздирающих звуках, которые довершают весь ужас картины, звучат советы библейского Иова: "Прокляни день твоего рождения и умри". Кто не хочет вслушиваться в эти слова, кого мысль о смерти и в этом печальном положении не льстит, а пугает, тому надо стараться заглушить эти воющие голоса ещё более их безобразным. Это прекрасно понимает простой человек: он спускает тогда на волю всю свою звериную простоту, издевается над собою, над людьми, над чувством. Не особенно нежный и без того, он становится зол сугубо.
Любил бы то, что не больше самого меня стоит, тем бы и доволен был.
Спасибо, что дочитали до конца! Подписывайтесь на наш канал и читайте хорошие книги!